Полярное Сияние

Встретиться здесь, на террасе этого отеля, рядом с этим изумительным, как с открытки-мечты бассейном, они с Линой договаривались заранее. Это было общей мечтой уже несколько лет, ведь бывшая сокурсница бывала именно здесь каждый год, и настоятельно рекомендовала именно этот отель. Сейчас она жила в Якутии, у мужа и детей был бизнес. И они с дочерьми, их подругами и невесткой не впервые выбирались на пару дней «погреться».

И вот впервые удалось пересечься. Линочка знала и Любу, сестру-погодку Людмилы. И молча ликовала от мысли, что наконец-то будет отдыхать с «девченками» своего возраста.

Кем стала скромная Людочка, теперь не секрет для их курса. Чьей мамой. Для их детей — тоже. И сестра мужа младшей дочери Лины — явно была в предвкушении знакомства со знаменитостью. По крайней мере, у нее было очень подготовленное «богатое» декольте.

— А Лёша — тут? С вами? — совершенно случайный вопрос, из чистой вежливости.

— Должен быть где-то тут. — искренне оглянулась Людмила, и тут же спохватилась. Стало понятно, что узкий круг — надо как-то предупредить. Чтоб не возникло спонтанных недоразумений. Уж лучше все обговорить заранее, взять «удар» на себя.

— А он… Не будет против… Пообщаться? — невольно повела плечом красивая шатенка. Ну правда, хорошенькая. Маришкой зовут. Людмила не отказалась бы от такой потенциальной невестки.

Хотя кто знает… Не отказалась бы, или как? У нее прежде не было особо поводов об этом задуматься. С таким «противником» она еще не сталкивалась. Никогда.

Сын никогда не знакомил ее с девушками. Были «пиар»-отношения для прессы и поклонников, но родные были мягко предупреждены об этом. Отрицанием, что нет, это все не взаправду. Пояснение «зачем» — никогда не било конкретикой. Просто звучало, что таков мир шоу-бизнеса, не все личное стоит выставлять напоказ. Мать даже не знала, когда это у него началось? Она даже никогда не получала признаний, которые, как она теперь знала точно, называют каминг-аутами. Просто он ничего не отрицал. И не подтверждал. Его напрямую об этом никогда и не спрашивали. Этому способствовало то, что они уже полтора десятка лет жили на разных концах страны, как бы он ни выявлял готовность забрать семью в столицу.

Все же семья не хотела быть только приложением к состоявшемуся родственнику. У Михаила, его отца, были в родной провинции 30 лет стажа работы на одном месте и доска почета, небольшой локальный бизнес — подарок сына, достойно приумноженный за 10 лет, завершенная многолетняя стройка дома на несколько этажей с баней и проверенное окружение — все достигнутое собственной жизнью и собственным трудом. Было чем дорожить и гордиться, даже если в столичных сравнениях это и выглядело по-провинциальному скромным. Помощь принимали, но старались рассчитывать на себя.

Так что жили как умели. И предоставляли уже вполне взрослому сыну делать то же самое. Попробовали вмешаться, конечно, когда начались запрещенные вещества… Но сын сумел осознать проблему, и пускай не сразу, но справиться с нею сам. Сейчас Людмила точно знала, что проблема ушла — это было видно по глазам.

И так уж совпало, что решение этой проблемы ознаменовалось появлением этого вот персонажа. И его первыми упоминаниями в этой связи: «тут одному… в общем, Валере это не нравится»…

Сын рассказывал ей о терапии, в которую пошел твердо, и которая помогает. Не рассказывал только о личном. Берег ее от подробностей.

И она его берегла. От вопросов. Хотя они давали друг другу осторожное понимание, что есть на самом деле и что всё в целом понято.

И что ничего страшного, мелочи.

— Лёшка… — осторожно начала она, — вообще любит поболтать. Но не факт, что сможет уделить много времени. Мы его сами мало видим. У него тут будет работа. Ну и…

…она поняла, что иногда сплетничать — необходимо. Даже этому есть своё время и место. Она пожала плечами и потянулась к Лине, с которой делилась своими тогда еще сомнениями и тревогами еще много-много лет назад, и которая с тех пор никогда не была замечена в передачах этих откровенностей…

–…он же тут с… бойфрендом.

…Че, прям так? — хлопает глазами ошалевшая от прямолинейности и открытости Лина…

— Они уже с год вместе. А вот теперь он и с… нами…

Лина… осмысливает. Её младшая дочь с мужем, которым лет по 27, и сестра мужа — синхронно закусывают губу. Каждый свою. Что-то рухнуло сейчас, беззвучно как на ретро-кадрах взрыва Храма Христа Спасителя… Даже декольте опало. Не то чтоб никто не слышал таких слухов. Но люди способны удивительно упорно верить в то, во что очень хотят.

А Лина Вот прям не ожидала…

Лина знала Лёшку еще ребенком. Лина утешала Людочку еще лет 15 назад. Сначала — что та надумывает и верит сплетням. Потом — что всякое бывает, и с этим живут. Здоров, и ладно. Теперь Лина вытянулась лицом.

Лина точно знала, что до сих пор таких гостей Лёшка в семью не приводил.

Женщины ловко перевели тему, но в пространстве повисло невысказанное душное любопытство. С прогнозом легкого сотрясения устоев, баллов так в 5-6. Не фатально, но тряхнет. Людмила лишь парой фраз успела подготовить друзей к неизбежному:

— Вы только это… наше Сияние Его Сиятельства — не обижайте.

Звучало как «он у нас славный».

Ну и достаточно. Остальное — увидят сами. К этому не подготовить.

Хотя… Может, и минует?

Не миновало.

Его появление отследить было не сложно: хотя бы одна видная девушка поворачивалась на него как на приманку, реагировала как на универсальную цель. Именно видная. Потому что даже заметную реакцию на такое может позволить себе не каждая… Издали со своим загаром, стройностью и отточенностью движений, экзальтированностью прически, броскими шмотками и скульптурным лицом он казался просто люксовым, как ожившая реклама красивой жизни, и лишь по мере приближения раскрывался красафффчиком, каких воплощений с детства ждут из кино.

А потом еще и лениво улыбался. И совершенно сочетался с этим сияющим отблесками света и всплесками цвета, затейливым прозрачным бассейном.

Получалось что-то между Миланским Фэшн и диснеевским мультиком.

Да, хотябы одна непременно претенциозная, эффектная и уверенная в себе непременно встрепенется, засвидетельствовав его появление. На этот раз это и была Мариночка. Вслед за ней младшая дочка Лины и ее муж.

Людмила уже знала, на что поворачивается следом. Легкая спортивная беговая ветровка на замке и шорты на нем были сочного черного цвета с широкими лимонными вставками. И такие же канареечные кеды. И очки. И жвачный пузырь того же цвета.

— А вот и наши… птенцы. — не удержалась царица этого маленького государства.

Она приветливо кивнула ему приглашением, и он повернул в их сторону, будто так и планировал. В ином случае, она уже знала, он продефелировал бы мима с почти незаметным приветствием.

И стоило только появиться ему, как немедленно с другой стороны вынырнула Виолетта. Та, которая выцеливала его все весь вчерашний день и все сегодняшнее утро, вот уже часа 4. От которой он умудрился улизнуть чуть ли не на рассвете.

За просторный стол они плюхнулись синхронно, по диагонали напротив друг друга.

Sunclair — More and More Highpass Deep Remix Edit.mp3

— Ты чего от меня сбежал?? — обиженно надулась она, готовая все простить как только услышит его голос.

— Побегать. — ухмыльнулся он, не соврав, и сбивая с толку очевидностью каламбура. — Ты ж не бегаешь.

— Может, я начну! — заупрямилась «гордая и неприступная» полу-подружка.

За очками не было видно, но Людмиле не стоило труда угадать, как меткий карий взгляд прогуливается по новым людям. И не потребовалось особой внимательности, чтоб заметить, как останавливается на симпатичной незнакомке.

Людмила представила ему друзей — сокурсница, ее дочь, муж, золовка…, и его — просто по имени. Он как обычно все принял как должное. Таким не задают лишних вопросов. Никто кроме Виолетт.

Ну что ж, он — король формальностей. Вежливая улыбка его достойна самых дорогих деловых ланчей, статусность не испортила даже чуть загустевшая со вчерашнего дня щетина, и подрагивающие на каждое движение тонкие «крестики-нолики» вдоль шеи, свисающие из мочек. И даже легкий китч в образе — одежде, прическе и аксесуарах не дает образу карикатурного осадка. Ему все идет, и лишь подчеркивает его свеженькую естественность. Лишь рок-н-ролл прячется в попсовой улыбке. За ангелоподобностью в манерках мелькает что-то джокерское. И он ловко управляет этим.

Он — король антуража…

— Бабуля и Теть-Люда… — начала как обычно говорунья про старших в семье сестер…

…и Людмила мысленно отблагодарила за «тетю»… Хотя знала, что дальше за сказанное поблагодарит вряд ли…

–… говорят, что ты — из заповедника красивых людей… — сообщает она ему.

— Сбежал. — хохочет он. — Или выгнали?))

Он откровенно забавляется открывшимся закулисным пересудам, еще больше смущая краснеющих женщин… Они ж и не такое про него говорили… Что у неё там еще в кочерыжке застряло, у этой полоумной??? Кто ж знает??

— Из питомника, может? Не? — заразительно веселится он с припрятанной признательностью… потом мягко стекает на польщенную улыбочку скромника, и снисходительничает — та ну нееее. Я ж из Апатиты. А родился — в пригородном поселке, Электрозаводской район. Я ващщщще из дикой природы. — выразительно опровергает он, припечатывая новым парадоксом. Брендовые непроницаемые очки оказываются в ухоженных руках, карие глазки — смеются внешними уголками вниз, он похож на породистого щенка.

— А где Лёшка? — вновь не унимается массовица-затейница.

— Спит. — уверенно отвечает тот, кто точно в курсе. — Он же вчера дважды выступал.

— Без тебя?

Вопрос-капкан.

— Ага, с кусочком подтанцовки? — фыркает колючей очевидность он, но по-прежнему снисходительно-любезен. Увернулся.

Все смекает. Не попадается.

Но от нее — не уйдешь…

–…И не боится тебя одного оставлять! УЖС! Глаз-да-глаз за этими би-шками! — заявляет почему-то именно Виолетта. Снова она произносит непроизносимое.

Но ничего. Всегда можно претвориться, что не понимаешь, о чем речь — в силу возраста. Мало ли, что у вас там за модные словечки…

— Тебе чтоли приглядывать? Уполномочена? — потихоньку ставит её на место парень. Выбеленные пряди челки как обычно прихвачены за затылке, открывая скульптурные черты, одна прядь падает на щеку до подбородка. Но он любит убирать прическу под яркие козырьки.

— Бабули просто уже забеспокоились, где это наше Северное Сияние?

Они? Точно?

— Я забеспокоился, что уже начинаю привыкать к этому прозвищу. — безобидно парирует он, почесывая живописную светлую щетину на подбородке, его голос начинает потихоньку убаюкивать — Почему Северное? Южное тогда уж… — размышляет он, разглядывая свой загар и кривит голливудскую линию губ. Свой среди чужих,

свой — везде… Он явно намерен игнорировать свою прописку в паспорте. А может, знает, что дело не в ней, и географическая привязка тут — весьма условна.

— Я лично его никогда не видел. — Поясняет он рассеянно, — хоть и жил в той широте.

… «Давноооо» — звучит в этой отмашке. — «жил…»

Но да, не только у него — подозрение, что его прозвище — никак не касается его родины и вообще географии — так, совпадение.

Людмила почти уж утонула в невысказанных извинениях и неясных разъяснениях, но вдруг заметила: только он может поощрять через возмущение:

— Да уж… природа прозвища до конца не ясна… — осторожно умничает любопытный зятек.. — Странное…

— И долгое! — с готовностью подхватывает Персона-Ж в приступе рационализации, — Может, как-то сократить? — Он принимает активное участи в своем брендировании, (оно же — навешивание ярлыков), отмеряя мысль указательными пальцами над столом, и почему-то вспоминается Ивлеева.

На запястье одной его руки — поигрывает тонкий круг — серебряный металл браслета, другое — обволакивает мелкое «опоясывающее» затейливое плетение татуировки на пол-руки, чуть затекающее на кисть полукруглым сегментом — орнаменты из мельчайших точных графических узоров, будто тетрадные циркулем — не то цветы, не то разномастные размашистые солнца… «Это Мандала» — иногда поясняет он на грани цензурности этой своей завлекательной манеркой, перехватывая взгляд, и больше ничего спросить не успеваешь про индийские мотивы, ведь на его внимание — большая очередь.

— Сев-Си? Не? — тем временем озадачивается он унифицированиями своего прозвища, а потом снова расплескивает сдержанную улыбочку он. — А то как-то много времени… эфирного… занимаю.

Скромность ему очень идет. Все готовы участвовать, накидывать вариантов…

— Ну… как еще говорят? Полярное сияние. — отзывается сестра.

— Би-полярочка. — роняет вслух он, подхихикивая, и вдогонку понимая, что сказал, одновременно будто замазывает сказанное невидимым корректором.

Его особая манера как-бы сдерживать, укрощать свою стихийную улыбку — как у Мэрилин Монро, это отдельный вид искусства.

Виолетта не довольна нарушением своей монополии на афиширование подобных откровений:

— Ты правда так долго бегал? — не отстает она.

— Ну… Плавал еще, сёрфил. — потихнько стухат он, по обыкновению, словно задумался и все вокруг ему — фоном.

— Ты же хорошо плаваешь? Лёшка говорил, что тебя из бассейна не вытащишь. Пойдем плавать?

И да, совсем рядом изумительной красоты бассейн. Но он игнорирует приманку.

— Ну у меня же разряд. По плаванию. Спортивный. Я когда-то тут сёрф даже преподавал. Когда покинул дом на совсем.

И никто даже не успел заметить, с каким оттенком он это сказал, про когда-то…

Но из задумчивости его есть кому выдернуть. Вариантов хоть отбавляй.

— Тебе там не скучно было одному? — явно выясняет Виолетта.

— Я люблю слушать мир. — серьезнеет он, и взгляд рассеивается, призывая все луны и рассветы.

— Валера, ты — просто ангелок. — не выдерживает концентрации психоделики обожательница. Как тут смолчать?

— ННет. — ловко чуть хищно ухмыляется он, и за ширмочкой этой отрицающей улыбочки — утверждение.

Сначала он по-инерции с некоторой вопросительностью медленно кивнул пару раз, будто переспрашивая с удивлением"Да-аа?", но тут же лицо поменяло траекторию — мотнулась мягким отрицанием, и комичное мягкое жалобное опровержение перекрыло все обнадеживания. Обворожительно. За одном этим «нет» скрывалась бездна подробностей.

И одна эта интонация — словно оберег неуязвимости от любых «догоняющих» факторов по этому поводу.

— Апатиты, да? — вклинивается в эту сказку зятек Женёк, отхлебывая свое пиво. Да, в 11 утра.

— Да. — ничего не отрицает Явление. Это признание — будто откуда то оттуда, из темных глубин его прошлого. Сам по себе этот факт.

— А давно ты тут? Там. В Москве?

— Года 2.

Его правда сложно представить провинциалом, парнем из толпы. Он весь соткан из крупных возможностей.

— Приехал исполнять мечты?

— Пришлось уехать. У меня там случилась проблемКа. С законом. А то б остался бы как папа, инженером КИПа на заводе. Подходил тот возраст по географически-провинциальным меркам, когда уже оттанцевал, и пора жить нормально.

Хм. С законом. Забавно.

Из его уст звучит как странный аттракцион.

–… сначала сюда, собраться с мыслями. Потом — в Москву. 5 кастингов, 4 приглашения, и я у Лёши.

— Прячешься чтоли? От закона?

— Ага, в телеке…

Но какая-то неприступность в его лице приглашает к продолжению.

— Вместо хип-хопа кан-кан станцевал чтоли? — язвит с «неведомой зверушкой» нормальный парень с пивом.

И тогда он называет статью.

Вмазал так вмазал, словно чтоб стереть это уничижительное самодовольное выражение «настоящщЩЩщего мужжжика».

— В 21 год чуть не присел годков так на 15… — не теряя своих манер, но роняя ироничные интонации, припечатывает он.

Зятек отставляет пивас, и сочувственно вглядывается, подпирая рукой подбородок… Пока остальные — дамы и не дамы — даже еще не поняли оБ чем речь.

— Тебя? — еще осмысливает статью УК он, игнорируя последнее замечание.

— Нет, я… — непроницаемо сообщает Явление Небесное.

А вот это шок…

И татуировка, что лежит на столе — самое странное в мире мелкое плетение. Сетка. Причудливая помесь мельчайших диагональных решеток…

Сам, главное, об этом заговорил…

— Я думал, ты не по этому делу…

— А я… по-любому… — умеет раскатать спокойствием и твердостью взгляда он.

Ну а что? Все слышали провокационные заявления Виолетты в аэропорту, кто не знал что такое «Би» — дружно загуглили. И переспросили. Ну вот, все. Не проще ли снять все вопросы? Окончательно. Да и по поводу непорочности тоже…

— А состав преступления — был? — не изволит верить собеседник.

— Был. — кивает Сияние, по-взрослому, — Но потом меня решили выпустить. Сам не знаю почему. Не откупали даже.

Ну понятно… На что только девушки не пойдет… — его оглядели критическим взглядом, и тоже «освободили».

От ответственности.

Ну серьезно, зачем таким, как он, напрягаться? Когда даже уговаривать никого не требуется.

Он и сам с тех пор задавался таким вопросом.

— Поэтому я решил уехать. От всего подальше… — словно жертва обстоятельств резюмировал он, — Начать все заново. Найти себя. Даже ушел в терапию… Психолог у меня хороший был.

— А Лёшка знает? — наконец дошло до остальных. Содержание сказанного в этой безмятежности и прозрачности бассейна.

— Лёшка знает про меня все.

…Ну да… А ты, видимо, про него…

Интересненько, что сказать…

Иногда так странно: восприятие информации — зависит от градуса подачи. Иногда Хичковковскую истерию можно создать и от ежегодного нашествия колорадского жука. А иногда вот такие новости — если не личное приключение, то необычная статистическая подробность биографии.

А он — и правда своеобразное «природное явление». Он — словно особая среда, по-своему преломляет свет. Искажает пространство, формы и объемы предметов. Оптический обман.

И ни одна из спутниц за этим столом — любого возраста, не встрепенулись и не спорхнула на эту информацию, словно с веточки от выстрела. Никого не испугало. Ну правда, чего? Он умеет быть твердым, но чтоб настойчивым??

Красавчик вскидывает взгляды на протекающие мима палитры купальников — это уже не секрет. И для него это не музей — базар. В нем — ни капли опасности — миловидность котика. Доступность, шведские столы, только проголодайся.

Ничего не требуется подтверждать, это и так витает в воздухе. Даже возвращенные на место непроницаемые солнце — (и не только-)…защитные очки не спасают от вероятностей. Вне всяких сомнений, он заполучит любую, на какой задержит взгляд чуть дольше обычного — и это она будет «заполучивать» его. Любыми средствами.

Он умело двигается на женской энергии — приманивающей, принимающей, позволяющей. Но знает, где этот переключатель.

В какой-то момент за соседним столиком начинает устраивать концерт своему благоверному (или не благо…) эффектная девица. Сияние нейтрально наблюдает спектакль, непешно потягивая коктейль. Потом разочарованно качает головой, словно ищет пульт от тв.

— Ну… может… Не очень-то я и Би… — задумчиво, немного в стиле Камеди произносит свой вердикт вовсе не о себе местный Эпицентр.

— Не то чтобы… — защитно подхватывает заявление новый приятель, фокусируясь на соседнем столике…

— Не на столько. — закрепляет оценку тот, кому все позволено.

Лёшка появляется как молния. Всех приветствует как освежающий морской бриз — всем перепадает лучик его улыбки и теплого взгляда. Особенно семейству маминой подруги, которое он знает с детства. Обнимашки и речитативы радости… как вспышка. Подарок. И вот уже он — исчез как мираж,

да и этого его… человека — тоже сдуло с места, никто и не заметил, как. Самый видный в мире невидимка…

Потом они замечаются неподалеку, где-то возле поворота, в листьях раскидистого папоротника из огромной кадки рядом с запасным входом в отель. И там у каждого — совершенно иная манера общения.

И тут становится ясно, каким прочным навыком общается Лёша. И какой прохладный оттенок для всех у всегда великодушного и вежливого Валеры.

Нет, ничего особенного. Для посторонних — просто разговор двух людей. Хорошо знакомых. По-человечески радых друг другу. Доверяющих. Заметности же выявляются только на контрастах. С привычными манерами. У них там своя гравитация.

Разновозрастная группа за столом невольно наблюдает за общением. Ничего необычного.

Все рады смолчать.

Долго молчал тихий вежливый младший зять Лины, который всегда гордился доверительным общением с тещей.

— А кто у них за девочку? — будто б просто из вежливости интересуется он, наблюдая более взрослого и статусного артиста рядом с миловидным стройным Созданием с белой пядью на щеке. Никто не научен, как быть тактичным в такой ситуации. Если хоть попытаешься открыть рот.

Людмила даже смутиться не успела:

— А мы не знаем. — пожимает она плечами буднично.

И это правда. Тема в их кругах затрагивалась осторожно и изгонялась прочь почти сразу. Версии были не просто разными, они менялись у каждого теоретика поочередно. Никто из двоих не выглядел женственным. Никто не выглядел лидером. Угадать ни с ходу, ни по собранным свидетельствам пока ни у кого не получалось. Ничего однозначного.

Кажется, даже Виолетта не знает. Раз отрешенно молчит. И глаза в пол. Будто её от электропитания отключили.

Но ведь никто и не хотел этого знать до конца. Хоть и считали, что как-будто положение — обязывает. Знать.

Ну… Как-будто. Семья же.

Пара минут. Пара явно удовлетворительных минут… разговора. Там… У них… После такого разговора люди не расстаются, когда в разные стороны расходятся. Не получится применить такое слово. Потому что они как будто оставили каждый друг друга себе. В таких случаях физическая дистанция ничего не решает. И никто ничего не торопит.

И в такой диалог никогда не вклиниться посторонним. Они — словно в мембране, в которой другой градус, другой воздух, другие физические законы. Своя атмосфера. И потом эта атмосфера окутывает каждого в отдельности, словно оберегая. От других.

— Они, получается, почти все время рядом, на гастролях? Никогда ж и не подумаешь…

Смотришь на него, и понимаешь: если не знать — ни в жизни не догадаться… Но если заронить версию… Хоть толику возможности… То сразу очевидно «ну тогда — кто ж, если не он!»

Rapsody — Here comes the sun.mp3

— Оттт так нас дурят, да? Все на поверхности. — качают головой подруги… — Если нужно что-то спрятать, положи на самое видное место.

— И назови другим названием.

— Ну он красивый парень… — невольно отмечает Лина.

Отличное утешение.

–…приятный…

Вот спасибо…

— Они типа красиво смотрятся…

— Просто замолчи, по братски. — вздыхает давняя подруга.

И дальше — все предсказуемо, по обыкновению: Лёшка — улетучивается по делам. Валера — по-кошачьи легонько возвращается к несвоей семье. Как обычно, освежающий, как этот бассейн.

И вот он — уже привычный: красивый, сдержанный, томный, аккуратный в любом проявлении, чуть ироничный, внимательный, ловкий, абстрактный. Любезный. Чуть отрешенный и визуально поэтичный. И всегда тонко уместный.

Такова его обычность.

Он даже чихает, будто его обучали в школе благородных манер. До последнего жеста, как гребанная Мэри Поппинс!

— Ты не простыл, Валер? — отзывается сестра Леши Катерина.

— Не, аллергия на пыльцу. Вон они стоят, видите? Бордовые.

— Ого. Розы.. Может, антигистаминное? У меня все припасено, я месяц аптечку собирала! — готова выручать спасательица. С каких это вдруг пор?

— Не, все гуд. — нисколько не удивлен он, — Почихаю, ничего фатального.

— Что там Лёшка? — интересуется у него Лёшкина подруга детства по редким визитам.

— В работе. — сообщает очевидное парень.

— Вы давно вместе? — у кого-то просто разыгралось любопытство. Нет, не по существу заданного вопроса. А скорее — какая у него будет реакция? Смутится? Начнет выкручиваться? Просто интересно вывести его из этого завораживающего почти эзотерического равновесия в почти киношной обертке, в любовании которым залипаешь.

Парень кидает на соседку по столу быстрый взгляд. Потом на Людмилу. Закидывает в рот виноградинку.

— Я пришел работать в команду чуть больше 2х лет назад.

Выжидание…

–…а как с факультативами? — оборзевает Марина.

Парень чуть хищно ухмыляется. Он не тот, кто не примет вызов.

— В свободное от работы время.

Но реакция понятна. Тут никто ничего не скрывает.

Вот только Людмила забыла предупредить, что никто и не обсуждает.

А тема уже поднята. И что же дольше?

Что же дальше, что же?

— Многие античные авторы, и тот самый Александр Македонский… были бисексуальны… — явила свою эрудированность вдруг все та-же Марина. Видимо, она поняла, что в жертвы разоблачений и порицаний тут никто играть не собирается.

— и Герцог Бекингем… Который из «Трех мушкетеров», только настоящий…

Замечания встречает осторожный почти философский кивок того, кого обсуждают сейчас через исторических особ…

— ПочемуУ??? так… бывает?!! — вдруг прорывает Людмилу. Она не осознавала, как прицеливается этим вопросом к этому парню, пока он случайно не вырвался вслух. Сына она побережет от откровений. А этот… сам пускает себя в разнос. Его и не жалко. — От чего такое?? Давно?

Валера смотрит не на нее — В нее — долго, что-то считывая. Почти гипнотично. И незаметным кивком принимает решение.

— О себе я могу рассказать все. — ступает на шаткую дорожку откровения он, — Но это — касается не только меня. Если хотите, поговорим об этом позже.

И сим заявлением он нечаянно выигрывает у нее еще парочку бонусов.

А обещание она откладывает себе как облигацию — универсальную гарантию, которую потом сможет «обналичить».

Она кивает ему. В ожидании. Теперь нет ничего такого, что отобьет у нее желание разговаривать с ним.

Нет, действительно ничто. Никакие темные пятна биографии, мнимые тайные подробности. Даже его безжалостное, беспечное кокетство с девочкой, которая и так уже без ума.

Нет, Виолетта не оставит его — без него она выглядит, словно из нее выпустили воздух. А вот в его присутствии…

И вот они уже играют в догонялки, сбивая стулья на террасе. И он, убегая, разумеется, махнет в бассейн, с бортика, успев скинуть на ходу куртку и дерзко забрызгав девушек в купальниках. Потом он отряхивается, она липнет к нему то ли щекотать, то ли обниматься… Сопротивляются. Хохочут.

Она пробует шумно и вседозволенно заявлять права, но выглядит рядом с ним сестренкой. И ее присутствие и смелость… внимание других совсем не отменяет.

Людмила с сестрой не спускают глаз с девочки и неотразимого Существа. Сомнений нет: ему не в тягость нянчиться с ней, и в его благосклонности не «голый» умысел отвлечения… он правда относится к ней по-братски и получает заряд радости от этого общения. А вот она… Тает.

Да и кто б удержался на ее месте? В её-то возрасте?

Никто моргнуть не успел, как он вполне добровольно уже танцует с напарницей по словесным пикировкам лихие современные комбинации под что-то ультра-модное, которую не понятно когда успели выучить!

МС Сенечка — Вирусный трек.mp3

Удивительно, но факт: Виолетка действительно почти без запинок поспевает за тем, кто ловок будто со сцены не сходил никогда. Теперь становится понятно, что артиста делают не костюмы, свет или антураж,

артиста человек носит в себе непрерывно, и достает в любой момент, не оглядываясь на условия. Он особо не старается, но видно, что полотно движений, узор дублей за музыкой — живет в нем и прижился давно, и каждое переступание — маленькое искусство. Очень легкий, он то проваливается в себя в процессе, внутренним взглядом лениво тестируя свою готовность, то накидывает поправочек ученице. Просто они услышали эту присвоенную репетициями музыку из общих колонок. За ними наблюдают отдыхающие с соседних столиков, но никто не возражает — есть на что посмотреть. Обычно такое за бесплатно не показывают.

Ну а следующая… Вызывает реакцию совсем бурную. И не только у танцующих.

SHLAKOBLOCHINA — VIP.mp3

— ООО! Я работал этот номер.

Нашел чем хвастать! Старшее поколение в тихом шоке от содержания и звучания «песни»… Слышали про даркнет? Так вот, оно — точно оттуда!!! Зато у молодого она вызывает восторг, как все запретное и неформатное, нарочито порочное и аморальное.

— Это было приключение! Там эти костюмы из черной кожи в заклепках, густой смоки-грим, агрессивный лазерный свет лучами в темноте, ну и саунд диктует свое… Ошейники, плетки… В общем, та еще порнография. — с восторгом вещает он,

К нему прислушивается девчушка типа Виолетты с соседнего стола.

— Я видела его только на Блексайз фестивале! И это лучший андеграунд из всего, что появлялось в последнее время!

На девочке ни одной татуировки, и она — фанатка такой тематики?? Как когда-то были фанатки стиля Эмо…

Зато на эффектном крашеном блондине перед нею с «модным» ангельским лицом без возраста — что ни участок тела, то цвЕта тени орнаменты. Слушая музыку, он исполняет несколько зарисовок, которых с ходу точно не выдумаешь. Поставлено, выучено, топово. А этот маленький маг (под 180 ростом, но это не важно!) — тот самый, что в моментах управляет вашим сознанием через самые смелые иллюзии. Даже лицо его — «танцует» настроение.

— Мы потом с Кирюхой его еще на Недели высокой моды представляли с вот этой исполнительницей. Лёшка нам такой: «Опять самоволка»?

Разумеется, просмотр ролика на экране неподалеку — был неизбежностью. И нормальных людей эти мелькания теней в красных вспышках, ползания вспотевших тел в полумраке, и агрессивные взгляды под тенями грима испугали бы. Но зато исполнитель — отфильтрованное сюрреальное существо с экрана, доволен не меньше своих зрителей. «Хоть так попробовать», говорит прихвастывая… Не поясняя, но все почему-то краснеют.

А Виолетта явно видит «номер» не впервые

Потом они приплясывают под манерную песенку, под которую не всякая мама своим детям разрешила б танцевать. Не то что бабушка…

Kagramanov — Танцуй пантера.mp3

И это позерство, которое должно выглядеть глупым дурачеством, снова представление для Избранных, и от него не хочется отводить взгляд. Оно — светится счастьем. Почти детским.

Ну все, теперь они — окончательные и бесповоротные местные звезды…

— Я соскучился по работе по ходу…

— Лёшка за это тебе вряд ли заплатит…

— Ничего, я — за еду… — веселится он.

Никто даже не заметил, как рядом оказался сам Лёшка. Он наблюдает из-под очков с загадочной полуулыбкой.

— Ты не хочешь вмешаться? — шепчет ему мама. — пресечь это безобразие не собираешься?

Она реально не понимает. Даже его чувств. По этому поводу. Его все это не тревожит? Нет? Ничего не прочесть по тренированному публичностью лицу с намертво прилипшей безмятежностью.

— Он не станет делать глупостей. — отмахивается тот.

Объективно говоря, здесь вокруг есть дамы и поопасней этой малышки. И гораздо больше в его вкусе, который Лёшка знает. А сложных задач для него не бывает. Про это он тоже в курсе.

— А она?? О ней ты подумал. Она увлеклась!

А разве могло быть иначе?

— У нее возраст такой: как увлеклась, так и позабудет, ровно с той же скоростью. — отмахивается он.

Людмила качает головой. И гонит от себя опасения. Она же видит, что парень — просто играет с «мышкой». А проявляет себя с глубиной — совсем в другую сторону. Это можно упрямо отрицать, но… не долго.

И ведь во всех увеселениях — сквозит ожиданием, когда Сияние оглядывается ищущим взглядом.

— Тебя не нервирует? — на пределе откровенности спрашивает мама.

— Если Валерку узнают, со мной по близости на отдыхе… — мало ли, везде же есть фанаты… можно как-бы… перевести «стрелки».

Ну надо ж, она не догадывалась! И верно, лучший способ спрятаться — держаться на виду…

— Отлично устроились… — неодобрительно качает головой мама. — Так он специально это делает? Так много позволяет Виолетте, заигрывает с девушками? По сговору, для отвлечения внимания? — Не верит своим ушам она, пораженная их общей циничностью на двоих.

— Нет, он делает что хочет. А я считаю, что это не мешает. — поясняет сын. Впервые в жизни так на грани. Она глядит на него непонимающе…

— У всех — своя природа… — вздыхает он. Принимающе. Почти философски.

Молодежь, завидев Лёшку за столом, возвращается к компании.

До конца не понятно, племяшка сама рвется к обожаемому с детства и тотально дефицитному «дядушке», который ей как кузен по общению, да и по виду тоже, или же сопротивляется необходимости делить с ним свое «чудо». Свою прееелесть…

Видно, что Виолетта действительно не понимает, как понять, как разобраться с чувствами, с ревностью в такой ситуации. Это сквозит, непонятно откуда. Может, поэтому она ворчит на красавчика на понятной «территории».

— Хватит строить глазки девушкам!! — одергивает она.

— А то чё? — чеканит вызов ей Сияние от неожиданности. Двусмысленность ситуации зашкаливает.

При чем для всех. Не выдерживают даже те, кто всячески хотел бы держаться от всего этого подальше.

— Ты ему правда разрешаешь… общаться с девушками? — не выдерживают невольные зрители, как только Объект отлучается в сторонку за коктейлем.

— Я ему не хозяин… — удивляется артист. — Он свободный человек. Он же не моя собственность.

— Но он же с тобой…Тут…

— Я ж его себе не купил.

И тут его осеняет догадка.

— Думаете, он тут за мой счет? — ухмыляется он. — Он вполне достойно зарабатывает на стандартном контракте, и никакими преференциями не пользуется. Нет, серьезно? Вы так думали? У него нет никаких материальных бонусов, иначе от меня из обиды разбежался бы весь балет! Он не нарушает дисциплину, не опаздывает и не прогуливает. Ему не прощаются косяки в работе потому что нечего прощать! Работает как все, получает как все. А в свободное от работы время… — начал загораться он, но помог глоток освежающего напитка с зонтиком.

— Валер, тут народ полагает, что ты у меня на содержании. Прикинь. — декламирует только для своего столика он…

Парень ухмыляется чем-то таким же… не-то что недобрым — нейтральным — вторит своему… другу выражением лица. Но подозрения явно задели. Этого неуязвимого.

— Если б мне нужно было содержание, мне не стоило б труда найти и побогаче, любую жену любого олигарха. Легко, как… — он щелкает пальцами.

И ведь он совершенно прав. Ему — совершенно не сложно. Все присутствующие думали, что чтоб быть Би, нужно быть очень запутавшимся человеком. Но парень опровергал удобную теорию. У него все — вполне распутано.

— Знаете, когда он только пришел работать… Можно рассказать? — оглядывается на него зачинщик «банкета».

Этот недовольно закатывает глаза… Но не протестует.

— Все вы знаете мою администратора. И любите… одинаково… — язвит он. Властная, не всегда тактичная особа, располагающая большим административным и финансовым ресурсом была человеком в карьере Алекса неизбежным. Он научился мириться с этой необходимостью. И научил закрывать глаза на неё всех своих близких.

— Когда Валера пришел работать, Аня его месяцами просто атаковала. Готова была заполучить его как угодно, и дать сколько нужно. Сколько попросит. Лишь бы заполучить. Он выкручивался и отбивался как мог, и чуть не ушел, пока я не вмешался. Не за себя, а на условии, что он — просто нормально работает. Тогда еще мы не..

Он осекся. Валера снова исчез за напитками. Впервые на памяти Людмилы это бесстрашный мальчик, который обычно брал на себя любые ситуации и решения, спасался бегством.

— То есть у вас не договоренность, вы… типа… от души?

Вопрос излишний, но задающего интересовал конкретный ответ.

— Есть люди, с которыми легко. И больше ничего не нужно. — ограничился человек в темной кепке и очках, которого везде узнают. И никакая маскировка не спасет.

— Но он — общается с девушками?

— У всех — своя природа. — звучало ровно.

— И ты позволяешь…

В этом читалось: заполучив такой «куш», кто ж захочет делиться?

— Я должен ограничить отношения условиями как забором? — невесело усмехнулся он, — так по-женски, правда?

И это вбило последний гвоздь в любые сомнения. Это действительно свои отношения. Со своей правдой.

Но только стоило заглянуть в голос, которым давались эти объяснения, чтоб задаться последним вопросом:

На долго ли?

А потом он улетучивается снова. Кидая вслед легкое:

— Валеру тут не обижайте!

— Не, зачем обижать, мы его любим! — заверяют сестры и подруги детства.

— Коллективно… — дразнится Явление.