Убийство в стиле винтаж

Высокий мужчина продолжал молча смотреть на Хэмблдона, и тот решил, что он не расслышал его потрясающую фразу.

— Кто-то пытался убить Альфреда Мейера, — прокричал он громче.

— Я понял, — ответил высокий мужчина.

Вид у него был недовольный и слегка встревоженный.

— Каролин просит вас пройти в ее купе.

— Надеюсь, вы ей не сказали…

— Нет, нет. Но я прошу вас разрешить мне…

Внутренняя дверь вагона резко распахнулась, хлопнув по спине Хэмблдона. В проеме появилось бледное лицо мистера Альфреда Мейера.

— Хейли, заходите. Что вы тут… а!

Он уставился на высокого мужчину.

— Мы уже идем, — отозвался Хэмблдон.

Они протиснулись в узкий коридор, соединявший два спальных купе. Мейер миновал первую дверь и пригласил их во вторую. «Люкс» оказался небольшим купе с двумя узкими кроватями и умывальником. Каролин Дэйкрес, облаченная в роскошный халат, сидела на нижней полке. Она слегка подалась вперед, обхватив руками колени. Ее пышные рыжевато-каштановые волосы были рассыпаны по плечам.

— Привет, — поздоровалась она, взглянув на высокого мужчину. — Хейли считает, что вы должны об этом знать.

— Поверьте, у меня нет никакого желания вмешиваться в ваши дела. Я буду только рад, если вы обсудите все между собой.

— Нет, постойте, — вмешался Хэмблдон. — Позвольте, я объясню… в смысле — насчет вас?

— Хорошо, — вежливо согласился высокий мужчина.

— Мы все знаем его как «мистера Р. Аллена», — начал Хэмблдон. — Так он значится в списке пассажиров. Но буквально сегодня ночью я узнал, что это не кто иной, как Родерик Аллейн, старший инспектор Скотленд-Ярда… здесь должны быть фанфары и торжественный салют.

— Бог ты мой, — жалобно протянул мистер Мейер. Это была его обычная присказка.

— Но позвольте, — начала Каролин Дэйкрес, — почему же вы тогда… ах да, конечно. «Неотразимый инспектор». Помнишь, Пух? Дело Гарднера? Наши фотографии тогда оказались на одной странице «Татлера», мистер Аллейн.

— И это был единственный раз, — заметил инспектор Аллейн, — когда я получил такую прекрасную компенсацию за свою публичность.

— Компенсацию? — воскликнул мистер Мейер. — Бог ты мой! Но раз уж вы такой эксперт, может, выслушаете мою историю. Садитесь, пожалуйста. Кэрол, подвинься.

Аллейн сел на дорожный сундук, Хэмблдон пристроился на полу, а Мейер плюхнулся на полку рядом со своей женой. Его круглое лицо было бледно, пухлые руки слегка дрожали.

— Мне не по себе, — пробормотал он.

— Давайте я объясню, — предложила мисс Дэйкрес. — Видите ли, дорогой Хейли, и вы тоже, мистер Аллейн, мой Альфи-Пух часто засиживается допоздна. У него обширная корреспонденция, и он взял с собой пишущую машинку. Так вот, незадолго до того, как мы прибыли на последнюю станцию, он решил освежиться и вышел на открытую площадку в конце вагона. Верно, милый?

Мистер Мейер мрачно кивнул.

— В это время мы ехали вверх или вниз по такой штуке, которую на железной дороге называют штопором. Нам это объяснил проводник, очень милый молодой человек, и к тому же весьма информированный. Так вот, когда поезд попадает в штопор…

— Серпантин, — поправил мистер Мейер.

— Да, милый. Когда поезд попадает в серпантин, происходит замечательная вещь. Состав как бы постоянно догоняет свой хвост. Иногда даже случается, что последний вагон оказывается впереди локомотива.

— Однако, Каролин! — запротестовал Хэмблдон.

— Ну, или что-то в этом роде. Для нашего рассказа это не имеет большого значения. Главное, что нужно помнить: проезжая по спирали, поезд все время поворачивает, нарезая круги.

— То есть?

— Каролин, не превращай все в комедию, — взмолился мистер Мейер. — Это серьезное дело.

— Конечно, милый, кто же спорит? Так вот, мистер Аллейн, Альфи вышел на площадку, а поезд все время поворачивал, очень быстро, и выглядело это впечатляюще. Альфи был взволнован и увлечен происходящим, хотя в темноте почти ничего не видел, только часть вагонов впереди и сзади. Потом он услышал, как хлопнула дверь, но не обернулся, подумав, что кто-то просто идет по составу. Он крепко держался обеими руками за перила. Что было очень кстати. Потому что когда этот человек его толкнул, он мог…

— Постой, — решительно вмешался мистер Мейер, — я сам расскажу. Я стоял на площадке спиной к проходу. Дверь на лестницу была открыта, а за ней зияла тьма. Все время дул жуткий ветер. Я слышал, как за спиной иногда проходили люди, перебираясь в другой вагон, но не оборачивался. Потом начался очередной крутой поворот, поезд поддал ходу, и тут кто-то пнул меня в спину. Со всей силы. Клянусь богом, я чуть не вылетел с площадки. Буквально повис на волоске. Ступеньки оказались у меня перед носом. Левой рукой я попытался ухватиться за дверь, но она распахнулась настежь, словно я хотел выйти и захлопнуть ее за собой. Понимаете, о чем я? Правой я успел вцепиться в перила, точнее, поймал их на лету уже у самой стойки, там, где начинаются ступеньки. Мне казалось, что время остановилось. Потом вагон качнуло в другую сторону, и я отлетел назад. Понятное дело, когда я пришел в себя и оглянулся, сзади уже никого не было. Господи, я с ума сойду! Хейли, поищите в той сумке. Там должно быть бренди.

Мейер выпучил свои бледные глаза на Аллейна:

— Что вы об этом думаете?

— Неприятная история, — ответил Аллейн.

— Неприятная? Нет, вы послушайте, что он говорит!

— Бедный Альфи, — вставила его жена. — К счастью, у нас полно бренди. Налейте ему, Хейли. Вот стаканы. Давайте выпьем, а мистер Аллейн расскажет нам, кто хотел убить бедного Пуха. Осторожно, Хейли, не пролейте. Отлично. Итак, мистер Аллейн?

Она ободряюще взглянула на инспектора. «Ее правда это забавляет? — подумал Аллейн. — Она не похожа на тех двуличных женщин, которые прикидываются дурочками, а сами хитры как черти. Или похожа? Нет, она просто разыгрывает для нас маленький спектакль с собой в главной роли. Наверное, так привыкла к этому занятию, что уже не может остановиться».

— Я одного не понимаю — что мне теперь делать? — простонал Мейер.

— Остановить поезд и сказать проводнику? — предложила Каролин, глотнув бренди. — Тянешь за сигнальную веревку, платишь пять фунтов, а потом появляется какая-нибудь женщина и говорит, что вы пытались…

— Каролин, помолчите, — с улыбкой попросил Хэмблдон. — Так что вы об этом думаете, Аллейн?

— Вы уверены, что вас толкнули нарочно? — спросил инспектор. — Может быть, кого-то просто занесло на повороте, и он потерял равновесие, а потом и голову, решив, что отправил вас за борт?

— Говорю вам, меня пнули со всей силы. Спорю на что угодно — у меня там здоровенный синяк.

— Милый! Мы можем устроить тебя в цирк и показывать за деньги.

— Что мне теперь делать, Аллейн?

— Дорогой мистер Мейер, я… не знаю. Наверное, надо сообщить проводнику и известить полицию на следующей станции. В соседнем вагоне едет компания пьяных футболистов. Возможно…

— Ну конечно! — с энтузиазмом подхватила Каролин. — Блестящая мысль, мистер Аллейн. Это был пьяный футболист. Все сходится, не правда ли? Он спортсмен, знает, как бить ногами. Вспомните «Олл Блэкс»[Новозеландская команда регби. — Здесь и далее: примеч. пер., кроме особо оговоренных случаев.].

Мейер мрачно выслушал ее слова. Хэмблдон вдруг разразился смехом. Аллейн поспешно закурил.

— Хорошо тебе смеяться, — пробурчал Мейер. Он осторожно потер поясницу, глядя на Аллейна. — Насчет полиции я сомневаюсь, — добавил он. — Будет пресса и тому подобное, а нам не нужна такая реклама. Как вам кажется, Хейли? «Покушение на известного театрального менеджера». Звучит неважно. Другое дело, если бы это была Каролин.

— Да, пожалуй, — с запинкой ответил Хэмблдон.

— Наверняка, — ввернула Каролин.

— Мистер Мейер, — произнес Аллейн, — у вас есть враги в вашей компании?

— Господи, конечно, нет. Мы все — одна дружная семья. Я хорошо обращаюсь с сотрудниками, и они меня уважают. У нас не бывает ссор.

— Вы сказали, что пока вы стояли на площадке, мимо вас прошло несколько человек, — продолжал инспектор. — Вы не заметили, кто это был?

— Нет. Я стоял спиной к проходу.

— Скажите, вы не помните, — спросил Аллейн после небольшой паузы, — не было ли кого-нибудь на соседней площадке, по другую сторону переходного мостика — той, что относится к нашему вагону?

— Вряд ли. По крайней мере, когда я вышел, там никого не было. Может быть, он появился позже. Понимаете, там было темно, а еще этот шум и ветер. Я надвинул шляпу почти до глаз и замотался в шарф. К тому же я стоял у перил, почти спиной к площадке.

— Это было перед тем, как мы подъехали к последней станции, как ее там — Охакун?

— Да, минут за тридцать.

— Который был час, — обратился Аллейн к Хэмблдону, — когда я проснулся и мы начали беседовать? Я тогда посмотрел на время, помните?

— Десять минут третьего. А что?

— Ничего. В Охакун мы прибыли в два сорок пять.

Хэмблдон бросил на него быстрый взгляд. Каролин широко зевнула и устало прикрыла глаза.

— Уверен, вам хочется спать. Хэмблдон, идемте.

Он встал и уже собирался пожелать спокойной ночи, когда в дверь кто-то постучал.

— Ну вот, пожалуйста, — развела руками Каролин. — Что на этот раз? Они хотят проделать еще одну дырку в моем билете? Войдите!

В купе влетела Валери Гэйнс. На ней были блестящая пижама и легкий пеньюар — живая реклама нижнего белья из модного журнала. Она бросилась к Каролин, возбужденно размахивая руками.

— Я услышала ваши голоса и побежала к вам. Ради бога, простите меня, мисс Дэйкрес, но случилось нечто ужасное.

— Да, я знаю, — живо отозвалась Каролин. — Вам дал пинка пьяный футболист.

Мисс Гэйнс воззрилась на нее в недоумении:

— С чего вы… нет. Я даже не знаю, как сказать. Меня… обокрали!

— Обокрали? Пух, дорогой мой, до чего удивительный поезд. Ты слышал, что она сказала?

— Ужасно, правда? Только я легла спать…

— Валери, — перебила мисс Дэйкрес, — вы ведь знакомы с мистером Аллейном? Представьте себе, он знаменитый детектив, и ему ничего не стоит найти ваши бриллианты, как только он разберется с убийцей Пуха. Право, как удачно, что вы приехали в Новую Зеландию, мистер Аллейн.

— Рад, что вы так думаете, — сдержанно ответил Аллейн. — Но я буду очень благодарен, — добавил он, — если вы оставите мое ремесло в тайне. Путешествие часто превращается в пытку, как только вашим спутникам становится известно, что вы из уголовного розыска.

— Разумеется. К тому же так вам будет легче найти бриллианты Валери, правда?

— Не бриллианты, а деньги, — возразила мисс Гэйнс. — Крупную сумму. Перед отъездом папа дал мне кое-какие ценные бумаги, чтобы я могла обменять их в Новой Зеландии. Часть из них я взяла на корабль и дала на хранение судовому казначею, а перед прибытием в порт забрала обратно, и… с ними было все в порядке… и я…

— Хотите бренди? — внезапно предложила Каролин.

— Спасибо. Папа меня убьет, если узнает. Самое скверное, что я не могу даже вспомнить, когда они пропали. Глупейшее положение. Забрав бумаги у казначея, я положила их в кожаную папку и убрала в свой чемодан…

— Что было чертовски глупо, — мрачно вставил мистер Мейер.

— Наверное, но я ничего в этом не смыслю. Господи, какая же я дура! Короче, сегодня утром, открыв зачем-то чемодан, я пощупала эту папку: там захрустело, и я подумала — ну, все в порядке. Но буквально только что… мне не спалось в этом чертовом поезде, и я решила написать письмо… достала папку, а там — полно бумаги.

— Какой бумаги? — спросила Каролин с сонным видом.

— Такой, что я сразу подумала: не устроил ли мне кто-то дурацкий розыгрыш.

— Зачем? — спросил Аллейн.

— Что значит зачем? — нетерпеливо воскликнула мисс Гэйнс. — Вы в Скотленд-Ярде все такие добрые и наивные?

Хэмблдон что-то пробормотал на ухо Аллейну, и тот ответил: «Да, вижу».

— Бумага того же сорта, что была на корабле. Я сразу это заметила. Здорово, правда? Я имею в виду — то, что я это заметила. И что мне теперь делать, мистер Аллейн? Заявить в полицию? Господи, как скучно. Конечно, у меня есть кредитное письмо для поверенного в Миддлтоне, но кому нравится, когда его грабят?

— А вы заглядывали в эту папку после завтрака? — неожиданно спросил мистер Мейер.

— Э… вроде нет. Нет, точно не заглядывала. А что?

— Сколько там было?

— Не помню. Дайте подумать. Так, четыре… нет, пять фунтов на чаевые, пять я отдала Фрэнки, еще десять потратила в…

Она вдруг остановилась, и на ее лице появилось смущенное выражение.

— Короче, какая разница, — закончила она. — Фунтов девяносто. Они пропали. И бог с ними. Простите, что отняла у вас столько времени, мисс Дэйкрес.

Она шагнула к выходу, и Аллейн открыл ей дверь.

— Если вы позволите мне взглянуть на эту кожаную папку… — начал он.

— О, спасибо, но я думаю, что деньги все равно уже не вернуть.

— На вашем месте я бы показала ему папку, — рассеянно обронила Каролин. — Возможно, она приведет его прямо к футболисту-убийце.

— Какому футболисту-убийце?

— Расскажу утром, Валери. Спокойной ночи. Сочувствую вашей потере, но уверена, что мистер Аллейн найдет деньги, как только у него появится время. Ночь и так выдалась беспокойная. Давайте укладываться в наши тесные берлоги.

— Спокойной ночи, — ответила мисс Гэйнс и вышла.

Аллейн взглянул на Каролин Дэйкрес. Как только Валери Гэйнс исчезла за дверью, она закрыла глаза. Потом один из них приоткрылся. Это был большой, аккуратно подкрашенный глаз, и смотрел он прямо на Аллейна.

— Спокойной ночи, Кэрол, — попрощался Хэмблдон. — Спокойной ночи, Алф. Надеюсь, вы сможете заснуть. Ночь-то почти закончилась. Постарайтесь не думать о том, что произошло.

— Заснуть! — вскинулся мистер Мейер. — Не думать! Мы будем в Миддлтоне через час. Не стану даже и пытаться — у меня сна ни в одном глазу. А вы сами не стали бы думать, если бы кто-то попытался швырнуть вас в пропасть?

— Наверное, стал бы. Аллейн, вы идете?

— Да. Спокойной ночи, мисс Дэйкрес.

— Спокойной ночи, — ответила Каролин своим бархатным голосом.

— До свидания! — с горечью бросил мистер Мейер. — Простите, что побеспокоили.

Хэмблдон вышел в коридор. Инспектор уже взялся за ручку двери, когда Каролин его окликнула:

— Мистер Аллейн!

Он обернулся. Она сидела, по-прежнему уставив на него один глаз, словно какая-то сонная, красивая и умная птица.

— Почему Валери не хотела, чтобы вы взглянули на ее папку? — спросила Каролин.

— Не знаю, — ответил Аллейн. — А вы?

— Мне кажется, я догадываюсь.