В складках миров и времени

Молва о волхве-чародее, живущем в граде Ростоке и истории, связанные с ним, расцвеченные фантастическими красками, дошли до князя Накона в середине весны следующего года.

Одна из легенд рассказывала, как Князь Яролик покорил руян. Начиналась она у стен Ростока, а заканчивалась на острове Рюген, схваткой Яролика с волхвами. Кое-что в историях было правдой.

Когда руяне, оставив убитых, отошли от стен Ростока, Иван пошёл по их следам. Руяне шли на лыжах, а Иван, очень тихо «дырча», шёл по их следам на японском снегоходе.

Враги шли ходко, но не на восток, как предполагал Иван, а на юг. Вверх по реке. И вскоре Иван понял, зачем. Впереди на берегу появилась невысокая крепость. Даже не крепость, а так, огороженная брёвнами, наклоненными острыми концами наружу, территория.

Подойдя к воротам, руяне постучали, но, видимо, их послали по адресу, и они отошли в лес. Застучали топоры. Иван видел, что готовились лестницы. Иван попрыгал немного по времени, чтобы не морозить тело, и через сутки начался штурм.

По узкой лестнице, закинутой на стену, ползло несколько человек. Первый полз, прикрываясь спереди круглым щитом, а за ним ползли другие, прикрываясь с боков. Остальные нападающие стреляли из луков по крепостным лучникам, стоявшим на частоколе на горизонтально уложенных брёвнах.

Иван удивился эффективности технологии, разглядывая битву в оптику прицела. Первый руянин дополз до конца лестницы, встал на наклонное бревно и стал аккуратно смещаться вниз. Также аккуратно двигалась и вся четверка. И лучники, по одному, стали тоже заползать по лестнице, встраиваясь в живую, защищённую со всех сторон очередь.

Иван сидел на высоком дереве, видел нападающих очень хорошо и понял, что может не успеть, выстрелил. Мелкокалиберная винтовка щёлкнула, и первый руянин, вступивший на горизонтальное бревно, покатился дальше кубарем на копья защитников крепости.

Атакующие лишились переднего щитового прикрытия, куда посыпались стрелы, замерли. Второй, оставшись без прикрытия спереди, получил несколько стрел, и, завалившись вбок, упал на наклонные брёвна. Вскоре упали третий, четвёртый. Остальные попрыгали вниз прямо в ров с едва подмёрзшими нечистотами. Припорошенный снегом ледок под падающими телами лопался и вверх летели неприятно пахнувшие даже за сто метров жидкие экскременты.

Иван даже посочувствовал руянцам и от переизбытка чувств взревел мотором на холостых оборотах. Получилось музыкально. Рёв перешёл в визг. Защитники «крепости» перестали обстреливать руян и попрятались, а руяне лихо выбрались из рва и бросились врассыпную от крепости и от леса в сторону реки.

Пробежав немного по льду, неудачливые рейдеры повернули на восток и нырнули в лес.

* * *

Как-то утром, Иван, наблюдавший за стоянкой ночующих прямо в снегу воинов, увидел вождя, отошедшего отлить ночной запас жидкости.

— Хороший случай, — подумал Иван, и переместился к вождю за спину.

Надавив левой рукой между лопаток, Иван прижал его грудь к стволу дерева.

— Спасибо, что добришь мой лес, вождь, но этого, — он усмехнулся, — не достаточно, чтобы он простил вас. И не останавливайся.

Струя снова зажурчала по коре дуба.

— Всё, — просипел вождь, одергивая длинные полы меховой одежды.

— А сейчас слушай меня внимательно, — внятно произнёс Иван. — Князь Након специально вызвал меня из самого Рима, чтобы я договорился с отвернувшимися от него богами. И я договорился. Теперь боги на его стороне. Меня зовут Яролик. Я волхв, маг и чародей. И я правлю духом леса. Уходите, и не трогайте наши земли. Не послушаете — все умрёте.

— Я хочу посмотреть на тебя, — сказал вождь.

— Смотри, но не балуй. И выкинь ножи, что у тебя в рукавах.

Из рукавов в снег выпали ножи. Иван отпустил вождя, и тот резко обернулся. Делая выпад вперёд, он упал в снег и ткнул Ивана в бедренную артерию небольшим тонким кинжалом.

Иван спокойно смотрел на вождя, а вождь на Ивана. Потом вождь поднялся.

— Я не мог не попробовать, — угрюмо сказал он, не поднимая глаз.

— Не пробуй больше. Не надо, — угрожающе сказал Иван и исчез.

Вождь смотрел на снег и видел только свою дорожку следов. Волхв оставил только два следа.

* * *

Иван по-человечески жалел раненых и сначала думал им помочь, но после того, как вождь пять раз пытался его убить, он передумал. Правила поведения в этом мире были просты: чужак должен быть мёртв.

* * *

На Рюгене Иван появился во время празднования руянами дня весеннего равноденствия. В длинном сером шерстяном плаще с капюшоном он не выделялся бы и не отличался от таких же, как и он, волхвов, однако Иван появился в храме Аркона прямо возле каменной статуи четырёхглавого бога во время жертвоприношения. На жертвеннике собирались резать барана.

Появившийся из воздуха Иван вызвал в толпе удивлённый ропот и перешёптывания, но поднятая им вверх правая рука, заставила всех замолчать.

— Меня зовут Яролик. Я волхв князя Накона. Я не буду вас долго задерживать. Я пришёл отдать жертву Световиту и сейчас уйду.

Иван резанул себя по левой ладони ножом и обмазал своей кровью деревянный меч бога.

— Я пришёл сказать вам, что сейчас я защищаю земли князя Накона.

Иван выделил второе «я».

— Кто на эти земли с мечом придёт… тот… умрёт, — продолжил Иван, пытаясь избежать штампа, но случайно попал в рифму.

— Желаю вам всем здравствовать, — сказал Иван, махнув левой рукой, и забрызгав близко стоявших руян своей кровью.

— О! — Воскликнул он. — На вас моя кровь. Теперь вы мне должны! Жду у себя в Ростоке князя Вислова на празднике Великого Солнцестояния. Князь Након зовёт вас. Пора вам пообщаться за столом, а не на поле брани! Мир вам!

Иван громко рассмеялся и исчез.

* * *

Князь Након, услышав сказочные истории, из уст пришедших по реке Лабе гусляров, удивился.

Не прошло и года, как они расстались с Иваном, а слухи о нём уже гуляют сами по себе. Но князь скоро о том забыл, погружённый в возведение городских стен по рисункам, оставленным Иваном.

Лес они заготавливали всё лето и осень и сплавляли его по реке до ледостава. Зимой продолжали валить, а сейчас снова сплавляли и ставили стены.

Сначала они вкопали со стороны реки заострённые брёвна, уложив их почти горизонтально, насыпав на них вал земли. Далее, за образовавшимся рвом, поставили квадратные башенки и соединили их стеной — однорядным частоколом.

* * *

Иван сам напомнил о себе Тихомиру, появившись у ворот города на огромном, сером в яблоках коне. Следом за Ивановым конём шёл, привязанный к его седлу, черный, такой же огромный, осёдланный жеребец.

Князь встретил Ивана радостно. Обнявши его он, прикрывшись от солнца ладонью, посмотрел на чёрного жеребца, а потом, вопросительно, поднял бровь на Ивана.

— Твой-твой! — Засмеявшись, сказал тот. — Только со стременами я… По себе подправь.

Князь, приложил локоть к стремени, замерил расстояние до седла, подтянул ремешки.

— Да как же на него влезать?! — Крутился он вокруг коня.

— Некоторые со спин рабов влезают, а некоторые… с длани друга, — сказал Иван, стоя перед ним и подставляя правую ладонь под ступню князя.

— Ладно! — Сказал князь, наступая на неё левой ногой, как на ступень, и запрыгивая в седло.

Иван не дрогнул.

— Ох и здоров ты, брат! — Восхитился Тихомир, но сразу переключился на коня. — Ох и здоровый конь! С него видно всё, как… с башни. Спаси Бог тебя, Иван! За дары твои… И дела твои. Наслышан уже. Наслышан. Где такого коня взял?!

— Из другого мира конь, — шепнул Иван. — Тут таких нет.

* * *

Они сидели всё в той же светёлке, что и год назад и разговаривали. Иван рассказал, что построил город, наладил его охрану, как выдержали два нападения руян, как ходил в Аркону, и что ждёт на летнее солнцестояние в Ростоке князя Вислова.

— Тебя звать пришёл. На том празднике многое должно решится, — закончил свой рассказ Иван. — Придёшь?

— Приду.

Не расспрашивая Ивана о нюансах его побед, Тихомир задумчиво проговорил:

— Города — это хорошо… Людей мало, — сказал князь.

— Так делайте! — Сказал Иван.

— Как это? — Удивился князь.

— А ты не знаешь? — Удивился Иван.

Тихомир посмотрел на Ивана и нахмурился, размышляя.

— Поясни.

— У меня уже только моих народилось три девки и пять пацанов.

— Как это? За год?

— Понятным образом, как нарождаются, — засмеялся Иван. — Через баб…

— У тебя, что, восемь жён?

— Ну… Жён не жён, а живём вместе, — усмехнулся Иван. — И не восемь а шесть.

— Разом?!

— Не разом, а вместе. Они все у меня в хоромах живут. Со своими детишками. И с моими уже. — Иван в голос рассмеялся. — Демографию улучшаем!

— Чегось?

— Демос — это народ, по-гречески. Народ растим.

— Ну ты брат… Удивил.

— А ты? Отстаёшь?

— Ну… Мы тоже… ждём.

— Закон надо начертать на рунном камне, чтобы ни одна баба не ходила порожняя. И всех вдовых взять на обеспечение.

— Так, мы и так, не обижаем. Община же… Не голодают, вроде.

— Всех мальцов пяти зим отроду на воспитание к бывшим воям отдать.

— Так и есть.

— Ну, значит, всё ладно! Ещё подлить? — Спросил Иван, поднимая флягу с вином.

* * *

Тихомир приехал в Росток ранее обозначенного срока. До праздника было еще два дня. Установленный в центре города шест с шаровым навершием с острыми лучами, символизирующим солнце, своей тенью ещё не доходил до установленного рунного камня.

На камне русскими буквами, стилизованными под руны, было написано: «камень установлен 966-го лета от рождества Христова правителем сей земли Яроликом подданным короля русов Накона Тихомира».

Князь стоял перед камнем и пытался прочитать выбитую на камне надпись.

— Что тут начертано? — Спросил он Ивана.

Иван прочитал.

— Сам начертал?

— Сам.

— Я руны не знаю. У нас только волхвы знают.

— Эти руны и ваши волхвы не знают!

Тихомир в который уже раз, посмотрел на княжеский терем.

— Веди, уже, в хоромы свои. Мочи нет смотреть на них. Такое только волхвам под силу…

— Это… вряд ли. Волхвы живут в землянках, да в дуплах.

— Да-а-а… Удивятся они, — делая ударение на второй слог, сказал князь.

— Удивятся и удавятся, — засмеялся Иван.

— Не боишься?

— Нет, князь, не боюсь. Опасаюсь. И стерегусь.

— Это верно.

На прямое крыльцо поднялись по трём ступеням и вошли через двойные распашные широкие двери в тридцатиметровый зал с очагом в центре. Вокруг очага была пристроена узкая каменная столешница. Очаг прикрывала железная решётка с полозьями, на которых стояли тоже решетчатые подставки для котлов и чайников.

Вокруг очага суетились сразу три женщины. Одна потянула кочергой подставку с чайником, та выползла. Чайник был подхвачен и снят с подставки.

— Тут хорошо зимой, тепло. Дым и горячий воздух поднимается наверх в дыры и проходит под полом второго яруса, грея его. Пол там из плит жженого глиняного камня. Сейчас, летом, жар туда не идёт, а уходит через тот дымоход в потолке. Дыры закрыты. Наверху не жарко.

Они прошли по нижнему этажу через анфилады комнат.

— Здесь всё женские и детские комнаты. Второй ярус мой… и твой. Но, там всё такое же. Потом увидишь. А вот двор…

Они вышли во внутренний десятиметровый двор, в центре которого стоял небольшой бассейн с фонтаном. В высокий колодец стен виднелось синее небо.

— Фонтанус! — Воскликнул князь. — Волшебство!

— «Ага, волшебство, — подумал Иван. — Год строили, а я бегал по лесу, охранял этих алкоголиков, поил и кормил. Хорошо, что зверья здесь немеряно. Но работников от вида мяса к концу года уже тошнило. Зато, шкур у меня сейчас…»

В углу двора стояли два деревянных кресла и небольшой столик, вырезанный Иваном лично из дубовых пней. Вся мебель в доме была сделана руками Ивана из местного дуба в подвале «терема» в шикарной мастерской, где имелись нужные ему станки, инструменты, дизель-генератор и звукоизоляция.

— Так живут боги! — Еле слышно проговорил Тихомир.

— Так живут обычные римские патриции, — засмеялся Иван, — но у них есть много рабов. А у вас рабов нет. Поэтому вы так жить не будете, пока не поумнеете.

— А у тебя рабы, или ты такой умный? — Разозлился вдруг князь.

— Я умный, — взяв его за руку, сказал Иван. — А ещё я… маг… Мне легче.

— А может ты бог?

— А может и бог… — усмехнулся Иван. — Садись, выпьем холодный компот.

Они сели, и женщина сразу принесла и поставила кувшин с компотом, лёд в вазе и кружки.

— Интересная одежда у… твоих женщин.

— Ткань римская. Как шить — я научил.

— Ты научил?!

— Я научил. Но я не бог. Я даю только знания.

— Боги дают знания, — отпивая компот, сказал Тихомир.

— Бог с ними, с богами, — засмеялся Иван. Завтра будет тяжёлый день. Надо убедить руян перестать грабить наши земли. Я не хотел бы действовать силой и давить на них. Что развело вас? Вы же один род.

— Не совсем один. Но не это главное. Когда-то Руян не был островом. Как рассказывали старики, однажды море нахлынуло на берег и размыло его. И Руян отделился от земли. Затопило и его, и нашу землю. Много людей унесло море. В основном все жили, как и сейчас, на берегу, ловили рыбу и били зверя морского.

— И что сейчас мешает заниматься тем же?

— Сейчас вообще всё по-другому. У нас слишком много богов. У каждого рода свой бог. И родовые жрецы спорят между собой.

— Вы же жрецам жертвы носите?

— Носим. Как без них?

— Вот за это они и спорят. Не за богов, а за то, сколько, и кто, им жертвы принесёт. У епископов тоже так. Хоть последнее, но отдай. Плохо это. У епископов, тоже сейчас начнётся деление. Они уже поделились на Рим и Новый Рим. Два Императора. И престол разделился. Дальше ещё хуже будет.

— Дальше, это когда?

— Через сто зим.

— У-у-у… долго ещё ждать.

— Не надо ждать, надо жить сейчас. Если нельзя победить силу, надо приспособиться. И ждать, когда противник ослабеет.

— Чтобы убить его?

— Чтобы изменить. А не получится изменить, тогда убить. Но менять нужно его детей, его или его детей. Но это очень сложная, долгая работа. Работа многих людей. Но чтобы изменить, нужно учить, а чтобы учить, нужно что-то знать. Они, — Иван махнул рукой на юг, — знают больше вас и ничему новому вы ни их, ни их детей, научить не сможете. Вы тут только и делаете, что — убиваете друг друга, да баб воруете.

Иван помолчал. Тихомир сидел задумчивый.

— Чтобы такие хоромы построить, знаешь сколько учиться надо? — Иван вздохнул.

— И ты всё это знаешь? — Спросил князь.

Иван засмеялся.

— Нет, не всё, друзья помогли.

— У тебя есть такие друзья? — Задумчиво спросил Тихомир.

* * *

Иван не стал грузить князя проблемами и политинформацией, а показал всё своё городское хозяйство.

В каждом доме была своя корова, свинка, лошадка, собачка-волкодав, кошечка и куры. Дворы огорожены. В каждом имелся палисадник со смородиной.

Показал место для будущих полей, сенокоса. Ещё при закладке города дерево-посадочной машиной повыкорчевали деревья на большой площади. Теперь, через год пришло время их пережечь. Деревья лежали сгуртованные17, и сжигали гурты по очереди, дабы не создать пал. Этой осенью посадят озимые рож и ячмень. Лес здесь рос смешанный: сосна, ель, дуб, вяз, так что, почвы особо кислыми быть не должны.

Показал Иван и свой «водоканал». По весне они с жителями надстроили двускатную крышу над стеновым «боем» верхнего яруса, и стали собирать в башенные емкости дождевую воду. Деревянные емкости обмазали глиной и обожгли изнутри. Возле башен сделали общественные нужники. Под башнями и стенами, еще при строительстве стен, в траншеях были уложены трубы канализации для водостока в реку.

Ледникам князь не удивился, удивился их размерам. Удивился запасам, лежащим в хранилищах. Особо удивился бочкам.

— Что здесь? — Спросил он.

— Рыба морская. Сельдь. Солёная. Угощу сегодня… С молодой картошечкой… Да с укропчиком. Да с водочкой…

— Ты говоришь странные слова, но у меня потекли слюни, — удивился князь.

— Это магия, — махнул рукой Иван. — Магия передачи эмоций. Но… Если вернуться к бочкам… Мы и бочки начали делать. Почти год учились: строгали, обручи ковали, клепали. Это — чужие бочки, а наши под засолкой на берегу.

— Делаем всё вместе и учимся вместе, — продолжал Иван. — У кого лучше получается, быстрее, он помогает другому. Видишь, вдоль той стены под средним ярусом крыша надстроена и стеной перекрыта? Там у нас учебное и ремесленное места.

— И зимой там все работают. У каждого свой урок, свой интерес. Кроме охотников, все там. У нас скопилось уже достаточно деревянной посуды, чтобы провести большой пир. По всем мастерским тёплые полы. Ты не поймёшь на словах. Увидеть надо. Там я люд писать и считать учу. Малевать.

Увидев непонимание на лице и в глазах князя, Иван повёл его в мастерские. Там продувал сквознячок, пахло стружкой и масляными красками. Кое где с потолка свисал от стены до стены брезент, разделяющий «классы». Где-то он был подтянут к потолку, как парус.

Иван подвел князя к стене, на которой висели холсты с нарисованными красками картинами.

— Это всё зимой писали. Учились. Сейчас не до того.

Тихомир разглядывал рисунки, некоторые поглаживал рукой, ощущая рельеф высохшей масляной краски.

— Очень красивые. Все. И как много…

— Вот так и живём, — сказал Иван.

* * *

Вечером Иван угостил Тихомира селёдочкой и всем к ней причитающимся. Пропарил в бане, которые стояли на берегу реки.

Гости стали съезжаться назавтра. Сначала приехал князь Рерик из одноимённого города. Сразу следом приехали князь Болеслав из Тетерева и Мстивой из Ленца. Все они приехали вместе с волхвами, жрецами и боевым сопровождением, человек по десять. Приехавшие разместились внутри города под городскими стенами, раскинув тонкие войлочные шатры. Даже вожди.

Всех встречали князь Након и Гостомысл. Про Ивана — Яролика никто не спрашивал, но вопрос на лицах читался. Гости с интересом и страхом поглядывали на терем волхва, со стороны смотревшимся словно мощная крепость.

К вечеру прибыл руянский князь со своей свитой и двумя жрецами. И он, увидя, где поместились прибывшие ранее гости, тоже устроился под стеной.

— Так у них, наверное, принято, — подумал Иван, разглядывая в бинокль со второго этажа своих хором прибывших.

Гости разбрелись по территории городка. У ворот и дверей складов Иван предусмотрительно поставил часовых. Жрецы, расставив вокруг коловрата своих божеств, принялись гудеть в дудки, бить в бубны. Далее кольцами стояли столы с едой и питьём.

Гуляли все. Весь город. Иван не появлялся.

Он обходил и осматривал территорию вокруг города. Он искал и нашёл. Помог тепловизор.

Группа воинов, численностью до двухсот человек пряталась на опушке леса со стороны старого посёлка. С севера. Раскрашенные зелёной глиной и утыканные травой, они были совершенно не заметны в кустарнике.

Иван, обойдя с тепловизором всю южную округу, не ожидал такой хитрости. Завернув на участок, где жгли деревья, Иван отвернул тепловизор от жара и заметил в стороне «тёплые» пятна.

Парило к дождю. Небо тучами придавило землю. Дымы с огнищ стелились в северо-восточном направлении. Оттуда и зашли воины Руяна. Там и залегли на границе леса.

То, что это были именно они, Иван не сомневался. Хотя, могли быть и «свои», решившиеся воспользоваться случаем сбора многих князей в одном месте для сведения счётов. Сегодня воевать было ещё можно, завтра и два дня после — нельзя. Праздник.

Иван понял, что праздник может закончится, не начавшись, вернулся в свой терем, облачился в ритуальный плащ и вышел к гостям. Его появление мало на кого произвело впечатление, только на знающих.

Гости и жители уже прилично набравшись пива, взявшись за плечи, танцевали в хороводе вокруг коловрата под звуки дудок и тех же бубнов.

Иван подошёл к княжескому столу. Возле князя Накона стоял незанятый «стул» в виде чурки.

— Уважаемые князья, рад вас приветствовать в славном граде Ростоке, — сказал Иван.

— Это наш друг, Иван Яролик, — сказал Тихомир. — Это он построил этот град.

— У Яролика много и других подвигов, — откликнулся князь Вислов. — Аркона продолжает обсуждать его неожиданное появление в храме на весеннее равноденствие, и как он один справился с отрядом моих воинов.

— Я! — Изумился Иван. — Это все Лес. Он помогает нам. И сейчас шлёт вести, что не всё в порядке под его древами.

Иван замолчал. Никто не решался заговорить. Подручные князья Накона внимательно и с интересом разглядывали Ивана, видя впервые. Подручные Вислова смотрели в стол.

— Предлагая собрать всех за этими столами, я хотел уговорить вас прекратить убивать друг друга, что вы делаете на радость вашим общим врагам — германцам и саксам. Я хотел, чтобы вы послушали меня.

— А почему мы должны тебя слушать? — Хмыкнув, спросил Вислов. — Даже если ты и волхв, чародей, то ты чародей Накона. А у нас свои волхвы, их мы и слушаем.

— Я не волхв, и не чародей! Я — Яролик!

— Это ты сам так себя назвал?

— Мой Отец. Пока не стало поздно и пока ещё можно договориться, я прошу послушать меня…

— ТЫ убил моих людей.

— Они хотели напасть на мой город.

— Они хотели переправиться через реку.

— Они находились на нашей земле, были вооружены и раньше приходили разорять наши города. Мы имели право на первый удар.

— Это наша земля, — сказал Вислов и встал. — И право здесь наше. И ты первый убил моих людей.

Люди Вислова тоже все встали.

— Да, — я убил трёх твоих людей, а мог убить их всех. Да, я убил других твоих нескольких людей, а мог убить всех. Вождь может подтвердить, — ткнул Иван пальцем в «того вождя». — Я и сейчас могу убить всех вас, но я позвал вас сюда не для того.

Иван, говоря это, сидел, не поднимая на Вислова глаз, смотря ему в район живота, но договорив, посмотрел ему в глаза. Взгляд Вислова ему не понравился. Это был пустой тёмный взгляд убийцы.

— Я могу прямо сейчас убить даже твоих людей, скрывающихся в лесу. Хочешь? Проверь. Только кивни, и один твой человек умрёт.

Вислов сел.

— Какие люди? В каком лесу?

Иван махнул рукой на север.

— Там нет моих людей.

— А чьи там люди? — Громко спросил Иван, так, чтобы слышали все князья.

Все молчали.

— Значит — ничьи? — Спросил он, не услышав ответа. — Тогда сейчас они начнут умирать.

— Стой! Прости князь, — сказал один из приближённых Вислова и ударил его ножом в шею, но мгновением раньше, пока нож не коснулся шеи, пуля бесшумного пистолета ПСС, вылетевшая из рукава Иванова плаща, пробила убийце грудь. Он ещё постоял, оперевшись низом живота о стол, а потом завалился назад.

— Кто-то ещё хочет что-то сказать? — Спросил спокойно Иван.