Время Странника. Хроника Гирода

— Я знаю, о чем говорю, Филипп. Я чувствую темную силу. Архидемон очень силен, ты не справишься с ним в одиночку.

— Не могу рисковать тобой и еще кем-то. Прости, я должен идти.

Человек поднялся с кровати, поцеловал суженную в тонкие губы, и перед Кайсом встал мужчина крепкого телосложения, туловище которого было покрыто страшными шрамами, а глаза и вовсе привлекли внимание Кайса: большой серо-голубой левый глаз, а правый полностью из золота.

— Кайс, не время уходить, — проговорил Филипп, похлопав его по плечу. — Тебе нужно возвращаться.

Левую руку Кайса резко закололо, боль была жгучей, настолько сильной, что он не смог сдержать крика и свалился на пол без сознания.

Кайс очнулся в своей кровати, Филиппа и таинственной девушки уже не было.

Больше никого.

Лишь он и его деревянная лачуга, в которой был только стол, табурет и кровать. У стены стоял двуручный меч в ножнах, на полу засыхали капли его крови, одежда лежала там же, где он ее и оставил, на столе лежала тарелка с горячим бульоном и горела свеча.

Стоп.

Бульон и свеча?

Все это было слишком подозрительно и… опасно. Он приподнялся и потянулся к мечу. В его доме никогда не находилось свечей и уж тем более горячего бульона. Жизнь его протекала в диких условиях, а сам он как зверь возвращался домой, словно в пещеру. Последнее свое возвращение вовсе вылетело из его головы, все было как в бреду. Кайс высвободил меч лезвийного футляра — такое оружие предназначалось для боя в двух руках и ножны к нему не предусматривались. Уж больно редки были двуручники в открытом сражении.

Мастер двуручного меча осмотрел жилище, двинулся аккуратно вперед, открывая дверь на улицу.

Светлело.

Утро. Как всегда холодное. А как оно будет теплым, если ты живешь в лесу на верхушке холма, да и в начале Эпохи Конца природа стала самовольничать: дождь мог идти вместе со снегом целый год, жара приходила, когда как, одним словом — аномалии. Растения смогли адаптироваться к этому явлению, и животные тоже, людям давалось сложнее, но капризная погода стала обыденным явлением.

Кайс осторожно вышел на крыльцо и никого не увидел. Едва сделав пять шагов, услышал того, кто находится за его спиной. Знакомый аромат ударил в его ноздри. Запах клубники насторожил и успокоил его одновременно.

«Поразительно, спустя столько лет. И именно она», — промелькнула мысль в голове Кайса, опуская меч и поворачиваясь к знакомой чародейке.

— Давно не виделись, Роксана. Я более ожидал увидеть здесь толпу вооруженных головорезов, нежели тебя.

— Ох, Кайс, ты всегда так гостеприимен! — улыбнулась девушка в красной рясе, затем подошла и поцеловала его в губы, но мужчина, не ожидая этого, очумел, выпучил глаза и резко сделал шаг назад, немного отталкиваясь от нее.

— Вдвойне неожиданно. Забыл, что для тебя это стандартное приветствие моей персоны, — с иронией ответил Кайс, вытирая губы ладонью.

— Не сильно ты изменился за эти годы, Ловкач. Скучал по старым друзьям?

— Скучать по тем, кто отвернулся от тебя? — отвел взгляд Кайс, сплевывая на землю сгусток слюны. — Вряд ли!

— Попридержи язык за зубами! Думаешь, мы бросили тебя? Нам перекрыли путь, Ганс попал в засаду, пришлось выбирать, куда распределить силы. И вообще, с чего я объясняюсь перед тобой?! Когда все закончилось, от тебя и весточки не было! — возмутилась Роксана, поняв, что начинает чувствовать угрызения совести. — Мы искали тебя, а ты вместо этого решил исчезнуть, инсценировав свою смерть. Ты совсем свихнулся?!

— Я просил о подмоге, когда узнали, что нас ждет. Но никто не пришел, мою просьбу проигнорировали. Тогда я просил помощи лично у тебя, ведь ты обладаешь силой, которая могла спасти жизни многих хороших людей. Опасно посылать магов для борьбы с Темным? Он может искусить их? Меня вытащили прямо с того света те, от кого помощи я не ожидал.

— Кайс, тебя искали все, кому ты нужен. Пойми, я не могла пойти наперекор владычице.

— С каких пор ты стала служить верой и правдой Императрице? Ты не шибко жалуешь Берту Симплекс. Или тебе так важно место архивенефика? Променяла свободу на власть?

— Ну, я же не ты, я не переступаю черту…

Не успела она договорить, как Кайс схватил ее за горло, но тут же отпустил.

— Ты ведешь себя как обиженный ребенок, — процедила чародейка, глядя ему в стыдливые глаза.

— Прости, но тебе лучше уйти.

— Только с тобой, Ловкач, — ответила Роксана. — Мои агенты обнаружили, что наш товарищ не уничтожен и пытается восстановиться. А тебя ищут его приспешники, догадываюсь для чего. Поэтому всем стало очевидно, что ты еще жив. Императрица поручила довести миссию до конца, посему после ее выполнения ты можешь предоставить доклад и, если пожелаешь, оставить службу. Официально, Кайс.

— А где бумага? — усмехнулся мужчина, не веря тому, что говорит чародейка.

— Будет подписана задним числом после твоего прибытия в Прималон.

— Забавно. Ты хочешь сказать, что Морло жив и ищет меня? Его мутанты привели вас ко мне?

Он взглянул на свою левую руку, которая еще вчера была синей с темно-красными пятнами как у трупа. Шея и грудная клетка также синели и давали понять о скорой кончине. Проклятие, коим одарил его Темный, медленно убивало его и тех, кто находился рядом с ним. До последнего он не верил, что магию Морло можно изничтожить.

— Сколько…

— Три дня назад, — ответила Роксана. — Ты был на грани. Я чудом успела найти тебя. Тьма подступила к сердцу, но я вовремя успела.

— Заклятие Темного…

— Это было трудно, — не стала отрицать Роксана всю тяжесть снятия проклятия, — но ведь я не последний маг в Гироде.

Смерть снова обошла его стороной. Сплюнув и выругавшись, Кайс пошел в свою хижину собирать вещи. Он понимал, что этот поход не потребует много вещей. Ловкач не произнес ни слова, но он понимал, что в долгу перед Роксаной за то, что отсрочила его скорейшую гибель. Если душа Морло по прежнему жива, значит, есть вероятность что рандеву с костлявой может вновь состояться.

— Ты готова?

Лицо Кайса было гладко выбрито и его голубые глаза стали выделяться на бледном лице; длинные волосы сострижены, правда, неровно и криво, так как он их просто срубил опасной бритвой, непрофессионально, грубо.

— Как же долго вы, женщины, собираетесь. Ужас!

Он ждал ее уже около получаса на улице, стараясь не думать о том, что их ждет впереди.

— Помолчи, я уже все, — раздался женский голос из хижины.

Роксана вышла в кожаных брюках и кожаных сапогах, ее красно-темный корсет выделял красивое стройное тело и роскошную грудь. Волосы были убраны в косу. На ней не было красной рясы, скрывавшая все ее формы. От такой красы любой мужчина мог бы сразу же лопнуть от возбуждения. Но не Кайс. Губы были подчеркнуты красной помадой — соблазняющий цвет.

— Ба! Рокси, ты такая красотка! — воскликнул Кайс, стараясь взбодрить чародейку, которая ради него проделала такой путь. — Чертовски хороша!

— Где ты набрался этих слов, Ловкач? — с интересом спросила она, подняв свои зеленые глаза на мужчину. — Такое чувство, словно на корабле у Ганса побывала.

— С кем поведешься.

— Что это на тебе? — взглянула чародейка на его куртку из необычного материала.

— Драконья кожа, легка и хороша. Идеальная защита от острых предметов.

— Интересная сказка. Жалко, что драконов не бывавет. — Роксана остро встрепенулась, будто ее током ударило. Она очень резко взволновалась. — Ладно, Кайс. Некогда болтать. Надо уходить. Сейчас же!

На улице взбунтовалась погода. Тучи кружили над их головами все сильнее, гремел гром, сверкала алая вспышка, сильный ветер тормошил верхушки елей.

Опасность.

Сильная магия. Враждебная магия. Их искали. И, кажется, нашли.

Большой и скалистый холм, расположенный на уступе горы, не предназначался для пробежек, особенно в такую дождливую погоду. Чуть поскользнулся и полетел вниз, ломая кости об камни. Сам Кайс обосновался в Молочных горах, под которыми находится Амсер по причине, что туда никто не влезает, да и по счастливой случайности хибара уже находилась на горе. Без хозяина, чей скелет изначально валялся на полу. Название горам дало большое скопление снега на вершине.

— Ну и место же ты выбрал для жилья, — негодовала чародейка, торопясь за мужчиной.

— Не для совместной жизни с тобой лачугу искал, — огрызнулся Кайс на пассивную агрессию дамы.

Для Роксаны их бег по горным тропам все равно, что для Ганса — чаепитие. Что чародейка, что ее мужчина, оба они себя чувствовали уязвимо и дискомфортно в непривычной для них обстановке, оба не управляли своими эмоциями.

Но при этом всем Ганс и Роксана были полными противоположностями друг другу. Если чародейка была жесткой и эгоистичной, коварной и раздражительной, то старый друг Кайса был мягким и жизнерадостным. Долго он добивался руки и сердца женщины, пока она все-таки не согласилась на его предложение, узнав, что мужчина, которого она любит, предпочел другую.

Чародейка росла вместе с Гансом при имперском дворе. Родители обоих были важными людьми в кругу Императора. Отец будущего адмирала сам был главнокомандующим флота, именно поэтому жизнь ребенка изначально была связана с мореплаванием. Родители Роксаны были знатными людьми — лордами-чиновниками, — а когда у Рокси обнаружилась способность к волшебству, то сразу отдали ее на обучение в престижную Ульвенскую академию при Пятиугольном Священном Гекатском Ордене.

В свои сорок семь лет Роксана отлично маскировала возраст с помощью магии и оставалась молодой, привлекательной девушкой. Ганс — ее ровесник — похвастаться такой способностью не мог.

Судьба свела обоих с Кайсом совершенно случайно, тогда, в тот роковой для него день…

***

Солнце уже поднималось над городом; народ спешил на шоу, долгожданное шоу, в честь великого царя; купцы вывозили товары на рынок. Торговля — хороший выход для жителей юга. Если купцы добросовестно платили налог, то царь не имел к ним никаких претензий. Да и сам налог был не такой большой, поэтому быть купцом хотел каждый, но не все могли себе это позволить.

Страна Мизрах — большое южное государство, в котором правит могучий, но жадный царь Ксенофилиант, развязавший войну с Империей Россигард. Государь походил на фанатика с манией величия, и покоя ему не давала мысль, что у Империи Россигард самые большие владения в Гирод. Он грезил о Севере, не придавая значения некоторым городам-государствам в своих владениях и даже ближайший богатый сосед — Алабания — не стоила его взгляда.

Раньше Мизрах процветал, но с приходом к власти Ксенофилианта страна стала тонуть в своих же пороках: бесноватые твари, обитающие в пустыне, разоряли караваны, разбойники возводили собственные города на древних руинах, почти перевелись все маги, хорошие воины погибали в бессмысленных битвах с хорошо развитым Россигардом, а полумаги исчезали как по волшебству. Царю оставалось подписать лишь мирный договор, ибо эту военную компанию он не вытягивал. Вся Велания — столица Мизраха — замерла от гостей с Севера, что сегодня должны были прибыть.

Арена, громаднейшее сооружение, находящаяся в ложбине между тремя холмами, была забита людьми, никто не хотел пропускать царское шоу. Солнце вдруг на миг исчезло. Многие подумали, что природа опять дает о себе знать или начался конец света, о котором говорят многие.

Солнце вновь появилось, когда за Ареной, на царских полянах, сел огромный имперский дирижабль — сигарообразный летающий корабль темно-красного цвета. На нем красовался могучий символ всех времен — пламя, — означающий присутствие имперцев и их соответствующий характер, обычаи и порядки.

С воздушного судна сошли, как ни странно, те, кого царь со своей свитой никак не ожидал увидеть. Ни Император, ни его дочь, а человек десять лордов-чиновников разных мастей, стражей и придворных самого Императора, среди которых была девушка с большими глазами цвета изумруда в ярко-красном платье. Сопровождал ее лорд, всем своим видом обращающий на себя внимание — высокий, поджарый, с длинными пепельными волосами, такого же цвета глазами. Одет он был в боевой мундир серого цвета, говорящий о том, кем являлся этот лорд. На левом ухе висела серебряная серьга, на груди почетно красовались ордена в виде крестов с лентой, а точнее их было три: красный в золотой оправе — за отвагу в боях; серебряный — за преданность государю; синий с золотым якорем по центру — за морские победы. Да и судя по серьге можно было понять, что лорд — капитан одного из кораблей Имперского флота. Что делал обычный капитан вдали от моря? Только имперцы знали на этот вопрос ответ.

— Ганс, — отозвала Роксана своего кавалера по имени, идя с ним под руку. — Твой мундир не смотрится с моим платьем.

— Мне не идет красный, — съязвил Ганс. — Ты знаешь, что у дочери Императора любимый цвет синий? Мне вот синий больше к лицу.

— Конечно, — хмыкнула чародейка, — особенно когда ты пьян.

— Вдруг наш дорогой Император захочет выбрать синий цвет имперской символикой? То что тогда?

— Я все равно не расстанусь с красным, — наигранно улыбнулась ему Рокси, вскоре закатив глаза. — А его дочь молодая, глупая, наивная и чертовски самоуверенная в себе девка. Бесят такие, нахальные дуры. Ей всего двадцать, а ведет себя как базарная бабка с климаксом!

— Рокси, да ты всего лет на двенадцать старше, а в ровесницы ей сгодишься, — рассмеялся Ганс, стараясь сдерживаться на людях. — Прости, это смешно выглядит. — После он и вовсе стал пародировать свою спутницу. — Глупая девка, жизни не знает, вся такая-эдакая, хорошая, милая аж трясет.

— Замолкни уже, кретин, — рявкнула Роксана, ударив локтем ему в бок. — Вы, фон Бюрреры, лишены чувства юмора. Создатель, почему жизнь связала меня именно с ним? Интеллект, Ганс, — это не твое.

— Я стараюсь это исправить, — улыбнулся Ганс, не обращая внимания на агрессию со стороны своей дамы. — Книжки читаю всякие, слушаю симфонические произведения, в балетную школу решил записаться.

— И что же последнее ты читал?

— «О существах на Юге обитающих».

— Неужели? И что ты мне интересное расскажешь?

— Я пока что только иллюстрации полистал, и описания к ним прочел.

— Молчи, впереди царь, — лицемерно заулыбалась она, дабы никто не распознал ее истинного настроя. — Будь серьезней, капитан. Не смей сотворить глупость.

Они подошли к зеленому шатру с золотыми узорами в виде змей, из которого вышел высокий — выше Ганса — человек — смуглый, с длинным острым носом и темной бородкой, завязанной в косичку, с черными глазами словно бездна, с бритой головой, одетый в царскую рясу, исписанную золотыми узорами. Каждый палец украшался перстнем, а на шее висел царский медальон из чистого золота с огромным рубином по центру. Вид царя был истинно грозным и величественным.

Ксенофилиант не слишком жаловал имперцев, но им двигал инстинкт самосохранения: его войско все чаще проигрывает битвы, и Империя уже вторглась в его владения с северо-востока страны. Мирный договор был просто необходим.

— Говорить буду я, — шепнула Роксана.

— Конечно, ты! Я ж не маг, чтобы знать все языки.

Они нагнулись, тем самым приветствуя царя и отдавая ему дань уважения.

— Я не вижу Императора, — сразу без лишних формальностей начал Ксенофилиант своим низким, грубым голосом.

— Ваше Господство, — перешла Роксана на язык пустынь, отпуская небольшие нотки сарказма в его адрес, — наш могучий Император не прибыл по очень важным обстоятельствам и просто никак не мог присутствовать здесь сегодня. Он передает вам свои искренние извинения и просит вас, чтобы….

— Довольно этих официальных любезностей! — перебил Роксану царь. — И вы, и мы знаем, что это все пустые слова. Скорее гули начнут жрать друг друга, чем мы станем искренними друзьями. Лучше скажи мне, чем же Император так занят, что даже мирный договор с Мизрахом для него отходит на второй план?

— Это государственная тайна, Ваше…

— Ваша государственная тайна потопит вашу страну в войне!

— Нет, — чародейка сломалась и «показала клыки». — Скорее вашу мерзкую страну!

— Да как ты смеешь, — вскрикнул царь, возвышаясь над ней, как гора над пустыней. — Дрянная девка!

Ксенофилиант уже готов был ударить Роксану за ее наглость грубить царю — человеку, который правит второй по величине страной. Не успел он и поднять руки как перед ним оказался разъяренный Ганс, у которого глаза горели таким же огнем, как символ Империи, — такое же яркое пламя, которое полыхало внутри, — в душах, в сердцах имперского народа, когда они шли защищать свою землю при угрозе их близким и родным.

— Тронешь ее хоть пальцем, и я вырву тебе позвоночник, мразь! — прошипел Ганс фон Бюррер. — Я смерти не страшусь.

— Пусть твоя женщина следит за языком, иначе вы все тут поляжете! — сказал Ксенофилиант на родном для капитана языке, но с явным акцентом. В этот момент Ганс покраснел от стыда, ибо царь понял каждое произнесенное им слово.

Война считается, проиграна, если владыка на своей земле говорит на языке воюющей с ней страны. Люди царя уже держались за рукояти своих кривых мечей, ожидая приказа. Лучники натянули тетиву. Но кровь не пролилась, государь дал понять, что еще не время для сражений.

— Простите ее, она вспыльчива, — извинился за Роксану Ганс и повернулся к ней. — Рокси, милая, будь любезна соблюдать этикет, иначе эта грозная бука может обидеться и отрубить нам головы.

Улыбка Ганса раздражала и в то же время радовала Роксану. Что-то в ней было: немного бестолковый вид безнадежного фон Бюррера бесил ее, но его смелость, мягкость и игривость морского капитана все же вытягивала мужчину из недр ее ненависти.

— Может, мы поговорим о деле? — обошла Роксана Ганса, показывая всем, кто здесь главный, обращаясь к царю.

— Да. Но только после игр на Арене.

Из его голоса доносилась мягкость. Лживая мягкость. Видимо, сейчас он понимал, что не в той ситуации, чтобы угрожать имперцам, да и самого Императора не было, а значит покушения, которое так долго планировалось, не будет. Переговорщиков убивать смысла не было — это не изменит исход войны.

Переполненная Арена. Так много сидевших на своих местах вопящих и диких мизшет, готовые посмотреть на то, как проливается чужая кровь в муках и в страдании. Уже прошло три кровавых сражения, и Ловкач ждал своей очереди в темнице, чтобы выйти на песок, пропитанный кровью.

— Ублюдок, готовься. Сейчас твоя очередь, — сказал надзиратель с черной густой бородой и подведенными глазами. — Тебе предстоит биться с Азизом — чемпионом Арены.

На Арене участвовали либо рабы, либо дураки. Кто согласится биться на смерть до конца или пока сам не сдохнешь?

Проворный Кайс не походил на дурака, да и природа наградила его внешностью, далекой от южан. Хоть у него и был черный волос, но кожа его была светлой, а глаза цвета играющей в океане молнии. В них словно протекала, в прямом смысле слова, живая сила.

— Азиз, значит, — поинтересовался Ловкач. — Он полный остолоп?

— Это да, — сказал надзиратель, улыбаясь сообразительности простого раба. — Но зачем ему голова, раз у него есть сила.

— Он… — Кайс запнулся, пытаясь вспомнить слово на языке пустынь. — Самовлюбленный?

— Красив и горделив, — согласился с ним мизшет. — Тебе какое дело? Я поставил на него серьезные деньги.

— Поставил бы на меня, — с иронией в голосе ответил Кайс, — тогда бы не прогадал.

— Мальчишка, ты слишком самоуверенный. Думаешь, если прожил два года в Мизрахе, выучил язык, наши обычаи, то стал все знать? Ты уверовал в себя после побега? Только почему ты тогда здесь, а не на воле?

— Нет, — проговорил Ловкач себе под нос. — Я просто желаю перебить всех вас — животных, убивших мою мать, лишивших меня дома…

— Э-э-э, — надзиратель пнул его в ногу, чтобы тот замолк. — Хватит бормотать на своем жалком языке. Я не понимаю тебя, так что выходи! Вперед!

Решетка открылась, и его вывели словно скотину, ведущую на пастбище. Коридор был узкий, сбежать было сложно, проще сказать — невозможно. Надзиратель шел позади, бормоча, что из мальчишки сейчас сделают фарш, и никто скучать по нему не будет, а он получит хороший процент от выигрыша.

Солнце ослепило его. Давно он не видел такого греющего и теплого солнца, лишь темноту, к которой он привык, в которой он жил и ненавидел своих врагов. Ненавидел мизшет.

Темнота — его подруга. Его спасение.

Ловкость — его дар. Его орудие.

Крепкий оруженосец обратился к Кайсу:

— Выбирай оружие, раб.

Он выбрал. Но выбрал не то, чем он хорошо владел. Сыну мастера двуручного меча необходим длинный меч, но вариантов не было. Кайс взял оружие, с которым у него есть шансы выиграть поединок — кинжал средней длины, прочный и легкий. В последние годы он практиковался только с тупым ножом.

В центре Арены его ждал Азиз. Высокий, красивый, с накаченным телом как гора, восточный мужчина при виде жилистого парня, в одних шароварах, рассмеялся на месте.

Дурак, что еще тут скажешь. Недооценивает врага, у которого отняли все. Да и к тому же парень — имперец, кровный враг мизшета.

В руке Азиз держал окровавленный кривой меч. Кайс же обладал ловкостью и проворством кошки.

Народ ждал зрелища. В царском ложе были какие-то люди. Возможно, имперцы. Но что им тут делать? Это не столь важно.

Трибуны ревели, жаждали крови, восхваляли Азиза, бранили парня.

Его толкнули вперед, от неожиданности он свалился лицом в песок, поднялся, вспоминая события двухлетней давности. Кайс поднял взгляд на всех этих звероподобных людей. Злость сидела внутри него, пытаясь взорваться и выбраться наружу.

Воспоминания нахлынули и захватили его разум. Он не слышал кричащую трибуну, подгоняющих стражей, никого, кроме ожесточенной ярости и желания убивать.

«Немного храбрости и… — Кайс настраивал себя на победу как мог. — Либо убей, либо умри. Либо ты, либо тебя. Третьего просто не дано…»

Раздался звук рога. Кайс открыл глаза и с присущей уверенностью побежал на Азиза.

Дальнейший разворот событий произошел в несколько секунд: Ловкач разогнался и проскочил между ног у Азиза, успев разрезать ему кинжалом мужское достоинство. Азиз не ожидал фокуса, упал на колени, выронив свой меч и держась за промежность, громко крича от боли. Подошедший сзади Кайс взял его за волосы, оттянул голову на себя и ударил несколько раз острием кинжала по сонной артерии, гортани и по горлу в целом. Кровь хлыстала на Кайса струей, пачкая его бледное лицо.

— Я не сдамся просто так, пока не отомщу, — говорил Кайс сквозь зубы уже мертвому Азизу, продолжая с ненавистью наносить удары. — Не сдамся!

Трибуны молчали, потом Кайс услышал крики возмущения и требования казнить проклятого юнца.

Тем временем в царской ложе все лорды в сопровождении отдавали проигранные деньги Гансу. Капитан сразу понял, на кого нужно ставить.

Царь встал и жестом руки приказал арбалетчикам приготовиться, дабы застрелить мерзавца, словно раненого зверя. Этот позор не к добру: имперцы побеждают в войне, раб-имперец одолел чемпиона Арены на глазах у послов. Ксенофилианта постепенно охватывал страх. Не просто страх, а чувство стыда перед собственным народом.

— Молодой воин победил, но будет убит, — сообщил царь народу, восседавшему на трибунах. — Это был славный поединок!

До Кайса дошло, в чем дело.

— Твою ж мать, — пробормотал парень с дрожью в голосе, увидев нацеленные на него арбалеты. — Не думал, что все так кончится.

На трибунах раздался радостный гул. Пускай это не по правилам, но допускать в чемпионы молодого имперца-раба просто невозможно.

— Стойте, государь! — остановила их Роксана. — Так не благородно, он выиграл в честном сражении!

— Раб убил чемпиона Арены. Мизшета. Гражданина этого города.

— Тогда я хочу его выкупить!

В ее глазах было многое, но больше всего в них виднелись ярость и сострадание. В Кайсе она видела нечто большее, чем раба, сломленного мизшетами. Она видела частицу себя самой.

— Думаю, он будет очень дорого стоить! — ответил развалившийся в удобном кресле Ксенофилиант, поедая виноград.

Его улыбка стала раздражать Роксану. Она уже чертила узор заклинания у себя в голове, чтобы разорвать царя на куски, но ее остановил Ганс, взяв чародейку за руку.

— Сколько вы хотите за этого парня? — спросил он у царя.

— Пятьдесят золотых, — ответил наобум Ксенофилиант на имперском. — Но отсюда он никуда не денется.

— Дам сто пятьдесят золотых и он переходит в мое полное владение.

— Да забирайте ублюдка, мне плевать. Время решать дела.

Кайс не привык носить дорогую имперскую одежду. Красный мундир, дорогие брюки и туфли из какой-то, непонятной для него, кожи. Раб остался на Арене. Теперь в зеркале перед собой он видел элегантного молодого человека, вымытого, накормленного и хорошо причесанного.

Ему было не комфортно в такой одежде, всю жизнь он носил лохмотья и сшитую его матерью рубаху.

Матери ему не хватало. Он помнил все, что произошло. Помнил, как на их предместье напали воины Мизраха. Он защищал, убивал, рубил, доставшимся от его отца, двуручным стальным мечом. Отец умер, когда ему было шестнадцать, но он успел передать своему единственному сыну знания, получивших в бою, научил пользоваться любым оружием, особенно двуручным мечом.

Он не говорил ни с кем на эту тему, ни с кем не делился о своей утрате, ибо не с кем было делиться, если ты в плену у врага. У Кайса никого осталось.

Ловкач вышел из гостевых покоев и увидел на чайном столике конверт с имперской печатью, а рядом с ним лежащий сверток.

«Спасибо тем неизвестным имперцам, они спасли мою шкуру в самый подходящий момент, — подумал про себя Кайс. — И слава Творцу, что вмешался в мою судьбу».

Он вскрыл конверт и начал читать письмо:

«Уважаемый Кайс.

Поздравляю Вас с победой на Арене. В свои двадцать лет Вы уверенно сражались и честно победили. В знак Вашей победы, хочу вручить Вам трофейный кинжал, которым Вы так красиво вспороли горло своему сопернику. Надеюсь, он Вам пригодится и принесет Вам небывалую удачу.

С уважением, имперский маг Роксана Авлицкая».

— Вот это честь! — усмехнулся Кайс и развернул сверток, где лежал то самое оружие.

— Это точно! Она даже к Императору относится менее уважительно, чем к тебе, — пробасил за спиной Ловкача чей-то голос.

От неожиданности парень вздрогнул, едва услышав низкий бас, и крепче схватился за рукоять кинжала, но когда обернулся, то увидел мужчину, который как раз таки и выкупил его из лап мизшет.

— Извини, — улыбнулся лорд, — я не представился. Меня зовут Ганс фон Бюррер. Капитан фрегата «София» Имперского флота.

— Благодарю вас, милорд, — поклонился парень капитану, — за то, что спасли мою жизнь.

— Да ерунда, — отмахнулся Ганс. — Человеческая жизнь не должна стоить денег. Парень, ты был проворен как сама смерть, не хочешь ли ко мне в команду?

На какой-то миг Кайс задумался. Он никогда не видел себя в море, его отец служил в пехоте в особом подразделении, вряд ли на корабле пригодится мечник.

— Я подумаю над вашим предложением, милорд.

— Ой, отбрось эти лорды-немилорды. Зови меня просто Ганс. Я не виноват, что мой отец — приближенная к Вышке лордов особа. Я, как и ты, простой мужик на службе у Императора.

— Не как я, — холодно ответил тот, потускнев от очередных наплывших воспоминаний. — Мы с вами разные. Не нужно делать вид, что это не так.

— Ну, ты понял, о чем я толкую, — скривил лицо капитан и неловко улыбнулся. — Ты прав, парень. Мы свою родословную не выбираем. Но как ты угодил в рабство? Мизшеты имперцев сразу же убивают, не церемонясь, а ты удосужился еще и на Арену попасть!

— Можно не отвечать на этот вопрос? — По его лицу было понятно, что это очень острая тема. — Еще раз благодарен вам, милорд фон Бюррер.

— Просто Ганс. Без всяческих званий и титулов, — улыбнулся лорд-капитан. — Нам пора идти заключать мирный договор. Заодно и посмотрим на гарем царя. Говорят, что у него в женах небывалые красавицы. Но я знаю, что с моей любимой Рокси никто из женщин не сравнится.

— Сомневаюсь, что меня туда пустят.

— Я внес тебя в список как своего адъютанта.

Дворец поражал своей красотой и масштабами. Снаружи огромные стены, обделанные фресками и огромными колоннами, придающие дворцу вид настоящей крепости. Внутри мраморный пол завораживал, как и расписанные разными красками стены. Казалось, что без проводника можно легко заблудиться в этой царской обители. Тронный зал невозможно огромен, словно сделанный рукой колосса, — в нем можно было разместить целый полк. Всюду была красная ткань и бронзовые статуи. Посредине зала стоял стол для переговоров, а рядом находился трон из чистого золота, создавая иллюзию, что солнце освещает весь этот зал.

В тронный зал зашли девять имперцев в парадных красных мундирах, среди которых был и Кайс. Ганс стоял в своем любимом сером мундире, а Роксана как всегда в красном платье. Также тут присутствовали и стражники Его Господства, вместе с самим царем.

— Великолепно, — искренне восхищалась чародейка красоте вокруг себя. — Всюду красная шелковая ткань, золото. Ксенофилиант берет размахом. У царя есть вкус!

— Ага, — лениво ответил ей Ганс. — Вспомним историю. Еще в далекие времена, когда у человечества был иной враг, кто вылил из золота три трона для Россигарда, Брестонии и Мизраха? Да, это был твой далекий предок, Роксана.

— Вальтер Красков, — проговорила магичка. — Я помню историю, Ганс. Его рук дела и этот тронный зал, хотя, если верить слухам, Ксенофилиант многое тут переделал.

Царь бродил как лев в клетке. И его поведение не могло не обратить на себя внимание.

— Присаживайтесь, — произнес государь явно чем-то взволнованный. — Для начала, я хочу показать вам своих жен.

В Мизрахе есть эдакая традиция — когда приезжали иностранные послы, перед делом владыка должен был показать им суженных, дабы уведомить всех, какой богатый у него гарем. Только самые прекрасные женщины могли стать женами государя, независимо к какому сословию они принадлежат. Ценилась неописуемая красота, присущая восточным принцессам, соответствуя сказкам о Мизрахе.

В зал вошли десять женщин в богатых нарядах из яркой ткани. Все друг на друга не похожие: разные глаза, формы, волосы, но всех их объединяло лишь одно — великолепие. Слухи не врали, они были прекрасны.

Ганс вместе с другими лордами оценивающе разглядывали каждую из них, завидуя Его Господству. Роксана только и делала, что недовольно фыркала, а Кайса привлекла лишь одна — дама, что замыкала цепочку. На ней было темно-зеленое платье в пол с глубоким вырезом, шла она босиком, на стопах ее висели браслеты, а на голове сидела диадема, подчеркивая ее короткие волосы.

Парень помнил, кто она такая. Пускай сейчас без своего чешуйчатого доспеха, что только прикрывал утонченные формы, оставляя ее саму полуголой, женщину и не узнать, но тяжело выкинуть из головы лицо человека, которая собственноручно убила твою мать, сразилась с тобой и победила, клеймила шрамом и отправила в рабство — самое унижение для имперца.

В Кайсе пробудилась дикая злость, он тяжело задышал и сделал шаг вперед, одновременно доставая трофейный кинжал, висевший на его поясе, но голос в его голове остановил парня.

— Не смей этого делать. Это верная гибель, дурень! — С ним разговаривал женский глас, который явно был озабочен его судьбой. — Так ты не отомстишь, а только погубишь всех нас.

— Кто ты? — прошептал Ловкач, не понимая, что происходит и кто с ним говорит.

— Посмотри налево, — шепнул ему Ганс, резко оказавшийся рядом. Кайс видел, как красивая девушка в красном платье обсуждает условия мирного договора с Ксенофилиантом. Он и не почувствовал, как медвежья хватка держала его за руку, не выпуская на волю. — Это Роксана Авлицкая, толковая чародейка и королева сегодняшнего бала. Она мне все поведала, все твои мысли. Не глупи, Кайс. Мы тебя не для этого спасали, чтобы ты угробил сам себя, да и других тоже.

— Но она… должна ответить… за… — шипел Кайс, и по его щеке потекла слеза.

Трудный выбор — напасть и зарезать убийцу, но подвергнуть на смерть его спасителей, или быть спокойным, не действовать и упустить врага, зато остаться целым.

— У нас еще будет время. Ты успеешь отомстить, но не сейчас.

Но время текло быстро и одновременно долго, в разговорах и спорах не было нужды, каждый занимался своим делом вот уже более двух часов. Роксана и Ксенофилиант разбирали пункты мирного договора, постоянно спорили, о разделе граничащей территории, Ганс сидел и пожевывал фрукты, которые были на столе, Кайс наблюдал за своей обидчицей, а та довольно стреляла в него игривым взглядом. С каждой ее ухмылкой Ловкачу становилось тяжелее сдерживать себя, и она это чувствовала.

Но в какой-то момент, женщина изменилась в лице, встала и пошла в сторону парня, от чего тот даже побледнел от ужаса.

— Шанди! Я не разрешал тебе вставать! — увидев это, закричал царь на своем родном языке. — Сядь живо за стол!

— Мой любимый муж, — промурлыкала Шанди ему в ответ, при этом даже не обернувшись в его сторону. — Ты же знаешь, что я единственная из твоих жен, которая может делать все, что ей вздумается.

Игривый голосок, который завораживал и пугал одновременно, принадлежал не просто женщине, а генералу одной из армий царя. Мало кто представлял на что была способна эта коварная девушка, ибо большинство просто погибало от ее руки.

— Ты потерял всякое уважение и достоинство, государь! Я не собираюсь подчиняться ничтожеству!

— Да как ты смеешь, дрянь! — кричал Ксенофилиант, вставая со своего места и медленно направляясь к своей жене. — Я научу тебя верности твоему царю! Стража!

Вот только никто к нему не спешил. Стражники стояли и не думали даже шагу сделать, а позади них стояли люди в черных рясах.

— Последней каплей стало то, что ты на своей земле говорил с имперцами на их языке, — продолжала властно мурлыкать Шанди, подходя к Кайсу все ближе и ближе, доставая из-под платья прикрепленный к бедру острый метательный обруч — чакру. Ловкач сидел на месте и не знал, как ему поступить, что нужно сделать. Он боялся, но не царицу, а сделать глупость. Разговор царя и его супруги понимали только Кайс и Роксана из присутствующих имперцев. Другие же столбом глядели на сей концерт.

— Сядь, живо! — Ксенофилиант не приближался к ней, но тон свой не менял, дабы убедить всех, что он контролирует ситуацию. — Иначе я собственноручно казню тебя на глазах у всех подданных!

Жены царя забились в углу у трона и молчали, лишь хлопая ресницами, боясь попасть под горячую руку.

— Как это забавно, — обратилась Шанди уже к Кайсу на имперском языке², наклонившись к нему, что Кайс видел все ее прелести вблизи, чувствовал ее запах. Пахло кровью. — Он говорит, что казнит меня. Казнить можно генерала, но не царицу. Я права, не так ли? Как тебе мой подарок? — Шанди провела оружием по лицу Кайса, выделяя шрам в форме месяца. — Носи его с гордостью, по нему тебя будут узнавать!

Ганс и Роксана были взволнованы тем, что видят, что может произойти, ведь парень держался изо всех сил, не поддаваясь женской провокации.

— Как-нибудь повторим наш бой, но вот тебе мой совет, мальчишка, — она зловеще уставилась на него, не обращая ни на кого внимания, словно так задумано высшими силами, — победить тебе меня получится только подлостью и обманом.

Она ядовито улыбнулась ему, насмехаясь над ним, унижая при всех. Но за три года Ловкач привык к унижениям и совершенно спокойно ответил ей на языке пустынь:

— Приму ваш совет к сведению, госпожа. Мы обязательно сразимся, но не сегодня.

Огонь ярости мог полыхнуть в любую секунду, наброситься на нее, сжечь женщину не оставив ничего живого.

— Госпожа? Мне это нравится, — сказала Шанди, довольно улыбаясь его ответу, облизнув кончиком языка острие диска. — Ты мне нравишься, и я соглашусь с тобой. Сегодня умрет кое-кто другой.

Чакра полетела в царя, разбрызгав всех сидевших за столом кровью. С плеч свалилась голова и покатилась к стулу, на котором сидела Роксана. Его срезанная бородка валялась в луже крови, впитывая красную жидкость как губка.

Сверху, в один момент, с потолка спрыгнули затаившиеся воины в черной одежде с серебряными узорами в виде змей и с черными тюрбанами, покрывающие голову. Глаза у них были не человеческие — змеиные, — да и сами они двигались слишком аккуратно и грациозно.

— Предательство! — выкрикнул один из стражников, и получил по горлу ножом от человека в черной рясе, что стоял за его спиной.

Завязался бой между стражей царя и странными воинами. Имперцы схватились за пистолеты, а жены Ксенофилианта оплакивали его мертвое тело, нависая над трупом как над святыней. Одна из них держала в руке его бородку, словно талисман. Шанди неспешно прошла к трону и обзавелась ятаганом ее покойного мужа.

— Сегодня я овдовела, — выдохнула Шанди и принялась сокращать гарем покойного владыки.

Роксана огородила себя, Ганса и Кайса магическим щитом. Неизвестные воины находились от них в стороне, добивая оставшихся в живых стражников, убивая несчастных лордов-чиновников. Ганс смотрел на Рокси осуждающим взглядом, ведь чародейка могла помочь и им, но она считала иначе. Кто-то из убийц стал обходить стороной щит и долбанул по нему электрическим сгустком из рук. Явно, если не маги, то полумаги. Но чародейка могла распознать энергетику и имела она демоническое начало.

Полудемоны. Мутанты, порождения демонической магии.

— Нам надо убираться, я больше не выдержу, — говорила Роксана, теряя силу в контроле над щитом, когда к обстрелу присоединились и остальные. — Их слишком много, Ганс!

— Я готов! — пробасил капитан.

— И я, — растерянно произнес Кайс, не зная, что ему предстоит делать.

Роксана сбросила магический барьер, а Гансу уже держал два револьвера, из которых он начал палить по убийцам в черном.

— Уходим! — кричал Ганс, демонстрируя стрелковое мастерство. Все выстрелы достигли цели.

Пока фон Бюррер ловко перезаряжал револьверы, Роксана швыряла в противников огненные шары, а Кайс, заметив, что сзади к ним подкрались двое воинов, напал на одного из них, но тут же получил отпор. У врагов были кривые мечи, у парня — трофейный кинжал. Но к Ловкачу присоединился Ганс со своей абордажной саблей и силы разделились.

Двое надвое.

Ганс легко уворачивался при своем-то росте, Кайс прыгал с кинжалом на врага, но тот уворачивался не хуже обезьяны, в которую летит булыжник. Капитан сделал несколько пируэтов и двинулся к сопернику, пробивая его горло насквозь. У Ловкача дела были сложнее, к его противнику присоединились еще двое, да к тому же с миниатюрными арбалетами.

— В сторону! — услышал адъютант у себя за спиной и резко упал на пол. Змееглазые будто этого и ждали, ловко уклонились от пуль, успев выстрелить в ответ и попасть капитану в ногу одним из болтов.

— Мрак, — зажмурился от боли Ганс. — …Я им глаза змеиные на сраку натяну, — он кряхтел, выронив револьверы из рук. — Сука.

Двое проворных полудемонов приблизились, но револьверы подобрал Кайс и вплотную застрелил обоих, затем швырнул пистолетом в лицо третьему змееглазому. Тот, разумеется, отбил оружие, но не уклонился от кинжала, что попал ему острием в грудь.

В голове имперцев зазвенело, а в глазах все поплыло — они оказались у дирижабля. Ночь давала о себе знать: полная луна, много звезд на черном небе, одним словом — сказка. Но сейчас нужно было спасаться.

Кайса мутило, он мимолетно заметил как Роксана вытаскивает болт из ноги Ганса, а тот кричит от боли. Парень сильно ударился об землю головой и чувствовал, как кровь течет из его затылка.

Дворец горел. Пламя, роскошное как дорогие шелка и страшное как язык дракона.

— Что… произошло. Что это было? — не мог прийти в себя Кайс.

— Телепортировала нас к дирижаблю. Надо бежать отсюда, — в голосе Роксаны чувствовалась паника. — За нами гонятся.

Явно, она не рассчитывала ТАК провести переговоры.

— Кто это такие? Ассасины?

— Нет, — ответила Роксана Ловкачу. — Полудемоны.

— А разве их не истребили?

— Видимо, кто-то поставил их на производство.

— Рокси, милая. Давай лучше убираться отсюда, а не рассуждать на тему, кто это и для чего. — Гансу помог подняться Кайс, но вместо благодарности парень услышал: — Какого черта ты вышвырнул мой револьвер?!

— Чтоб спасти наши шкуры.

Получив хороший ответ, капитан замолк и старался двигаться быстрее.

Мизшеты приближались, а магичка мчалась со всех ног к дирижаблю, ее пятки только так и сверкали.

— Надо наложить защиту на дирижабль, иначе не выберемся отсюда, — кричала она, когда в них полетели стрелы. Ни одна из них чудом не попала в имперцев.

— А-а-а, — смеялся Ганс, с трудом передвигая ногу. — Я на мгновение подумал, что ты убегаешь от моих ухаживаний.

— Фон Бюррер, заткнись!

Они обернулись и увидели, что к ним приближалась боевая колесница с Шанди.

— Убить имперцев! — кричала она солдатам. — Убить их всех! Они убили царя!

Кайс отпустил Ганса и побежал в сторону гнавшей на них колесницы.

— Стой дурак, ты умрешь, — кричал капитан своему адъютанту вслед. — Месть планируется, а не импровизируется. Эй, верни мою саблю, гад!

Расстояние между колесницей и Ловкачом сокращалось на минимум. Только сейчас он заметил, что на ее колесах установлены острые шипы. Надо быть осторожнее, а не то можно остаться без ног, особенно при такой-то скорости.

— Эй, сучка! Может, реванш? — заорал ей Кайс.

Кайс вдруг резко свернул влево и помчался в сторону Царских садов — архитектурного сооружения в форме ступенчатой пирамиды, усеянная разными экзотическими растениями. Колесница с Шанди, естественно, поехала за ним. Три лошадиные силы против пары ног.

Ловкач несся что было мочи, но усталость чувствовалась, да и колесница нагоняла его. Он приближался к цели. Вот стихия Ловкача — там было темно, и он воспользовался этим. Кайс полез на второй ярус и в сантиметре от его головы пролетел диск Шанди, врезавшись в одну из пальм.

Едва он вскарабкался, как ему в челюсть влетел кулак. Это был один из воинов со змеиными глазами. Этот был староват, его лицо было покрыто седеющей щетиной, а челюсть деформирована, возможно, от удара тяжелым предметом. Он достал кинжал с изогнутым лезвием и целился в шею, но Кайс успел отреагировать и сделал шаг назад, одновременно выкинув саблю Ганса вперед. Острие угодило войну в живот, и он скрючился от боли, держась за рану рукой, из которой текла кровь. Кайс быстро сориентировался и ударил правой ногой врагу в лицо. Воин поднялся и швырнул в Ловкача спрятанный в рукаве метательный нож. Судьба вновь улыбнулась Кайсу — нож пролетел рядом с ухом. Ловкач рванул вперед и ударил противника в шею. У того хлынула кровь из разорванной артерии и он свалился вниз.

Второй этаж находился на высоте семи метров. Всего этажей в Царских садах было семь, и Кайс стремился к самому верху. Он проворно карабкался как и по стенам, так и по пальмам. Добравшись до вершины, он увидел улетающий дирижабль. Отдышавшись и поняв то, что он отвел беду от имперцев, Кайс готовился к последнему, решающему сражению.

— М-м-м, романтично, — донеслось мурлыканье за спиной. — Думаю, это будет быстро, но я уверена, что ты удивишь меня.

Не выдержав больше, Кайс набросился на царицу. Удар сопровождался криком, но был отражен ятаганом. Шанди ударила его под колено ногой, и Кайс свалился, ощущая у горла лезвие.

— Я ожидала большего, — разочарованно произнесла женщина.

Кайс в кувырке сбил ее с ног и повалил на землю, находясь над раззадоренной дамой, выбив из руки ятаган. Она же перебросила его через себя.

— Так уже веселее.

Шанди подняла ятаган, молниеносно стала рассекать перед собой воздух, Ловкачу оставалось только уходить от ее быстрых атак и резких маневров. Пытался он прятаться и за деревьями, но в итоге царица завела его в угол, а именно к краю сооружения.

— Попробуй снова, — ухмыльнулась женщина, кинув ему под ноги свой же ятаган. — Или ты не желаешь отомстить?

Это было уже чересчур.

Царское оружие уже находилось в руке Кайса, который раскручивал клинок как мельницу. Насколько он был проворен, настолько ловка и осторожна была сама царица. Все его атаки прошли мимо, и когда в последнем движении казалось, что он ее пронзит, Шанди простым и легким движением обезоружила юнца и одним взмахом распорола его верхнюю одежду. Ловкач почувствовал жжение и коснулся ладонью до груди — она была в крови.

«Нет, — сопротивлялся своему страху Кайс, — ты меня не получишь!»

Он яростно кинулся на царицу, но та вновь обхитрила его, сделав подсечку и повалив на лопатки. У этой хрупкой на вид женщины был сильный удар ногой, Кайс это ощутил как только Шанди врезала ему в колено, едва он попытался встать. Жуткая боль пронзила коленную чашечку, он выплюнул слюни, но не крикнул, пытался ползти к уступу.

— Возможно, — царица медленно подходила к нему, ятаган в ее руке был настроен решительно, — я в тебе ошиблась. Тогда ты сражался лучше и я была уверена, что из тебя выйдет отличный… слуга.

Все стало очевидней некуда. Но раздался свист, кровь хлынула Кайсу в лицо, а Шанди скривилась и свалилась от выстрела из дирижабля.

С каждым разом воздушная махина разгонялась под потоком ветра. Дирижабль успел набрать высоту и скорость, чтобы поскорее улететь прочь. Кайс разглядел торчащую фигуру Ганса фон Бюррера с винтовкой в руках. Сверху сбросили веревочную лестницу, а само судно изменило направление. Ловкач выдохнул и, что было сил, помчался за воздушной махиной, еле-еле достав пальцами веревку. Не желая оглядываться назад, парень расслабился и ждал, когда его поднимут.

Любопытство одолело юношу — перед глазами стояла царица и придерживала рукой сквозную рану в плече. Она по-доброму, насколько в ее глазах была ощутимость доброты, глядела ему вслед.

— Мы еще встретимся, — промурлыкала она, улыбаясь Ловкачу, который с какой-то юношеской обидой смотрел на нее, не отводя взгляда.

***

— Ты всю дорогу молчишь! Сделаем привал?

— Посмотри на небо. О каком привале ты вообще говоришь?!

— А что небо? Тучи, дождь — обыденное.

— Магия.

— Ну почему сразу магия? — недовольно спросил Кайс, всегда получая от чародейки один и тот же ответ.

— Я чувствую, — серьезно отвечала Роксана, — что за нами следят.

— И кто же?..

Ответ ему не понадобился. Кайс краем уха услышал неуклюжие, тяжелые перебирания ногами по камням и сразу все понял.

— Берегись!

Ловкач в прыжке сбил чародейку с ног, прижав ее к пожелтевшей траве. На место, где до этого стояли путники, свалилось массивное существо, настоящая гора мышц с тесаком в руках, напоминавший огромный палаш. Бледно-зеленый оттенок кожи навил Ловкачу еще недавние события, когда целая армия таких магических экспериментов чудовищным мором двигалась к границам Десландии, уничтожая всех на своем пути.

Озлобленная морда орка, агрессивная и пугающая, издавала гортанный рев, нижняя челюсть с огромными клыками истекала слюнями, а глаза, полностью окутанные белизной, словно их макнули в молоко и оставили в нем, даже не моргали. Если гоблины сумели сбежать из ежовой рукавицы Темного, то орки такого счастья не испытали, в результате чего все были истреблены.

Но, как оказалось, не все.

Кайс достал меч из лезвийного чехла и перехватил рукоять в две руки, кладя клинок себе на плечо. Сделав три шага к цели, мужчина произвел атаку, но орк блокировал удар и контратаковал. Тщетно — Ловкач дал понять, что прозвище у него такое неспроста. Кувырками он уходил от безумных ударов чудища.

Орк замер: Роксана стоявшая позади него, поймала монстра в магическую ловушку, не давая ему возможности шевельнуться. Кайс не растерялся и замахнулся в рубящем ударе, вогнав лезвие в крепкий торс, после отскочил подальше, а орк взвыл от боли, но тесак не выронил. Чародейка схватилась за голову и потеряла контроль над ловушкой. Ловкач готов был ко второй атаке, к решающему удару, но внезапно орк свалился на колени и стал задыхаться, ловить воздух ртом, биться в судорогах об каменистые основания.

— П-пожалуйста… — гундосил орк, держась за голову. — Освободи меня! Убей, убей мен-ня. Рубин. Это все рубин!

Из его рта пошла пена. Он бредил, и конвульсии существа пугали не только Ловкача, но и Роксану. Орк скривил голову. Чародейка на миг была уверена, что он просто вывернул себе шею, ломая позвонки, но умиротворенный монстр успокоился и взглянул на Ловкача, кинув в него едва уловимую ухмылку.

— Я жду тебя, Ловкач, — орк говорил с Кайсом, из его уст доносился знакомый мерзкий голос, что он ненавидел также сильно, как и Шанди. — Мне нужна твоя кровь. Приходи сам, мне нужна твоя кровь.

— Тебе придется взять меня силой, Морло, — сквозь зубы произнес мужчина, целясь орку острием двуручного меча в грудь.

— Не беспокойся, за тобой уже идут.

— Нужно было слать мертвяков, уж эти-то явно меня схватили.

— Ты же знаешь, что один орк стоит десятерых гоблинов.

— Какой удивительный раритетный экземпляр, — подметила Роксана, осматривая монстра на расстоянии. — И стоит ли человеческая жизнь и преданность создания такого… монстра?

— Попробуйте сами создать своего гомункула, госпожа Авлицкая, — ответил ей орк не своим голосом. — Магам все доступно.

— Заткнись, — рявкнул Кайс, переключая внимание орка вновь на себя. — Не знаю, как ты выжил, но это ненадолго.

— Я жду тебя и чародейку. Начнем по новой, с чистого листа. Я приготовлю новый геноцид и пойду на Империю Россигард с обновленным составом.

— Довольно! — закричал Кайс и вонзил меч прямо в сердце орку. Ярость переполняла его.

Плохое предчувствие.

Роксана от растерянности чуть всхлипнула, ощутив на себе тяжесть взгляда Ловкача.

— Твою ж мать…

— Да, — кивнула Роксана. — Он проник и в мой разум. Изнурял, искушал меня…

Раздался гром, тучи стали наплывать еще гуще прежнего.

Ловкач вынул меч из трупа орка и пошел в сторону леса. Не зная почему, но он шел туда, чувствуя, что ему вновь предстоит пережить. Это было правильное направление. Старые воспоминания вновь нахлынули. То, что Кайс так старательно забывал все эти пять лет — возвращалось.

Роксана шла следом, не решаясь ничего говорить. Ему нужно было побыть одному, она это понимала. Кайс закричал грязной бранью, что чуть ли не сорвал свой голос, и тут же дождь хлынул еще сильнее, словно ругаясь ему в ответ.

Дождь смывал кровь с клинка и увлажнял лицо Кайса, давая ему новые силы для следующего боя. Страх завладел его телом, мурашки по коже пробежали тысячью крапинками. Существо чуть не погубившее его и уничтожившее десятки тысяч… возродилось. Спустя пять лет он вновь готов столкнуться с этим злом. И этой встречи Ловкач не хотел; он проклинал ее, бранил, но знал, что иного пути у него нет.