Книга Авроры. Свет как тьма

-1-

Но глазам своим я очень даже поверил. И эта записка стала последней каплей в потоке нарастающей паники. Кто-то забрался в мой дом, полностью его перевернул, очевидно что-то ища, а после еще посоветовал мне не верить тому, что я вижу.

Едва попадая пальцами по экрану, я в следующую секунду уже лихорадочно тыкаю по экрану мобильника, набирая номер, а уже через полчаса у меня в квартире появляются копы. Они явно не очень довольны происходящим. Во-первых, время за полночь и эти остолопы, скорее всего, спали, несмотря на ночное дежурство. Во-вторых, в этом и смежном районах ночами постоянно происходит какая-та дрянь, и им осточертело ее разгребать.

Но как бы то ни было, я не просил разобраться, кто же грохнул моего друга-гангстера в перестрелке, куда мы сами пришли. Я, добропорядочный гражданин штатов, просто просил выяснить, кто залез в мой дом, что искал и когда его задница окажется за решеткой на гарантировано безопасной расстоянии от меня.

Копы ходят по моему дому, словно появившись из шоу контрастов. Один — низкий и полный, но совсем не добродушный, как то принято считать. Второй — высокий и худой, в очках. Тот, что полнее, с умным видом рассматривает мои комнаты. Открывает ванну, кухню, в общем все — деловито чмокает и переходит дальше, как будто ему открылась вселенская истина. Периодически проделывает какие-то свои коповские штучки.

Худощавый все это время стоит рядом со мной и задает какие-то вопросы. Вот и теперь он, даже приличия ради не держа в руках блокнот с ручкой, открывает свой рот:

— Так.. Реджинальд Колрайт..

Мое имя он, наверное, произносит раз десятый. Думается, он считает, что так выглядит более серьезное и сможет запудрить мне в мозги касательно того, что они все еще ничего не сделали.

— Да — я все еще краем глаза слежу за пухляшом.

— Можете указать время, когда вы вернулись домой?

— Чуть за полночь. Ну, мы с другом вызвали такси где-то в это время, плюс-минус. Не позже часа.

— Это может кто-то подтвердить?

Я выкатываю глаза, не в силах поверить в его тупость.

— Да. Мой друг. И вообще — какая разница, где был я? Или вы думаете, я сам перерыл свою квартиру, а после вызвал вас?

–По поводу квартиры — невозмутимо кивнул он — пропали какие-то вещи?

— Я.. — я бегло оглядел простиравшиеся помещения, все еще погруженные в хаос — так сложно сказать.. что-то именно.. но ничего ценного не забрали.

Потому что ценного у меня не так много и я сразу же все проверил. Золотая цепочка, что подарила мать на совершеннолетие, и золотые часы, что подарил отец по тому же поводу.

Все на месте.

Я понимаю, что думает коп. Значит, это не ограбление.

— Но была записка — спохватываюсь я, вспоминая и сую руку в карман — кто-то оставил ее на моем столе и..

Я так и замираю. Нахмурившись, еще раз прошариваю карман и запускаю руку в другой. Оба карманы пусты. Но я точно помню, что клал скомканный лист бумаги в один из них и после точно не вытаскивал.

Я вновь лихорадочно шарю карманы джинс, после чего уже выворачиваю их — но ничего нет.

— Мистер Колрайт? — изгибает бровь худощавый коп.

–Была записка.. — озадаченно мямлю я — они оставили ее на столе, я положил в карман, но теперь она.. исчезла?

— Может, вы ее обронили?

Я рефлекторно оборачиваюсь, прохожу по квартире своим маршрутом, но ее нигде нет, после чего возвращаюсь к копу.

— А что было в той записке?

— Что-то про то, чтобы я не верил своим глазам.

— Извините?

— Ну, типо «не верь своим глазам, они видят неправду».

Коп странно на меня покосился.

— То есть злоумышленник проник в ваш дом, ничего не взял и сделал это только для того, чтобы оставить вам записку на столе, которую сейчас вы не можете нам предъявить? — неожиданно он нахмурился и нагнулся ко мне, дважды шумно втянув носом воздух — вы употребляли спиртное накануне, мистер Колрайт?

Я густо краснею, понимая, что он учуял и к чему клонит.

— Да, но дело не в этом…

— Мистер Колрайт..

— Мне не померещилось! — вскидываю я руками раздосадовано — вы же видите, вещи перевернуты!

Но былой даже малый интерес коп ко мне уже теряет, когда к нам как раз подходит его напарник с таким же скучающе-сонным видом. Он поднимает на меня голову, скрадывая тем самым очевидную разницу в возрасте, и лениво произносит:

— Следов взлома я не обнаружил, мистер Колрайт. Чужих отпечатков пальцев тоже не замечено..

— Как? Но они же перевернули вещи!

— Могли действовать в перчатках — отмахивается худощавый и обращается к напарнику — так же ничего не украдено.

— Из ценного — поправляю я тут же, цепляясь за последнюю соломинку.

— А что пропало?

— Не знаю.. я не проверял, но сейчас все проверю..

–Понятно.. Мистер Колрайт — коп будто выносит вердикт — я не могу принять заявку о взломе, так как его следов не обнаружено. Не могу принять заявку о краже, так как у вас ничего не пропало. Отпечатков я не нашел, так что не могу гарантировано заявлять, что этот беспорядок устроили не вы забавы ради..

— К тому же, он жутко пьян — добавляет худощавый, будто добивая — от него разит за милю.

Пухляш снисходительно кивает.

— В общем, мистер Колрайт, советую проспаться, и если вдруг подобный инцидент повторится с чем-то уже более конкретным — повторить вызов в более трезвом состоянии.

Не верю своим ушам! Такое халатное отношение только из-за злачного района, или им реально насрать?

— Вы не можете просто уехать, даже заявление не принять! Кто-то вломился в мой дом и все перевернул нафиг! — я вновь дергаю плечами — а вы просто уезжаете?

–Оснований для заявления нет, мистер Колрайт — невозмутимо кивает пухляш и добавляет уже более тихо, скорее своему напарнику чем мне — я вообще сомневаюсь, что здесь был кто-то посторонний.

С этими словами они выходят из моей квартиры, и мне остается лишь закрыть дверь на все засовы.

Я оглядываю хаос и вновь безрезультатно проверяю карманы джинс, когда вспоминаю важную деталь. В записке не просто советовалось не верить глазам. Так было что-то именно про человеческое зрение.

-2-

Естественно, ночь выдалась поганой. Половину ее я разбирал вещи, вновь приводил порядок, рассовывал все по полочкам и шкафчикам, сразу же проверяя наличие всего. Как выяснилось в конце — и правда ничего не пропало, даже несущественного. Даже все вилки на месте. Конечно, они не серебряные, чтобы так удивляться, но все-таки.

Что же тогда здесь искали? Я даже сам не знаю, что у меня здесь может быть ценнее часов и цепочки, которые валялись вышвырнутые на полу? Что именно они не нашли, раз ушли ни с чем?

Собственно, этим я и был занят оставшуюся часть ночи. Пытался заснуть, даже успокоительные выпил, но ничего не вышло. Едва я проваливался в дрему, как мне что-то мерещилось, и я словно девчонка, с визгом подскакивал с кровати. Дошло до того, что последний раз я заснул в обнимку с торшером — отбиваться, если что.

Да, я взял не нож с кухни, или не что еще опаснее — а схватил долбаный торшер, будто это какая-та бомба, способная устрашить одним своим видом всех моих врагов.

Естественно, когда звенит мой будильник в районе восьми утра, встаю я с большим трудом. На мгновение даже мелькает заманчивая мысль пропустить пары — но я резво понимаю, что дома мне сегодня делать нечего. Пары могут отвлечь от навязчивых идей и мыслей, а вот дома такое мне вряд ли грезит.

Одеваясь, я на ходу просматриваю смс от Ника, которые главным образом сквозят возмущением. Он искренне недоумевает, почему это «хитрожопым кретином» остался в итоге он, при том, что именно я заплатил на 5 баксов меньше из-за условий поездки.

Очередное худи, широкие джинсы, портфель, дребезжащий лифт, и я оказываюсь на улице. Подходя к предпоследнему перекрестку уже нащупываю в кармане заранее подготовленную мелочь для Пророка.

Я сам его так назвал.

Уже вижу его впереди — старичок со шляпой у ног. На нем какой-то старый балахон и давно не вычесанная борода. Периодически он нарочно закатывает глаза, чтобы произвести на людей впечатление. Будь он хоть немного умнее, и не трать все деньги сразу на бухло — мог накопить на белые линзы и производить на «клиентов» куда большее впечатление.

Впервые я заметил его еще три года назад, когда только поступил и переехал. Он всегда стоял на одном и том же месте. Только тогда он еще был с попугайчиком на плече. Наверное, вскоре тот куда-то делся, но куда именно понятия не имею. Он делал вид, будто видит будущее и за 50 центов может поведать его каждому.

Единственное, что мне в нем нравилось — каждое его предсказание было словно из печенья. Всегда хорошие, оптимистичные и клевые. Даже если день дерьмо — он умудрялся своим бреханием поднять настроение. И пусть мы все знали, что он лжет — я каждый раз, как проходил мимо, кидал ему 50 центов и ждал своего «предсказания».

Вскоре он запомнил меня и даже узнал имя. Свое он тоже сказал, но для меня так и остался «Пророком». Всякий раз, как я шел в вуз (если не опаздывал), останавливался на минуту возле него.

И сегодня мне как никогда нужно мое «предсказание из печенья».

— Привет, Пророк — улыбаюсь я и кидаю старику 50 центов в шляпу — ну, что меня ждет?

Но старик как-то странно на меня смотрит и закатывает глаза. Я смеюсь.

— Хорош, я на это не ведусь, можешь не выбражать. Давай мне предсказание, а то я спешу.

Но Пророк резко хватает меня за руку и тянет к себе, к самому лицу, а когда открывает рот я чувствую весь его смрадный букет зловония.

— Эй, отпусти! — я дергаю руку, но тот вцепился так сильно, будто старость совсем не взяла свое — отпусти меня на хрен!

Но старик все еще с закатанными глазами упорно продолжает меня держать и кричит:

— Грядет конец сущего! Дьявол уже явился в наш мир! Но явился он под личиной Господа и да сохрани всевышний каждого, кто поверит в его сладкие речи!

— Отпусти меня, чокнутый!

На нас уже оборачиваются и я начинаю потеть от перенапряжения и неловкости, а Пророк продолжает позорить нас обоих своим криком:

— Он уже здесь! Среди нас! И принес он с собой конец нашему миру! Дьявол среди нас!

-3-

Наконец, я все-таки с трудом вырываю руку и чуть не грохаюсь по инерции задницей на бордюр, после чего делаю два больших шага назад.

Зрачки старика возвращаются на место и он недоуменно моргает.

— Какого хрена на тебя нашло?! — фыркаю я — совсем рехнулся? Старый маразматик!

Едва он делает шаг ко мне, я спешу скорее убраться подальше от этого сумасшедшего. Ага, вот тебе и предсказание из печенья. Видимо, сегодня «не мой день» не только у меня.

Уже в аудитории я вновь сажусь рядом с Ником, чудом не опоздав на занятия и даже зайдя не самым последним. Внутри все еще стоит предучебный утренний гомон. Основным предметом обсуждений стали вчерашние копы — все еще никак не могут понять, кто же именно их вызвал.

Видимо, такое случилось впервые.

— А я говорил, там был крэк! — раздосадовано первым делом заявляет Ник. Видимо, из всего это волнует его больше всего — так и знал!

— Знаешь, наркота меня сейчас парит меньше всего.

— А че случилось?

Мне требуется не больше трех минут, чтобы вкратце пересказать другу ночное происшествие. Начинаю от преследования, заканчивая полным бездействием копов.

— А ты сказал им, что за тобой гнались на улице?

На приятное удивление, Ник отнесся к моим словам со всей серьезностью без привычных подколов.

— А смысл? — фыркаю я — я не смог бы это доказать, и тогда бы они опять заявили, что я перепил и мне померещилось. Даже не стал. Если уж их раскуроченная хата не удивила..

— А сам как думаешь — это связано?

— Улица и дом? — я задумчиво вскинул бровь — не знаю, но вряд ли совпадение, типо да? Я живу тут три года, и ни разу меня еще никто не стерег на улице.

— Но, чувак, ты еще ни разу и не возвращался за полночь.

— Да — неохотно согласился я — но в эту же ночь и квартира.. Мне кажется, это как-то связано.. Еще эта дурацкая записка делась куда-то, после этого они и решили, что я не в себе..

— Что за записка?

— Типо «не верь своему человеческому зрению».

Тут уж Ник не сдерживается и гогочет, плюясь слюнями:

— Ага, верь третьему глазу в районе задницы!

— Иди ты — усмехаюсь я и толкаю его в бок — идиот. Она ведь правда куда-то делась.

— Да не парься, кто-то просто над тобой стебанулся. Если бы в твоем райончике правда хотели тебя грабануть — то поверь, догнали бы. И дом бы обчистили. А тут просто клоуны.

Я задумываюсь. А ведь и правда. Я не лучший бегун, и вообще далеко не спортсмен — вряд ли бы смог убежать, если бы ночью меня реально хотели догнать. Да и если бы в хате что-то искали, но не успели найти — вряд ли бы нашли время для написания записки.

Все это и правда со стороны походит на дурацкий розыгрыш. Я понемногу успокаиваюсь впервые с ночи.

— Может ты и прав — хмыкаю я Нику — точно, я как-то сам даже не допер.

— Правильно, тебе же нечем — он стукает себя указательным пальцем по голове и гогочет — на то и есть я.

— Но кому это надо?

— Слушай, вчера в самый разгар разогнали полный дом нариков. Это все равно, что осиное гнездо разворошить. Может, даже оттуда кто-то увязался. Под этим делом все смешным кажется.

— Почему тогда за тобой не увязались?

–Чел, во-первых со своим заячьим прикидом ты сам подставился. А во-вторых, я в общаге. Там только скрипни не так — уже комендант яйца выдерет. А у тебя — делай что хочешь и всем насрать.

— Спасибо — закатываю я глаза, но понимаю, что так это и есть — ладно, надеюсь этим кончится и кем бы ни был этот клоун, билеты на второе представление он мне не подарит. Насмотрелся уже.

— Я всегда знал, что ты трус.

— Отвали.

— Трус.

— Иди в задницу — я уже сильнее толкнул его в бок.

На середине пары Ник опять не смог унять свой язык и открыл рот. Хорошо, хоть на парах у мистера Эванса (который просит называть его просто Майклом) можно болтать хоть в полный голос и он ничего не скажет.

— Может завалишься сегодня к нам? Ричи раздобыл приставку у первокурсников на день, могли бы порубиться.

— Можно — уклончиво отзываюсь я — но у меня курсовая, которую вчера я опять не подготовил из-за тебя.

— Не будь брюзгой. Еще успеешь.

— Нет, надо хоть что-то сделать.

— Если ты утащишь свой зад домой, то точно не вернешься в общагу.

— Я собираюсь поработать в нашей библиотеке. Пара часов — и потом подгоню.

— Обещаешь? — Ник сузил свои и без того узкие глаза еще сильнее, отчего кажется, будто он заснул на ходу — клянешься яйцами?

Девчонки сзади нас приглушенно засмеялись и я закатил глаза.

— Черт, ты можешь быть тише?

— Клянешься яйцами? — повторил Ник шепотом. Меньше всего я хотел повторять эту идиотскую клятву, но он не отвяжется. Надо знать Ника, чтобы понять это.

— Клянусь яйцами — повторяю я, чувствуя себя полным идиотом.

— Лады, тогда у тебя два часа и к нам.

— Окей.

Я откидываюсь на спинку стула, продолжая слушать мистера Эванса-Майкла, когда мою щеку резким порывом обдувает приятный холодный ветерок.

Но повернув голову к окнам, я замечаю — что все они, как одно, плотно закрыты.

-4-

После пар мы доходим с Ником до общего выхода, после чего он отправляется в общагу к приставке, а я с отсрочкой на два часа в библиотеку к книгам. Эту курсовую, по правде говоря, я уже немного начал — но не помешало бы продвинуться еще хотя на сколько-нибудь. Не люблю делать все в последний момент — да и приятная тишина с поскрипыванием в библиотеке вуза расслабляет лучше любых игр.

Когда ты сидишь, перелистываешь старые страницы книг (а не электронные, сделанные под желтый фон), проводишь пальцами по тем или иным строчкам, вчитываешься — и единственный звук, который нарушает тишину, это такое же шебуршание страниц других студентов.

В библиотеке нашего вуза старушка хорошо блюдет тишину. Первый раз — замечание. Второй — выгоняет из библиотеки, хоть у тебя сессия завтра. Это заставляет прислушиваться к правилам — и это клево. Не очень занимательно читать книги, или заниматься курсовой, когда парень через проход на всю чавкает жвачкой или хихикает со своей девчонкой.

Впрочем, когда я только «подсел» на библиотеку, я все думал, что выгляжу чертовским умником, и какая-нибудь Нара Шеврет обязательно на меня засмотрится и решит «господи, да у этого парня мозги больше, чем мышцы у Брайса! Как это сексуально!». Но естественно, единственный, кто на меня запал — оказалась какая-та первокурсница с очками в роговой оправе и юбке-треуголке.

Ну еще сама библиотекарша, которая первые месяца с подозрением наблюдала за мной, вечно в огромных одеждах, скрывающих фигуру и зачастую лицо, а иногда в откровенно вульгарных и странных нарядах, типо того худи с ушами.

Вскоре привыкла.

Я сажусь за свободный стол, кидаю на кожаное бежевое кресло свой портфель, пододвигаю второе и усаживаюсь в него. Достаю электронную версию курсовой, пробегаю глазами по нужной литературе, и достаю несколько книг. Все их кладу на стол и принимаюсь к долгой, кропотливо й и несколько рутинной работе.

Все вокруг заняты тем же — но нас немного. В основном это либо выпускники, либо наоборот первачи.

Пролистав определенное количество книг, я делаю необходимые заметки в курсовой на черновую, и перехожу к новому списку. Одну из книг обнаружить не могу — значит она на складе, оттуда их приносит сама библиотекарь. Проделав несложную операцию, я дожидаюсь, пока старушка дважды повернет ключ (будто кто-то может покусится на старые книги) и откроет дверь, после чего скроется в слабом мерцании лампочки и толстом слое пыли.

— Реджи — зовет она меня спустя пару мгновений, не выходя оттуда.

— Да? — с потираю руки. Обычно эта старушка обращается либо по фамилии, либо полным именем. Гораздо чаще от нее можно услышать просто «мистер» ежели сокращение.

Тишина. Пара студентов шикнула на меня сзади.

— Мисс Закари? — повторяю я уже тише, чтобы не мешать.

— Реджи — отзывается она.

— Да? Помочь?

— Реджи.

Я напрягаюсь.

Неприятный холодок без всяких причин начинает покрывать мою спину.

— Реджи — повторяет она. А тембр между тем совершенно не меняется.

— Слушаю — отвечаю я подозрительно, когда она раздраженно появляется, наконец, со склада.

— Чего ты разорался? — бурчит она недовольно — я что летать там должна? Подождешь, ничего с тобой не станется, ишь какой.

— Да я.. — я растерянно вскидываю брови — вы же сами меня звали?

— Зачем мне тебя звать? — косится она на меня — чтобы ты мне там пыли еще больше поднял? Вот, держи.

Мисс Закари протягивает мне нужную книгу и я беру ее, все еще озадаченно топчась на месте.

При мне она вновь закрывает дверь склада и садится на свое обычное место.

Оставшийся час проходит менее продуктивно — я пытаюсь дать рациональное объяснение тому, что слышал, но не могу. Кроме того, что это галюн, если никто, кроме меня, его больше не слышал — что очевидно.

Но галюнов просто так не бывает, верно?

Голова кругом.

Сделав последнюю заметку, я с облегчением понимаю, что время завершено и я могу идти к Нику.

Впрочем, в комнате у друга я натыкаюсь сразу на трех парней. Сам Ник, тот самый сосед Ричи, что раздобыл приставку, и их третий — Лео. Я редко появляюсь у друга в комнате, потому что у них и без меня тесно, но достаточно часто, чтобы все были давно были знакомы.

— Реджи! — вскидывает руку Ричи, не отнимая глаз от телека — давно не заглядывал, старик.

— Не хотел делится чипсами с тараканами.

— Эй — усмехнулся Лео, глядя на игру Ника и Ричи из-за спины последнего — у нас их никогда не было.

— Как не было — смеюсь я, бросая портфель на пол — если я даже сейчас троих вижу.

— Ах ты сукин сын! — Лео вскакивает и мы начинаем дурачливую драку, в результате которой он полностью путает мне кудри на голове, а я тараном умудряюсь опрокинуть его на диван. Правда, падаю вместе с ним.

Эффектным завершением служит полное ликования Ника «ДААА», когда он выигрывает партию у Ричи.

— Сделал курсовую? — безучастно бросает Ник, усаживаясь на полу в позе лотоса.

— Да, кое-что добавил.

— Я всегда знал, что он задрот — заявляет Ричи, теперь уже не отягощенный игрой.

После обычного обмена любезностями, мне дают право взять джойстик и сыграть с победителем предыдущей партии. А именно с Ником. И наконец-таки я расслабляюсь — за игрой я забываю о всей ерунде, и отдаюсь эмоциям. Положительным.

Уже ближе к вечеру ребята решают приготовить яичницу с беконом, а я понемногу готовлюсь к отходу. Отныне добираться после заката мне не хочется, да и в общага закрывается в 10.

Проиграв партию, я ухожу в туалет, передав джойстик Лео. Пользоваться общажным туалетом — то еще удовольствие. Единым на весь этаж. Но все лучше, чем обоссаться по дороге.

Сделав свои дела, я останавливаюсь возле небольшого зеркальца. Оно все замацанное и в отпечатках, но мне хватает. Я хочу хотя бы немного разобрать перед выходом на улицу кудри, которые в перепалке запутал мне окончательно Лео. Я успеваю размотать три пряди, когда неожиданно в отражении руки отпускают волосы и безвольно опускаются по швам.

Я замираю.

Все бы ничего — да только мои руки все еще в волосах.

Отражение как-то странно и медленно наклоняет голову в другую сторону.

Чувствую, как волосы встают дыбом и сразу вспоминаю всевозможные ужастики, связанные с зеркалами и с отражениями, что живут отдельно от своих хозяев. Вспоминается самое гадское — «Зеркала», где одному из них порвали пасть. Посильнее смыкаю губы, чувствуя, что еще немного — и рехнусь.

— Никому не доверяй. Зло не то, чем кажется, и добро зачастую приходит под ложной личиной.

Я отшатываюсь и едва не падаю на кафель, когда мое долбанное отражение в самом деле начинает само по себе говорить.

— Что за хрень?! — испуганным запинающимся голосом пищу я, опираясь на раковину.

— Будь осторожен и никому не доверяй — мое отражение ехидно ухмыляется и заговорщицки приставляет указательный палец к губам в призыве «молчать».

— Никому не доверяй.

-5-

Таки запнувшись на мокром кафеле, я падаю навзничь, но даже не замечаю, как сильно ударяюсь спиной об пол. Тут же вскакиваю, но когда вновь гляжу в зеркало — мое отражение полностью повторяет все движения, все эмоции и больше не думает болтать само по себе.

Какое-то время я даже нарочно ожидаю этого, стараясь его едва ли не обмануть, типо не смотреть и так далее.

— Никому не доверяй — повторяю я, ожидая, что оно вновь оживет, но на меня смотрит лишь мое глупое испуганное лицо, готовое в эту же секунду дернуться с места, едва что-то произойдет.

— Ни хрена! — наставляю я палец на зеркало — ни хрена мне не примерещилось! Я все видел! Видел, черт возьми! Мне не привиделось!

Однако, это мало успокаивает — потому что уже в следующую секунду я, что есть мочи, уношу ноги из общажной уборной, остановившись лишь перед комнатой Ника, чтобы не выглядеть совсем рехнувшимся.

Отдышавшись, я с максимально невозмутимым видом захожу внутрь. Лео все еще с джойстиком — значит, не проиграл. Как и Ник. Подойдя к другу я дважды хлопаю его по плечу:

— Можно тебя на пару слов?

— А? — он не отрывается от экрана — говори, я слушаю.

— Чувак, пошли отойдем.

Он удрученно стонет, словно я самое большое наказание, что выпало на его долю, после чего принимает поражение, отдает свой джойстик Ричи и выходит со мной в коридор.

— Че за секреты, чувак? Я из-за тебя партию продул.

— Слушай — я скрещиваю руки на груди, чтобы пальцы не начали отбивать ритм, выдавая мое беспокойство — не хочешь сегодня у меня переночевать?

— Чего? — его брови стремятся к макушке.

— Да нет, придурок — фыркаю я — в смысле типо там не знаю, похавать, потусить, телек посмотреть. Своя хата — ты же всегда хотел?

— Чел, не в будни же — хмыкнул он.

— А какая разница?

— Ага, мне здесь достаточно за десять минут до пары проснуться, чтобы не опоздать. А у тебя, наверное, за час вставать надо. Ну нахрен. Давай лучше на выходных?

Нет. Мне надо сегодня. После произошедшего ранее и сейчас — мне совсем не хочется одному возвращаться домой и проводить там ночь, хоть никакой рациональности в этом и нет.

— Может, я тогда у вас останусь? Будем всю ночь рубится в приставку?

— Это ты клево придумал, если бы коменданта не было — усмехнулся он — думаешь, таких как ты умников мало? Он после закрытия все проверяет. Вышвырнет — как пить дать. Опять будешь тащиться ночью и ныть.

— А если я под кровать спрячусь?

— Эй, ты в норме? — он как-то подозрительно хмурится — в порядке, Реджи? Чет ты какой-то странный.

— Все норм — отмахиваюсь я.

— Просто тебя обычно самого сюда не затащишь, а сейчас такое рвение.. сори, чувак, но на ночь правда никак. Но на выходных можем у тебя затусить, вообще без б.

— Ладно — удрученно киваю я — посмотрим.

Провожу рукой по кудрям, которые все еще частично запутаны, после чего возвращаюсь с Ником в комнату. Он тут же возвращается к приставке, но все еще озабоченно на меня поглядывает.

Я сижу еще полчаса — до талого, когда можно будет при всем этом вернутся домой посветлу. Уходить совсем не хочется — даже здесь, с этими болванами и их пережаренной яичницей мне комфортнее, чем при одной мысли о возвращении в квартиру.

Однако, момент наступает и, украдкой сцапав у них кухонный нож, я ухожу. Естественно, я его верну, но мне нужна небольшая опора на случай чего. Мало ли. Не обороняться же опять ключами от квартиры?

Но мои опасения оказываются напрасными. По дороге меня никто не окликает, никто не пытается догнать или хихикать. И вообще тот факт, что я при солнечном свете могу разглядеть все вокруг — немало дарует самообладания.

Перед квартирой я немного медлю, оставшись не на просматриваемой местности. Беру нож поудобнее, но ближе к груди — чтобы если соседи вдруг вышли, не решили, что я совсем слетел с катушек.

Делаю два оборота ключом и распахиваю дверь. Тут же бью по выключателю с такой силой, что он трещит, но с облегчением обнаруживаю, что все на своих местах.

А что я ожидал увидеть? Что все заново перевернуто? Или опять раскиданы какие-то странные записки?

Выдохнув, я кладу нож на тумбочку, снимаю ботинки, врубаю свет по всей квартире и так и оставляю. От одной ночи не разорюсь. На всякий случай кладу мобильник рядом с собой, и уже через час засыпаю мертвым сном в своей кровати.

-6-

Я иду по парку в своих любимых кроссовках с единорогами. Руку приходится держать поднятой, чтобы касаться ладони мамы. Она идет рядом, ее плиссированная юбка играет на ветру.

Я люблю этот парк.

Это мое любимое место в Чикаго. Мама в детстве постоянно здесь со мной гуляла, пока однажды здесь не стали выгуливать собак. Мне тогда было лет шесть, и я жутко их испугался, пусть их и не спускали с поводков.

Я еле поспеваю своими маленькими ножками за мамой, потому она нарочно идет медленнее, как бы едва-едва.

Другой рукой я держу фигурку Человека-Паука. Его голова немного погрыжена, потому что однажды я решил испробовать, какова игрушка на вкус.

Мы делаем еще несколько шагов, когда к нам подходит незнакомец. Прежде я его никогда не видел. Значит, это не друг мамы, и не друг отца. Он какой-то странный.

Весь белый.

На нем белая рубашка, поверх белый пиджак, белые брюки. Блондинистые волосы собраны сзади в хвост, и даже брови белые. А когда он улыбается, бледная кожа растягивается и показывает выбеленные зубы. Он будто светится от изобилия белого.

Но когда он садится на корточки передо мной, мама почему-то не спешит увести меня прочь.

Мне и самому никуда не хочется бежать. Этот незнакомец странным образом кажется мне хорошим.

— Привет, Реджи — он улыбается и протягивает мне худую, но большую ладонь.

Я протягиваю свою маленькую в ответ, неловко поглядывая снизу вверх на маму.

— А откуда мы знаете мое имя?

Теперь мама улыбается уже вместе с мужчиной, наблюдая за нами.

— Все знают твое имя, Реджи — бледные пальцы незнакомца с кучей перстней касаются моей щеки — потому что ты тот, кто даст добру восторжествовать.

— Ты спасешь этот мир, Реджи — теперь и мама садится передо мой на карточки, не стягивая улыбку.

— Что? Я? Как? — я растерянно убираю свою ручку из ладони мужчины, но тот лишь снисходительно улыбается в ответ:

— Просто следуй за светом. Свет никогда не заведет тебя в непроходимые дебри мрака. Свет укажет тебе путь.

-7

Я резко открываю глаза, тяжело дыша.

Вроде это был не кошмар, самый обычный сон. Но почему-то проснувшись, я испытываю сильное чувство тревоги.

Спустя секунду понимаю — почему.

Вся моя квартира во мраке.

Кто-то вырубил весь свет, пока я спал. Потому что я точно помню, как решил оставить все освещение на ночь, включая даже кухню, коридор и ванну.

Теперь лампа не горела даже в этой комнате.

Я затаиваю дыхание, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.. когда слышу чье-то еще дыхание в темноте.

Я не могу понять — один это человек или нет, но то что я сейчас здесь не один это факт.

Руки будто онемевают, как и все конечности.

Я шарю рукой по столу — перед сном я уложил нож на тумбу, но теперь там лишь пустая поверхность. Кто-то забрал его.

Кто-то очень хорошо подготовился. Потому что там нет даже мобильника.

Полностью уверенный, что свет вырубили с помощью щитка, я очень удивляюсь, когда нажав на кнопку у прикроватной лампы — она включается, озаряя комнату тусклым светом.

И вскрикиваю, вжимаясь в подушку.

Напротив меня две незнакомые фигуры. Одна сидит на краюшке стола, где я ранее нашел записку. Вторая — на кресле, недалеко от дивана.

Оба они не старше меня. У девушки, что сидит на столе, белые волосы чуть длиннее груди, темные глаза, в руках сигарета. Нога закинута на ногу — она смотрит на меня с каким-то скучающим презрением, после чего ее губы недовольно искривляются.

Парень, что сидит на диване, на это лишь усмехается, лениво переводя взгляд со спутницы на меня. Его волосы черные, а вот цвет глаз очень странный. Один глаз ярко голубой, а второй наполовину голубой, наполовину темный, словно два равных полумесяца в круге.

Я лихорадочно подбираю ноги под себя.

— Кто вы? Как вы сюда попали? — я даже не знаю, что предпринять, настолько они застали меня врасплох — это вы следили за мной?!

Парень вновь усмехается, явно получая удовольствие от происходящего, и неспешно встает с кресла:

— Нет, Реджи. Мы кое-кто другие.