Маркетинг и искусство. Глубина упаковки бизнеса

С 5–7 лет я устраивала дома спектакли, разыгрывала сценки для родных. Это была обязательно импровизированная сцена с натянутой тканью, символизирующей кулисы на сцене. Я могла привлекать и других «актеров» в виде родного младшего брата или других детей, кто приходил в гости. Важно было усадить зрителей в зале, и показать какую-то сценку, перфоманс.

Вспоминая подготовку к этим сценкам, я отчетливо помню, как руководила всеми, кто участвовал, как придумывала сценарий — кто за кем выходит, что именно делает или говорит, что происходит дальше, чем заканчивается наш перфоманс. Я видела всю картину как будто сверху, что именно будет происходить на сцене. А еще я отчетливо представляла эмоции тех, кто будет это смотреть. Мне казалось, что вот на этом моменте все ахнут от удивления, а на этом моменте все затаят дыхание в ожидании продолжения, а на этом моменте — все подумают — как красиво, как они это сделали!

Наши сценки были и просто танцами, и со словами, когда каждый играл свою роль.

Когда в школе, в 7 классе, нас начали водить в театры, тут моя любовь к перфомансу наконец-то нашла отклик, и я как завороженная сидела в театре и очень ждала, когда мы пойдем в театр в следующий раз. Я получала ровно такие же эмоции, как если бы я была сама на сцене или сидела в зале и смотрела на сцену. Ключевым был для меня сам перфоманс. Происходит что-то творческое, зрелищное, со смыслом, и оно отличается от обычной реальной жизни.

Красный и зеленый бархат, украшенный золотыми узорами, лепнина, огромная сверкающая хрустальная люстра, нарядные люди вокруг с легкой приятной суетой, которые усаживались на свои места и общались, в их глазах я видела такой же восторг от атмосферы, который был у меня. А потом наступала звенящая тишина — первая секунда начала таинства, после которой на сцене появлялись актеры. В этот момент для меня не существовало больше ничего, в эту первую секунду у меня подкатывали слезы от переизбытка эмоций, от радости того, что будет дальше, что я здесь и сейчас все это увижу. На второй-третьей секунде я всегда успокаивалась и погружалась другой мир, где было творчество, перфоманс, музыка и актеры, показывающие другую жизнь, с другими смыслами.

Все спектакли из репертуара двух основных театров в своем городе, Иркутске, я пересмотрела несколько раз, я ходила на них и с классом, и с родителями, и с подругой. Самый любимый спектакль, на который я ходила больше 15 раз и на котором я всегда плакала, — рок-опера «Юнона и Авось». Я готова была смотреть его и слушать музыку этой рок-оперы бесконечно.

Потом, переехав в Москву, я смотрела эту постановку в разных театрах, включая Ленком с сильным талантливым составом актеров, но самые сильные впечатления от постановки «Юнона и Авось» остались из детства и студенчества.

Были еще две любимых постановки — драматическая пьеса «Поминальная молитва» и опера «Травиата».

Драматические пьесы на меня производили не менее сильное впечатление, как и красивые эффектные постановки оперы с большим количеством актеров, в красивых костюмах, громкой музыкой.

На драматических спектаклях, где было много тишины — тихая речь актеров, спокойные тона декораций — для меня наступал мир глубины и больших смыслов. Я настолько сильно переживала и сопереживала актерам, что мне хотелось помочь, успокоить, поучаствовать морально в жизни этих людей. Конечно, это были просто мысли, но тонкая душевная организация и реакция на такие глубокие смыслы остались в моей жизни навсегда.

Именно с тех пор я поняла, что в тишине так много глубины.

До определенного возраста в школе я брала кукол с собой в театр, мне казалось, что им тоже надо это видеть, одевая кукол также в вечерние наряды, это был как раз бум Барби, и наряды для кукол продавались в таком же объеме, как и для людей.

Моя любовь к театрам продолжается до настоящего момента, она стала еще сильнее, осознаннее и глубже. Хожу в театры также часто, только кукол с собой не беру.

Сейчас у меня три любимых постановки: «Юнона и Авось» — воспоминания из детства; мюзикл «Призрак оперы» — где мне безумно нравится сюжет, я смотрела этот мюзикл много раз в Москве, Лондоне и на Бродвее в Нью-Йорке. Самое большое впечатление получила на Бродвее, хотя там был небольшой зал, возможно не такие суперэффектные декорации как в Москве, но я сидела на первом ряду и плакала, от красоты, глубины и игры актеров.

Третья любимая постановка — опера «Турандот», люблю ее именно в Большом театре за масштаб, эффектность, талантливую игру и сильные голоса.

Любимые драматические постановки не перечислить, здесь мои приоритеты меняются на каждом этапе жизни, потому что там эмоции, отклик истинных глубинных ценностей. На каждом этапе жизни мы переживаем разные события, а драматические спектакли подчеркивают и подсвечивают наши эмоции, которые мы испытываем на данный момент.

Одновременно с интересом к перфомансу родилась моя страсть к фотографиям, именно страсть, по-другому это не назовешь. Помню себя в 4–5 лет, когда мы с папой проявляли фотографии в темноте в специальных растворах, это был увлекательный таинственный процесс, когда помещая белую бумагу в емкости с разными растворами в определенной последовательности, на бумаге рождались сюжеты с людьми, все отчетливее и отчетливее показывая лица.

Это было что-то сверхъестественное для меня — волшебство. И я, любившая перфоманс, одевала мамины платья, туфли и просила папу сфотографировать меня. У нас очень много семейных черно-белых фотографий. Если к нам приходили гости или приезжали родственники, то сфотографироваться было традицией, так было во многих семьях.

Проявитель, фиксатор, резак для бумаги и многие другие предметы из процесса создания фотографий для меня были чем-то суперценным. Самая главная проблема, которая была мне понятна уже в том раннем возрасте, что кадры на пленке очень быстро заканчиваются, их там всего 12, 24 или 36. 36 кадров — это был мой самый любимый формат, там можно было разгуляться.

Я не знаю откуда, мне никто не объяснял, но надевая шелковое длинное мамино платье нежного-сиреневого цвета, которое волочилось по полу из-за моего маленького роста, я с удовольствием позировала перед камерой, вставая то одним, то другим боком к объективу, мне казалось, что это очень красиво.

И сейчас, смотря на свои фотографии в возрасте 4–9 лет, я узнаю все мои сегодняшние позы при фотографировании, все так же заношу руку над головой, все так же встаю боком к объективу камеры. Понимаю, что это у меня в крови, эта любовь ко всему эффектному и красивому. Контент сейчас, фотографии и перфоманс тогда — это просто мой стиль передачи себя. Так я транслирую свое восприятие красоты и мира в целом, эффектности, свой стиль и вкус.

Когда пришло время цветных фотографий, которые мы сдавали на изготовление в фотостудии, а пленки можно было купить в любом количестве и самостоятельно легко поставить в фотоаппарат, я была в возрасте 12–17 лет, в то время фотостудии были для меня местом, куда я ходила очень часто. Я постоянно сдавала пленки на изготовление фотографий, это были фотографии с друзьями, родственниками, ну и, конечно, мои, где я позировала одна в разных нарядах. И дальше я начинала ждать, обычно это занимало несколько дней, заранее узнать — как ты получился на фотографии — было невозможно, только приблизительно можно было понять, в общих чертах, если рассмотреть пленку на свет. Иногда готовые фотографии радовали, а иногда — хотелось их спрятать подальше и никому не показывать, как мне казалось, я получилась на них плохо. Надо переделывать, теперь я знаю, какие образы и позы удачнее, а как больше перед объективом вставать не стоит.