Три звезды. Книга рассказов и сказок для детей и юношества

Морской моллюск плавал в воображении принцессы, когда она проснулась от внезапного грохота и шума от столкновения двух или трех средств передвижения, несущихся по гаревому полигону. Она нехотя открыла глаза, посмотрела на календарь и механический часовой механизм в виде избушки, действующий на батарейках. К своему ужасу тут же обнаружила, что надела спортивный костюм наизнанку, но не стала переодеваться и выглянула из окна, откуда неслись зловещие скрежет и удары, надеясь, что она плывет в невесомости. Но никакого моллюска, ни морских глубин рядом не оказалось, лишь гулкие звуки, доносящиеся с автострады. Там шла непрекращающаяся череда автомобилей, двигавшихся в одном направлении — в сторону аэродрома, где в ангарах стояли устарелые, военные, сверхзвуковые лайнеры с полудюжиной боеприпасов для стратегических целей.

— Неужели я проспала репетицию, — воскликнула она, быстро одеваясь, подбегая к двери. — Какая бездарность!

На столе у нее в комнате стоял букет искусственных цветов тоже на батарейках, где вокруг летали экзотические, электронные бабочки, образуя ауру, расширяя цветовое пространство до неузнаваемости.

«Сколько можно себе говорить, чтобы меньше смотрела ужастики, а то совсем выйду из строя и не смогу спеть ни одну партию в новом, оперном репертуаре, назначенным главным режиссером», — думала она за пять минут до начала прослушивания, направляясь к своему пресловутому электромобилю фирмы Судзуки, подаренного ей недавно отцом в честь двадцатилетия. С ним она виделась только на работе.

— Будь крайне осторожна. Не оставляй свой транспорт без присмотра, — в тот же день предупредил он жестко на репетиции.

— Неужели что-то может случиться? — удивилась она с наивностью годовалого младенца.

— Средство от угона уже зарекомендовало себя, но могут поднять в воздух вертолетом. Тогда ни за что не догонишь, — пошутил он.

— Постараюсь, — успокоила она щедрого «папашу».

Стоянка автомобилей находилась рядом с крупным супермаркетом. У принцессы никогда не было проблем с покупкой субпродуктов для студенческих вечеринок и поездок на шашлыки в лесной, близлежащий, пригородный массив, чтобы подышать чистым воздухом, без газовых испарений и полюбоваться остатками зеленых насаждений, выращенных с огромными затратами в закрытых помещениях, пересаживаемых садовниками обратно в кадки в зимний период. Въезд туда был платный.

Там в ажурной, металлической беседке можно было расположиться и полюбоваться красотами пейзажа, движением лодок по речной глади или заказать, напоминающее по вкусу карбонат натрия, «шампанское» в буфете наравне со всеми теми отдыхающими, кто заранее приехали туда, чтобы насладиться приятным, летним ветерком, ярко-зелеными, красочными видами окружающего, натурного пленера. Однако художников и фотографов ждать не нужно было. Они постоянно подходили, предлагая свои услуги за небольшие гонорары, чтобы портреты, выполненные маслом, и снимки девушек в купальниках на пляже фигурировали во всех популярных зарубежных журналах, включая Австралию и Океанию.

«Буду пробиваться через пробку. Как жаль, что крылья есть только у птиц, стрекоз и бабочек», — с нарастающей злостью, ударяя правой рукой по рулю, соображала она, сопровождая свои мысли веселым напевом из оперетты Кальмана «Принцесса цирка».

«Наконец-то нашли подходящую кандидатуру для любителей музыкальных шедевров. Возможно мои способности докажут всем о непреклонном стремлении девушки к своей мечте — найти достойного жениха. Сколько у нас в труппе есть приличных людей, но все они заняты своими проблемами», — Регина отчетливо представляла своих талантливых сотрудников. «Надо плюнуть на обстоятельства», — внезапно решила она. «На несколько часов окунуться на космическом корабле в просторы вселенной, заняться фантасмагорией, мирозданием или просто задраить люки и отплыть далеко на восток, в Тихий океан». Пробка на дороге, которая вела на аэродром, где проходили учения астронавтов на летательных, многоярусных тренажерах в форме перевернутых, пластиковых, столовых тарелок, постепенно рассосалась.

У Регины был знакомый парень — Габриель — из команды военных десантников: высокий брюнет в обтягивающих, спортивных, фирменных брюках. Он дожидался ее всегда рядом со световой рамкой с детектором в руках, проверяя наличии оружия в багажнике. Он напоминал ей что-то среднее между бывшим морским пехотинцем и Аватаром из старинной, одноименной версии фильма режиссера Кэмерона, затратившего на съемки фильма десятки лет и миллионы долларов, но не оправдавшего ожидания зрителей.

Они случайно познакомились зимой, когда она поздно возвращалась с репетиции. Габриель помог ей перезарядить аккумулятор, так как рядом с аэродромом машина у нее всегда разряжалась из-за сильного мороза и альфа излучений от нескольких радаров, которые следили за взлетом и посадкой летающих тренажеров. Ее компактный электромобиль работал исключительно на электрической батарее, поэтому Габриелю не представляло большого труда разобраться в строении двигателя и довезти Регину до дома, по дороге рассказывая о своих космических буднях, постоянных взлетах, риске столкнуться со своим коллегой по работе в открытом пространстве и взорваться.

Вокруг нее никакого транспорта не было, кроме старинных «телег» — так она называла автомобили, работающие на бензине, давно списанные в утиль, но бывшие в употреблении у очень богатых бизнесменов, которые не экономили на энергоресурсах, а покупали топливо где-то у дельцов из вновь разработанных скважин заграницей. Осматривая в обзорное зеркало заднего вида, кто следовал за ней, она с радостью обнаружила, что бояться нечего, никто не пытался перегнать. Чтобы попасть в место нахождения первого и последнего в городе театра, она стремительно долетела на максимальной скорости до поста, где стоял дежурный.

— Нужно срочно проверить твой электромобиль, — заявил Габриель лаконично, строго хмурясь при мысли, что придется покинуть пост.

— Боишься, я погибну? — спросила Регина на этот раз.

Она тайно заискивала перед ответственным сотрудником, кто находился в непосредственной близости от нее.

— Такие случаи периодически происходили у нас на аэродроме, — соблюдая дистанцию, сказал небрежно Габриель, дежуривший в тот день.

— Надеюсь, что ты спасешь человечество и меня от надвигающейся опасности или всемирной катастрофы, — сказала она, находясь под впечатлением от увиденной утром аварии, когда на асфальт выкладывали тела, погибших по неосторожности, трех пассажиров из обновленной модели малолитражного седана.

«Наверно мне все это приснилось», — отбрасывая тягостные мысли, подумала она, глядя куда-то вдаль.

— Несомненно.

— Тогда моя машина в твоем распоряжении, — Регина предложила проводить ее до места, где располагался театральный район города.

— Сейчас позвоню своему коллеге — дежурному проверяющему. Пусть пришлет робота для фиксации радиоизлучений радара. Тогда мы сможем пересечь световую рамку, а я довезу тебя туда, куда ты скажешь.

Он нажал на кнопку стоящего рядом робота-дублера, чтобы клоны привезли новую, радиационную установку для перезарядки. Так он поступал каждый раз при экстренных случаях.

— Неужели мы можем ехать? — спросила Регина, сама не осознавая, что уже окутала Габриеля атмосферой, легким дуновением, тончайшим ароматом, как аурой, своей загадочностью.

— Несомненно. Но нужно дождаться ответного сигнала, что мои действия правомерны. Нельзя подвергать риску служащих.

— Хорошо будем ждать, сколько скажешь.

Габриель всю жизнь провел в пределах аэродрома, где служил его отец заместителем Главнокомандующего, а мать была причислена к обслуживающему персоналу гостиничного комплекса в качестве управляющей рестораном и кафе. Их аэродром считался закрытым, так как там работали заключенные с кодовыми браслетами на ногах. После трех лет пребывания списывали, отправляя в зону отчуждения, досиживать свой срок или, по личному желанию, они могли разорвать контракт, заняться частным бизнесом по снабжению аэродрома горюче-смазочными, эмитентными материалами, так как натуральная нефть и минеральные источники давно пропали из недр земли из-за энергетического кризиса. На это прискорбное событие ушло у человечества пятьдесят лет после военной катастрофы в Чернобыле. Тогда никто не хотел верить, что для свадеб и пиров нет ни денег, ни территории: все было утыкано военными полигонами и разорванными линиями электропередач.

Брюссельская капуста, огурцы, томаты, черри, яблоки, сливы и груши росли исключительно под стеклянными колпаками в специально построенных парниках. Другие названия фруктов и овощей выветрились из словарей, обиходной речи, больше не всплывая ни у кого в памяти, ни на поверхности стеллажей, чем они все пользовались в качестве мебели.

Вычурные изделия XXII века гордой цифровой цивилизации ушли в далекое прошлое, оставив после себя груды пластиковой посуды, ветхие бетонные каркасы небоскребов, смартфоны, законсервированные, недостроенные теплицы с отсутствием обогрева и полива, заброшенные после нескольких взрывов фабрики, заводы; заваленные отходами туристов перенаселенные приморские пляжи и большое количество устало слоняющихся, безработных клонов, чьим местом жительства были те самые кладбища отходов, заржавленные, подводные лодки, в бесчисленном количестве брошенные в любом доступном месте.

Металл считался самым низкопробным, строительным материалом, пригодным только для реализации в пригородных районах для обмена на графит и целлюлозу, чтобы приспособить выращенные в верхнем грунте ростки для пересадки в труднодоступную для клонов область. Конфуцианство взяло, наконец, верх над зримыми другими религиями. Процветая, уничтожая всех иноверцев, мир превратился в отхожую яму для кощунственных свидетельств прежних, цифровых цивилизаций, так долго шедших к своему самоуничтожению благодаря усилиям террористов и уголовников, сумевших за сравнительно короткий срок — порядка двух столетий, что для всего развития планеты было сущей мелочью, — навлечь на себя проклятие потомков.

— Портится проводная система, — сказал Габриель, когда осмотрел весь электромобиль, пришел сигнал о возможности покинуть пост дежурного, чтобы пропустить машину в зону доступа.

— Это опасно?

— Нужно еще раз встретиться после общего тестирования, — он тут же назначил ей деловое свидание, доверяя роликовому роботу, как самому себе.

— Да, ты уже говорил мне об этом, — ответила она резко, внезапно теряя терпение, не надеясь попасть в труппу театра в ближайшие полчаса. — Сколько можно напоминать об одном и том же, — мелодичным голосом заявила она, как каждая оперная дива, считавшая своим личным долгом руководить процессом в любой ситуации.

— Разве? Что-то я не заметил, — парировал он смущенно, витая в облаках.

— Лучше надо работать, а не за девушками бегать по ночам, — бесцеремонно произнесла принцесса, подозревая его во всех смертных грехах.

— Шутить мы не будем, — предупредил дежурный, приближаясь настолько близко, что у Регины возникло ощущение, что он о чем-то недоговаривает.

— Встретимся на орбите обязательно, если за тобой не числится ничего предосудительного, например, военного участия в криминальных разборках на Евроазиатском континенте или в Латинской Америке. Мы можем общаться телепатическим образом.

— Прекрасная идея!

— Запомни, что называть меня можешь просто принцесса. На свидания для телепатического общения я никогда не опаздываю, — Регина была разговорчива, как все восторженные девушки ее возраста, окончившие театральные курсы с прекрасной характеристикой. Они были способны участвовать во всех исторических фильмах, снятых, чтобы запечатлеть себя и ход развития настоящего, перенесенного в далекое будущее, как это делали Дюрер, Рембрандт, Рафаэль и другие живописцы, представители эпохи Возрождения.

— Такой костюм как у тебя был популярен среди евреев в прошлом веке. Ты что откопала это барахло где-то в развалинах турецких пещер, куда скидывали последние туристы свои сумки, — сказал он с оттенком зависти и злобы, затрагивая самую болезненную для нее тему внешнего вида, так как она никак не отвечала требованиям, предъявляемым сказочной принцессе.

— А что тебе не нравится в моей внешности? — спросила она, разглядывая его резиновый, как у водолаза, черный костюм с двумя желтыми полосками по бокам и погонами.

— Регги, — он сразу перешел на фамильярный тон.

— В чем дело лейтенант?

— Ты мне лицом напоминаешь принцессу Диану, погибшую в автокатастрофе, где-то на рубеже двадцатого и двадцать первого века.

— Что такая старая?

Она облокотилась на бампер шестидверного электромобиля цилиндрической формы, сиреневого цвета, с прозрачным верхом.

— Думаю, что ты родом из Тринидада и Тобаго… — он включил блок питания, разглядывая, что показывал спидометр. — Я прав?

— Если тебе нравится, можешь считать, что так. Мои предки часто вспоминали ту катастрофу, глядя на меня, чтобы продемонстрировать свою осведомленность во всевозможных, разного рода катаклизмах.

— Никогда не встречал женщин в брюках и свитере. Все мои знакомые сотрудницы ходят только в комбинезонах серого цвета, с браслетами на ногах, чтобы передавать сигналы Главнокомандующему спецподразделения клонов о своем местонахождении.

— Ты не боишься? — удивилась Регина, машинально поправляя белокуро-пепельную прядь волос, разлетевшуюся из-за налетевшего из космоса муссона.

— Кого? Женщин или клонов?

— Считай, что обоих…

— Нет. Они получают отличное питание и следят за своей осанкой.

— Представляю табельное оружие ваших сотрудниц, — съязвила она, демонстрируя свой высокий рост.

— У нас с ними расходятся интересы, потому что наше спецподразделение занимается приспособлением модулей подводных лодок к тренажерам, перенаправлением в отстойники экологических отходов, чтобы в последствие заняться резкой и складированием металлолома, переплавкой его в гидравлические турбины для АЭС.

— Наверно часто приходится выезжать в разоруженные страны третьего мира?

— Бывает, но не так часто… — он замолчал, вспоминая единственную поездку.

— Расскажи, — потребовала она властно.

— Тогда мне пришлось одному чалить заржавевшую «консервную банку» в Тихий океан. Взрывал поодиночке, попадавшиеся на пути, пиратские суда, — он сделал многозначительную паузу. — Зачищал территорию, игнорируя заявление Главнокомандующего не браться за оружие.

— Но это, как в компьютерной игре?

— Почти.

— А что не так?

— Долго объяснять. Все крейсеры были покрыты каким-то серым налетом, поэтому трудно было различать на фоне воды.

— Зачем тебе надо было это?

— Заработал годовую премию и сверхзвуковой джет для личного пользования. Вообще-то я давно тебя здесь приметил.

— Следишь?

— Это входит в шалости наших канониров, а мы просто получаем информацию обо всех водителях, пересекающих световую рамку.

Настроение Регины упало на несколько градусов, внезапно вызывая приступ гнева.

— Хорошо, что я об этом только сейчас узнала, а то пришлось бы мне глотать таблетки от головной боли при въезде на своем электромобиле в зону доступа.

— Дашь мне приглашение на свою премьеру? — спросил Габриель, изображая недоумение и желание понравиться.

— Можешь не сомневаться. Но придется подождать. Если мыслить честно, то моя карьера полностью зависит от флагмана и целлулоидных шаров, подвешенных к потолку театра.

— Будете выступать на сцене закрытого помещения?

— Придется привыкать. Но с ножом из блестящего картона мне уже довелось репетировать.

— Приятно слышать, что ты — такая занятая, — сказал он, прищуриваясь, усаживаясь на место водителя.

— Вот смотри, сколько у меня хорошей бумаги, — она указала на стопку газет и журналов прошлого века, когда села на заднее сиденье. — Представляешь, даже жаль лямку тянуть. Все уже есть. Ничего не надо изобретать, — пренебрегая общепринятыми нормами поведения, она, почесав затылок чем-то вроде зажигалки, стала листать то, что лежало сверху на заднем сиденье.

— Довезу тебя, куда ты скажешь, а потом заеду за тобой с ценными исправлениями в цепи передач твоего электромобиля. Согласна?

— Разве у меня есть выбор? Мне нужно попасть на репетицию в театр военных действий, — нервно сказала она, снова пытаясь шутить.

— Такого уродства ни у кого из наших сотрудниц нет, — сказал Габриель, подразумевая ее движущее средство.

— Ты можешь передать мне свое послание телепатически или просто позвони на вахту. Меня сразу вызовут в артистическую уборную для переговоров.

Габриель предусмотрительно ехал на малой скорости.

— Надеюсь, что наши стажеры протестируют твой двигатель и отправят на доработку.

— Сколько буду тебе должна? Не люблю оставаться в долгу.

— Готовь двадцать динаров.

— Договорились.

Они миновали световую рамку, въехав в центральный район. Там дислоцировался весь военный гарнизон города, а рядом находился театр, по старой привычке, названный «Театром войны и мира». Это государственное учреждение привлекало к себе ни только гражданское население, но и ополченцев из Средней Азии и Средиземноморья, принявших статус беженцев.

— Буду ждать твоего появления у артистического запасного выхода, — сказал Габриель, глядя на Регину с воодушевлением и симпатией.

Однозначно, она никак не хотела идти на репетицию, поэтому тянула время, специально, меланхолично складывая стопку газет и журналов в обратном порядке.

— Вот какие у меня есть залежи. Еще хочу похвалиться открытками и «чумилками» для любителей покататься. Но это для тебя не ново. Ты наверно устал? Можешь пообедать или выпить чего-нибудь покрепче чая. Например, чашечку кофе с лаймом.

— Заедем после твоей репетиции в ближайший супермаркет. Там можно хорошо провести время, заодно и побалуем себя каким-то напитком местного изготовления. Ты пьешь содовую воду с пирожными или только ешь одни жареные каштаны?

— После бельканто сопрано предпочитаю и то, и другое. Могу даже съесть из айс-фриджа недельный запас продуктов зарубежного производителя.

— Учту твои пожелания и вкусы. Удачи!

Они расстались с горькими выражениями лиц. Каждый отправился по своим насущным делам.

Габриель выехал из зоны доступа в свой ангар для ремонта многоярусных тренажеров, где кроме него работали двое механиков-стажеров, демонтирующих все виды электрических приборов: велотренажеров для сотрудников, изучающих изменение сердечного ритма, температуру тела и нахождение ритмоводителя; побочных роботов, ведущих основные работы по сборке всех аэродинамических тренажеров; операционные системы, контролирующие браслеты клонов; электронные приходные ордера на зарплату; электровахтеров, как в метро, для сотрудников, когда они спускались в подземные, коммуникационные лаборатории; световые табло при пересечении каждого проверяющего помещения, где помещались все секретные материалы аэродрома и многое другое, что входило в их обязанности.

Регина с надеждой о скорейшем свидании с Габриелем появилась на театральной сцене между кулис без костюма принцессы, боясь двинуться, вызвав гнев режиссера, так как времени на переодевание не осталось.

— Так, не вижу главную героиню, — закричал режиссер, размахивая руками для ясности. — Почему отсутствует световая рамка. Мы же должны поддерживать свою безопасность от внезапных вторжений клонов.

Он расположился около сцены в кресле, а на его столе уже красовалась чашечка свежеприготовленного кофе. На вид ему было лет шестьдесят. Высокий, худой, седоватый, с нервными движениями, одетый в костюм и обычный серый халат, который он надевал для тепла, чтобы не мерзнуть в холодном помещении. Проработав много лет на этой должности, в его распоряжении было несколько клонов, кого он использовал для подручных работ, но не допускал приближаться к себе, а передавал лишь радиосигналы на их браслеты.

— У меня не хватило десяти минут на переодевание из-за пробки и катастрофы на дороге. Пришлось ждать, — полярно противоположно становясь к режиссеру, пояснила разочарованно Регина — солистка, исполняющая главную партию.

— Ладно, — режиссер захлопал в ладоши. — Начинаем. Твой выход.

Заиграла быстрая мелодия из динамиков. Регина, сверяя свой голос с фонограммой, скользившей тихим фоном, спела партию Джильды из оперы Верди «Риголетто».

Действие второго акта они репетировали уже несколько раз с декорациями, поэтому появление незаменимой, единственной солистки так разозлило режиссера, вводя всю труппу в такую неразбериху, что сам Риголетто, который был и режиссером, и отцом Регины, заставил всех двигаться по кругу. Другие женские действующие лица, исполнители ролей, прилежно отряхивая пыль с платьев, входили в образы, готовясь подобным способом сверкнуть на сцене. Они были всесторонне развитыми, цивилизованными, мелодично повторяя про себя тексты арий на итальянском языке. Все свои арии Регина поместила в маленькой коробочке записывающего устройства, поэтому с детства не мыслила своей жизни вне театра. Всегда ей доверяли, ставили в пример всей труппе, не скупясь на комплименты. И на этот раз режиссер, закончив свою роль, назидательно сказал:

— Молодец, принцесса. А теперь беги, переоденься. Надеюсь, мы порадуем наших зрителей через неделю премьерой.

Регина вернулась через три минуты. Костюмерша уже держала наготове костюм за кулисами. Девушка, быстро скинув свитер, надела бальное платье прямо тут же. Затем они доиграли весь спектакль до конца в театральных костюмах, соблюдая паузы.

— У меня мурашки по коже бегут, когда я представляю, что это задумка композитора наверно имела место быть в реальной жизни, — воскликнула Регина в гримерной, обращаясь к своей подруге, исполнительницы партии Джованны, наставницы девушки.

— Меня содержание совсем не волнует. Устарелая редакция к нашей жизни никак не относится. Думаю, зря выбрали такую трагедию. Есть же что-то современнее, — кладя руку на плечо Регины, посочувствовала Виолетта. — Мое имя тоже числится в оперном репертуаре.

— Космические трагедии давно нам надоели, но при всех затратах, мы могли бы спеть даже драму «Орфей спускается в ад» Уильямса, — Регина вспомнила спектакль, виденный ей по мобильному гаджету несколько дней назад.

— В репертуаре уже есть опера восемнадцатого века «Орфей и Эвридика» Глюка на три роли. Тоска несусветная. Когда-нибудь будет у нас конкурс, мы выполним все наши обязательства перед дирижером оркестра. А пока будем довольствоваться тем, что имеем в наличии.

— У тебя с ним роман?

— Что-то в этом роде. Мы предпочитаем не распространяться на эту тему с нашими статистами и кордебалетом.

— Ты хотела бы поменяться со мной партией? — спросила Регина у завистливой и ревнивой подруги, заканчивающей снимать грим около зеркала.

— Почему нет? А ты?

— Все в наших силах, но на все надо время и терпение, — мудро заметила принцесса вместо прощания, направляясь к выходу из костюмерной. Девушки переоделись в свои каждодневные костюмы. Они расстались с чувством удовлетворения, что успешно закончилась репетиция, ни одни клон не пострадал, когда передвигали декорации. Те периодически выбрасывались из окон в надежде выйти из состояния транса, в котором постоянно находились после очередной порции допинга.

— Дождался. Вижу, ты на подъеме, — стоявший у служебного выхода из театра, Габриель похвалил Регину.

— Как твои успехи? Привел в порядок операционную систему и координацию импульсов моего электромобиля?

— Все в полном порядке. Можешь садиться за руль, — ответил Габриель, пропуская Регину вперед, наблюдая, как она легко уселась на переднее сиденье и стала тестировать двигатель — набор проводов, подключенных к электрозарядному устройству.

Сам он тоже сел рядом.

— Кажется все хорошо. Спасибо, — лаконично сказала девушка, не желающая мириться с одиночеством. Они отъехали на несколько метров. Внезапно до них донеслись оглушительные крики:

— Долой главного режиссера!

— Да здравствует свобода!

— Долой дирижера!

— Мы сами сможем поставить спектакль и выйдем на мировой уровень, чтобы заработать миллионы долларов!

— Солистов за сцену! — скандировали клоны. Они устроили забастовку, решив одномоментно покончить со своим прошлым, чтобы доказать всем безработным, что рабочие места открыты для всех желающих.

— Опять они бастуют, — сказала Регина, переживая за свою подругу, которая задержалась в фойе, дожидаясь такси.

Сумрачное, ночное, городское освещение требовало увеличения количества электростанций, усиления мощности.

— У вас так происходят целевые разборки с персоналом? — спросил Габриель, который не привык к неповиновению, а всегда действовал по инструкции.

— Да, у клонов свои требования. Они работают за отгулы. Деньги им не платят, чтобы ограничить свободу.

— У нас на аэродроме точно также, но световые рамки мы не контролируем, а переустанавливаем кадровые, нейтронные изоляторы, куда стекаются все клоны в поиске места обитания.

— Сделан специальный отстойник для них? — спросила Регина, полностью, внутренне, опустошенная после репетиции.

— Что-то вроде этого. Там есть средства связи. Они могут высказать свое мнение или отправить любое сообщение наверх.

— Ты не боишься, что я узнаю государственные секреты, нарушив сиквенс между тобой и ними?

— Нет, не боюсь. У нас нет рабства. Все заняты любимым делом.

— А может быть, ты хочешь меня переориентировать? — спросила Регина, направляя электромобиль к супермаркету, куда так рвался Габриель, чтобы она угостила его чем-то экзотическим и натуральным.

— Что за детский разговор у тебя? Ну, ладно такую красивую девушку можно простить за бестактность, — искренне улыбнулся он, чтобы найти с Региной взаимопонимание.

— Спасибо, — машинально ответила она, смягчаясь, нисколько не придавая значения важности наступившего момента.

— Ты хотела бы быть моей невестой? — Габриель учел все допустимые варианты ответов.

— Что так сразу? — спросила Регина озабоченно.

— Почему сразу? Мы будем вместе всегда. А пока только надо ответить «да» или «нет».

— А ты как думаешь? — Регина стала задавать элементарные вопросы, на которые требовались максимально креативные ответы в духе китайской принцессы Турандот.

— Думаю, что мои интеллектуальные способности пригодятся театральной диве. На горизонте у меня маячит должность Главнокомандующего, — настойчиво предъявил он свои насущные требования.

— Хочешь скорее вырасти в моих глазах? — она продолжала телескопический «обстрел» закодированного объекта, сидящего рядом с ней в электромобиле.

— Поразительная догадливость, — согласился Габриель чистосердечно.

— Заметь, что я еще — топ модель, манекенщица, актриса, — девушка решила поделиться достигнутыми достижениями в шоу бизнесе.

— Вероятно, это дополнение значит положительное решение нашей с тобой проблемы? — Габриель попытался передать, как можно доходчивее, свои внутренние чувства, которые не отразились на его лице ни коим образом.

— Хорошо, — сказала она с отсутствующим взглядом, тормозя около супермаркета, украшенного сетью непревзойденной рекламы со всевозможными вспышками планетарного характера.

Беседа закончилась к взаимному консенсусу в вестибюле, около лифта на второй этаж, где находилось кафе. Регина совершенно не чувствовала себя обиженной, когда им принесли заказ: жареные каштаны и две чашечки кофе. От содовой воды с пирожными они отказались из-за отсутствия натурального масла. Могли угостить лишь приготовленным из маргарина суррогатом.