Забытая скамейка

Ольга была полна решимости дойти до победного конца. Она решила поехать в военкомат и попросить личное дело Анатолия Васильевича Петрова, инвалида первой группы. Ей не хотелось видеть потерянное лицо Гриши, когда она будет ходить вместе с ним по инстанциям. Поэтому она попросила его не волноваться, она поедет одна и будет держать его в курсе всех событий. В военкомате пожилую женщину встретили уважительно. Она с внутренней улыбкой подумала, насколько древней она выглядит в глазах молодого офицера, если он назвал ее бабушкой и тут же попытался усадить на стул в приемной военкома.

Военком встал из-за стола и пошел навстречу Ольге Семеновне, поздоровался с ней, пригласил пройти и сесть в кресло, в углу кабинета, а сам сел напротив нее. Такой теплый и неофициальный прием вселил некую надежду в измученную душу пожилой женщины.

— Ольга Семеновна, я вас слушаю.

Она в нескольких словах описала ситуацию. Что она хотела бы выяснить историю инвалида Петрова Анатолия Васильевича, потерявшего память в результате авиакатастрофы во время срочной службы. Рассказала военкому о том, что хочет помочь человеку восстановить память, поэтому будет пытаться найти родственников, которых, возможно, Анатолий Васильевич сможет вспомнить.

Офицер, который встретил ее в приемной, тут же по просьбе военкома принес личное дело Петрова Анатолий Васильевича. С фотографии смотрел на нее Григорий, уже в своем нынешнем облике. Такой, каким он стал после авиакатастрофы, обгорелое лицо, в ужасных шрамах. Но была и фотография Григория, очевидно, сделанная в госпитале, когда его выписывали после окончания курса лечения. В глазах Григория читался страх. Ольга Семеновна понимала причину страха Гриши. Он же отказался от жизни в доме инвалидов Советской Армии. Сказал, что знает, куда поедет, что у него есть дом. А страх в глазах говорил о неуверенности. Куда идти и кому он нужен?

Однако в личном деле были документы и автобиография в том числе, написанные лично рукой Анатолия Петрова. Ольга Семеновна даже достала из сумочки очки. Руки ее дрожали. Она хотела посмотреть, похож ли почерк Анатолия Петрова на почерк Гриши. Она никогда бы не забыла его почерк. Такой мелкий и ровный! Никто в их классе не мог писать буквы мельче, чем Гриша. Его мелкие буковки и цифры некоторым учителям даже в очках было трудно разобрать, и они все время просили Гришу пощадить их глаза. Ну, нельзя же так издеваться над пожилой Анной Ивановной, преподавателем русского и литературы, которая работала в школе уже в пенсионном возрасте и носила очки с выпуклыми линзами. Гриша извинялся, обещал писать покрупнее, но ничего не менялось…

Нет, думала про себя Ольга Семеновна, эти крупные буквы и наклоном в левую сторону совершенно не напоминали ничем почерк Гриши. И тут же она увидела заявление, написанное рукой Гриши, но от имени Анатолия Васильевича Петрова, что он прописан в городе Калуга по улице Липовой, дом 17. Но это же совершенно другой почерк! Как не обратили работники военкомата внимание на этот важный момент. Человек, потерявший память, пишет совсем другим почерком заявление на выдачу пенсии по инвалидности и указывает свой адрес в Калуге…

Военком с интересом и любопытством наблюдал за тем, как взволнованно женщина знакомилась с делом инвалида Петрова, потерявшего память полвека назад. Он даже улыбался… В его понимании эта пожилая женщина занималась глупостями. А Ольге Семеновне было не до смеха. Она сняла очки и военком увидел глаза женщины, полные слез. Она показала на последний документ и попросила военкома сравнить почерк Петрова до катастрофы и после нее. Разница была очевидна. У руководителя военного комиссариата города Калуги был вид изумленный и даже испуганный.

Без лишних комментариев Ольга Семеновна попросила найти в архиве дело призывника Кораблева Григория Дмитриевича 1963 года. Удивительно, но дело все-таки сохранилось. Его нашли среди документов, подготовленных на уничтожение всвязи с истечением срока хранения. Военком открыл дело и замер. Он моментально понял суть дела. Для чего эта интеллигентная пожилая женщина просила и одно, и другое дело. Ясно было, что парень оказался с обезображенным лицом. Он потерял память, опознавать было некому. В те годы, полвека назад, никто не делал генетическую экспертизу, как это делается сейчас. Человек всю жизнь жил под чужой фамилией.

Ольга Семеновна молча смотрела прямо военкому в глаза. Он тоже не отводил от нее своих синих глаз. Молодой офицер годился ей во внуки… На глазах у женщины выступили слезы, которые стекали по щекам и она не могла успокоиться. Ее просто трясло… Вслух она произнесла лишь одну фразу:

— Я — невеста Кораблева Григория Дмитриевича. Я хоронила его маму и урну с прахом Гриши. Его мама умерла в тот же момент, когда увидела урну с именем своего сына. Я похоронила их обоих в одной могиле… Я всю жизнь была одинокой. Я пронесла через всю жизнь свою любовь к Грише. Оплакивала его. А он… он же был жив!

Последние слова Ольга Семеновна выкрикнула. Она была на грани истерики. Ей стало плохо с сердцем. Кто-то из сотрудников забежал с валидолом. Женщина рыдала, она не могла понять, как могли в госпитале или в части решить, что погиб именно Григорий.

Ну да, рост у парней был одинаков. И темные глаза. Но на фото у Анатолия Петрова разрез глаз значительно отличался. У Гриши были более продолговатые глаза, напоминавшие глаза египтян. А у Анатолия Петрова были круглые черные глаза. Одним росчерком пера какой-то невнимательный штабист лишил жизни мать Гриши, лишил ее единственного сына, а Ольгу лишил счастья прожить жизнь рядом с любимым человеком. Она не видела разницы, есть ли шрамы на лице Гриши или их нет. Для нее он был важен сам и красивым казался даже со шрамами.

Ольга Семеновна немного успокоилась, но слезы ее не кончились. Офицер принес ей чай с лимоном. Она закрыла лицо руками, ее плечи сотрясались от плача, она плакала беззвучно. Когда она окончательно успокоилась и подняла глаза на военкома, ему хотелось умереть на месте. Он чувствовал огромную вину перед семидесятилетней женщиной за плохое исполнение служебных обязанностей своих предшественников, которых уже могло и не быть на этом свете. А если были, то они не испытали такого горя… Они могли искренне считать, что работали достойно и достойно встретили старость в своей семье, в окружении детей и внуков. А эту женщину лишили радости именно те люди, которые не вникали в детали. Выписали документ о смерти живому человеку, ни в чем не повинному, лишив его семьи. Все это военком понимал и чувствовал себя виноватым. Хотя и не он совершил ошибку.

Он встал, подошел к Ольге Семеновне, извинился перед ней и спросил ее коротко:

— Чем сейчас я могу помочь вам?

— Самое главное, что вы можете сделать для Григория, это найти хорошего доктора и помочь вернуть память. Он всю жизнь был инвалидом. Хочу, чтобы старость он провел по-человечески. В семье. Со мной. Я чуть не уехала из Калуги навсегда. Встретила его на нашей скамейке в парке над рекой, где мы с детства с ним любили сидеть. Вот там я его и нашла.

Ольга Семеновна заплакала снова. Военком попросил ее подъехать завтра за направлением. За сегодняшний день он найдет самого лучшего врача, который имеет опыт, и у Григория появится шанс стать пенсионером, но здоровым, а не инвалидом первой группы.

Вслед за Ольгой Семеновной вышел офицер, который ее встретил в приемной военкома. Теперь он спросил, куда ее нужно отвезти. Она не стала отказываться и хотела отправиться домой. Но представила, в каком взволнованном виде она сейчас появится перед Гришей… Она получила такое подтверждение истинного лица Гриши, что сомневаться уже не приходится. Теперь нужно все силы бросить на его выздоровление, возвращение памяти. Ольга вспомнила, как Гриша волновался, когда она ему начинала что-то рассказывать, а он силился вспомнить эти события, но ничего не получалось. В его памяти был полнейший провал, и от этого он страдал еще больше.

Сейчас Ольга решила прийти в себя, немного успокоиться и попросила подвезти ее к педагогическому институту. У нее было несколько свободных часов, чтобы войти в здание института, побродить по коридорам, почувствовать родной запах аудиторий, где они набирались ума в юные годы.

Где сейчас все ее однокурсники? Теперь кого-то из них можно увидеть сидящих на лавочке и наблюдающих за внуками, а кто-то уже никогда не встретится…

Ольга остановилась перед зданием института и не узнала его. Основной корпус уже не был главным. Рядом возвышалось новое современное здание, удивительно гармонично вписавшееся в единый архитектуарный ансамбль зданий ее родного института. Конечно, никого она там не ожидала увидеть из однокурсников, все давно уже вышли на заслуженный отдых. Но пройтись по коридорам, посмотреть, как живут студенты сегодня, она вполне сможет.

Она помнит, как поддерживали ее парни и девчонки, когда узнали о гибели жениха. Помогали ей в подготовке к экзаменам, относились к ней бережно и чутко. Они помогали ей выжить. Она выжила… Эх, сколько страданий она пережила… А ведь не случайно ей приснился сон, когда Гриша ее успокаивал и просил не плакать, а ждать. Сказал, что жив… Пятьдесят долгих лет прошло… Она все-таки была здорова, а как Гришенька жил в одиночестве. Он и отца не вспомнил. Но хотя бы отцу подарил счастье прожить с сыном более двадцати лет.

Ольга не могла успокоиться. Ей хотелось снова плакать. Но теперь появилась надежда на выздоровление Гриши. Она будет использовать любой шанс. Они еще будут счастливы. И она подумала, что ни ее мама, ни гришина уже не смогут узнать, что она все-таки нашла Гришу. И не смогут за них порадоваться…

Она шла по коридору. Вот здесь была их аудитория. Вот она, слева вторая дверь. А здесь огромная стена, на которой в годы ее обучения обычно размещали всю важную информацию, которую нужно было довести до каждого студента. Ольге стало интересно, чем живут современные студенты. Она остановилась, достала свои очки, не торопясь протерла салфеткой стекла, нацепила очки на нос и подняла взгляд на стену.

Оказалось, что здесь теперь находится несколько другая информация. Крупные буквы, расположенные у самого потолка были написаны золотом, расположенном на бирюзовой основе: Гордость института — наши выпускники.

Вся левая стена была заполнена фотографиями групп. Указывался год выпуска каждой группы. Ольга подумала:

— Да… в наши годы такого мемориала не было. А теперь сделали! Молодцы! Она посмотрела на самые верхние ряды. Там были фотографии выпускников, начиная с 1945 года. Наверное, разыскивали эти фото у выпускников тех лет… Ниже пошли выпуски пятидесятых лет, и вот выпуск их группы. Это было в 1968 году. Ольга с волнением рассматривала лица своих друзей. Да, конечно, у нее дома были фотографии их группы, но именно такой не было.

Ольга даже не думала, что увиденное вызовет в ее душе такую бурю чувств. Она вытерла непрошенные слезинки и стала продвигаться вдоль стены. Теперь был блок фотографий студентов, получивших красные дипломы. Оа увидела свое фото, увеличенное до размеров портрета… О! Это фото взято с ее студенческого билета! Ольге хотелось сесть где-нибудь и поплакать. Но сесть было негде. Зато она увидела, что вот здесь был кабинет преподавателей. И сейчас он был тоже здесь. Ольга постучала в дверь, ей ответили «Войдите». Она вошла. В кабинете было всего два человека. Преподаватели… Совсем молодые девушки.

Девушки увидели пожилую женщину в крайне взволнованном состоянии, у которой слезинки бежали по щекам, она пыталась успокоиться, но никак не получалось. Одна из девушек бросилась к Ольге и попросила ее присесть, принесла ей воды в стакане. Ольга выпила пару глотков и на вопрос девушки, чем она может помочь, ответила взволнованно:

— Мне вообще-то помощь не требуется. Я сегодня решила зайти в стены родного института, который я закончила в 1968 году. Увидела, с какой любовью сделали эту стену памяти. Уважение к выпускникам. Даже нашла свой портрет среди студентов, получивших красные дипломы. Кочеткова Ольга Семеновна — это я.

Девушка всплеснула руками:

— Ой, так вы с моей бабушкой вместе учились! Она тоже в 1968 году окончила наш пендинститут. Постникова Татьяна. Помните ее?

— Танюшу? Конечно, помню! Я всех помню в нашей группе! Как она? Как ее здоровье?

Очевидно, вопрос Ольги моментально испортил настроение девушки, она помрачнела и сказала:

— Когда как. — помолчала и добавила — В целом неплохо. Если хотите, могу предложить вам встретиться с моей бабушкой. Она будет рада увидеть вас. Даже ехать никуда не надо, она живет здесь рядышком, через пару улиц.

Ольга подумала, что не случайно встретила она здесь внучку Тани Постниковой. Есть, наверное, причины, если внучка просит навестить ее бабулю.

— Почему бы и нет! Я зайду к ней. У меня как раз сегодня свободный день. Скажите мне адрес, и я сейчас к ней загляну.

Девушка сказала Ольге:

— Ольга Семеновна! У меня есть полчаса до начала лекций. Хотите, я вас провожу? Меня, кстати, назвали в честь бабушки. Я тоже Татьяна.

Они вместе вышли из кабинета, и Татьяна показала Ольге Семеновне фотографии своего выпуска. Действительно, это было замечательно, так сохранить память о выпускниках института… Но еще более приятно было увидеть блок фотографий, где были фотографии преподавателей института из числа их выпускников. Вот и фотография Татьяны тоже есть…

Действительно, Татьяна Постникова жила недалеко от института. Татьяна-младшая рассказывала, что бабушка сейчас живет одна. Восемь лет назад дедушка Коля скончался от сердечного приступа. И бабушка почти ни с кем не общается. Живет одна. Она пережила много горестных событий в жизни. Ее удел — одинокая жизнь в четырех стенах. Она, несомненно, будет рада увидеть подругу студенческих дней. Вы, наверное, Ольга Семеновна, помните, что произошло с моей бабушкой в ее молодые годы?

Ольга ответила:

— Немного, только в общих чертах… У нее была несчастная любовь, как мне помнится…

— Тогда я очень надеюсь, что вы знаете, как с ней нужно вести себя. Но она должна вас вспомнить и будет рада встрече. Я так думаю.