Мистер Дарси и его друзья. Продолжение знаменитого романа «Гордость и предубеждение»

В среду ждали генерала Коутса — старого знакомого Дарси.

— Он молод, красив, богат и холост. Следовательно, он совершенство, а не жених. Жаль только, что невесты, с которыми он знакомится, ему обычно не нравятся — добавил Дарси.

У генерала к Дарси было какое-то дело и предполагалось, что после переговоров он быстро откланяется. Его встретила Лиззи, была очень любезна, поговорила с ним о театре, новых книгах, об устройстве парка, потом проводила в кабинет Дарси, которого задержала необходимость переодеться, так как он случайно опрокинул на себя стакан молока. Дарси пришел, и Лиззи вышла из кабинета. Джорджианы дома не было.

Генерал действительно был хорош собой, сероглаз, с правильными чертами лица и волевым подбородком, как и подобает военному человеку. Его красивый мундир и прекрасные манеры не могли не привлекать женщин. Однако ему было уже 30 лет, а невесты все еще не было.

Через час мужчины спустились. На предложение выпить перед отъездом чай генерал с удовольствием согласился. Говорили о цветах, которые очень любила его покойная матушка. Лиззи сказала, что ее любимые цветы ландыши, левкои и чайные розы. Дарси любил васильки.

Генерал уехал. Лиззи взяла книгу и собралась пойти в свою комнату, когда Дарси попросил ее:

— Лиззи, не уходи! Если ты собираешься читать, доставь мне удовольствие, дорогая, заберись на мой диван в кабинете. Он такой удобный!

— Хорошо, дорогой!

Она знала, как муж любил заниматься делами, видя, что она здесь же, в его кабинете, рядом. Устроившись в подушках дивана, она замерла, как мышка. Кончив свое дело, Дарси подошел и прилег рядом. Он был во фланелевой куртке поверх рубашки. Лиззи тут же пристроилась на его груди, раздвинув полы куртки, а заодно и рубашки, и прижалась щекой к покрытой рыжеватыми волосками груди мужа. Дарси о чем-то думал, машинально наматывая на палец прядь темных волос жены. Было тихо.

— Знаешь, почему девушки так стремятся поскорее выйти замуж? — задумчиво спросила Лиззи.

— Конечно. Тратить на туалеты и все прочее деньги мужа гораздо удобнее, чем всякий раз просить у родителей!

— Вот все вы, мужчины, такие! Все у вас очень просто! Вовсе нет. Вовсе не поэтому.

— Ну, тогда потому, что девушки, начитавшись романов, имеют обыкновение влюбляться…

— Вот опять! Нет, совсем нет! Я скажу тебе, почему. Каждая женщина испытывает потребность в защите. Ей нужен человек, рядом с которым она как за каменной стеной, где ее никто не обидит. И единственное для нее такое место — на груди своего мужа. Он — ее защита, только он.

— Тогда почему обязательно муж? А отец разве не защита для дочери? А брат для сестры?

— Нет, дорогой! Отец — защита для всей семьи, как и брат. Оба они знают, что девушку им придется отдать другому мужчине. Она — не их собственность. Она всего лишь птенец из их гнезда. Поэтому мы и стремимся поскорее обосноваться в своем собственном гнездышке, вот тут — и Лиззи пощекотала грудь мужа. — Даже если ты меня не очень-то и любишь, или даже совсем не любишь, все равно ты меня всегда защитишь. Я ведь твоя собственность, а мужчина свою собственность никому и ни за что не отдаст! Я принадлежу тебе, да и стою не очень-то дешево.

— Ну, если ты моя собственность, да еще и дорогая, то я намерен поступить с тобой так, как мне угодно, и притом — немедленно! — Дарси усмехнулся и, крепко обняв Лиззи, лишил ее всякой возможности возразить.

В воскресенье в Пемберли появился посыльный с корзиной ландышей для миссис Дарси. Вспомнив разговор о них, Дарси понял, что это подарок от генерала, и сказал об этом жене…

— Очень мило с его стороны! Как ты думаешь? — воскликнула Лиззи.

— Ну, конечно! Генерал очень любезный человек.

Через неделю Лиззи получила корзинку левкоев. Дарси удивился, но ничего не сказал. В следующее воскресенье в Пемберли снова ждали приезда генерала. Корзины цветов, присылаемые жене, вызывали у Дарси тайное чувство досады.

Генерал приехал с громадным букетом чайных роз и сразу обезоружил хозяина.

— Не вздумайте сердиться, дорогой Дарси. У меня и в мыслях нет нанести какую-либо обиду Вам или миссис Дарси. Но согласитесь, сэр, что доставить удовольствие очаровательной женщине — в этом невозможно себе отказать! Посмотрите туда — и генерал показал в ту сторону, где Лиззи ставила розы в вазу, — прелестная дама и прекрасные цветы! Какая картина, сэр! Я убежден: мужчины созданы для того, чтобы доставлять удовольствие милым женщинам! И не подозревайте меня в чем-либо недостойном. Вы — счастливец, Дарси, а я все ищу, ищу ту, которая составит мое счастье, но увы… Так тоскливо приезжать в большой дом, лишенный женского тепла и уюта. Впрочем, Вам этого не понять. Пойдемте, займемся делом. И не хмурьтесь. Вот женюсь, и останутся милые дамы без моих цветов — жена не допустит! А пока имейте сострадание к холостяку.

— Да будет Вам, Генри! Кругом столько невест! А Вы такой завидный жених…

— Невест-то много. Но все больше охотницы за состоянием. А мне нужна жена, любящая меня, а не деньги…

Мужчины удалились в кабинет, а Лиззи в это время писала:

«Милая Джейн! Посылаю тебе письмо с

оказией не без умысла. У нас в гостях

приятель Дарси генерал Коутс. Богат,

красив, воспитан, холост. Жаждет

жениться. Я прошу его сделать

небольшое отклонение по пути в его

имение, которое где-то недалеко от вас,

чтобы завести это письмо тебе. Не

найдешь ли ты полезным пригласить

его на чашку чая и познакомить с К.

Хорошо бы уговорить ее отказаться от

своего высокого тюрбана и сделать

низкую прическу. Это очень привлекло

бы к ней не слишком высоких мужчин,

обладающих несомненными

достоинствами. Попробуй уговорить.

Письмо сожги немедленно. Целую. Твоя

Лиззи.»

Генерал охотно согласился завести письмо.

— Моя сестра очень красивая женщина. Сестра ее мужа, мисс Бингли — тоже. И они очень любят цветы, — сказала Лиззи, лукаво улыбаясь, а он засмеялся и заверил ее, что непременно выполнит поручение. Они попрощались, вполне довольные друг другом.

— Зачем ты послала его к Джейн?

— Чтобы переключить его внимание на Кэролайн. Кто знает, может быть, она ему понравиться? А уж он ей (с его состоянием!) наверняка. Он богат, с хорошими манерами, благородного происхождения. Чего ей еще? Она уже не так молода. Впрочем, если она не откажется от своего тюрбана с перьями, быть ей старой девой. Где взять жениха выше ее ростом? А смотреть на жену, закинув голову, вряд ли захочет какой-нибудь мужчина. Знаю — я поступила с ней ужасно, лишив ее твоего внимания, вот и стараюсь загладить свою вину.

— Ты права. Кэролайн прилагала столько усилий, чтобы добиться меня! Оправилась ли она уже от удара, который ты нанесла ей, — вот в чем вопрос!

— Однако, ты самонадеян…

— Не хитри, дорогая, ты ведь видела все ее уловки…

— Видела. И все — же!…

Как-то, гуляя по Лондону, Лиззи попросила Дарси зайти с ней в большой магазин мистера Стрейджа.

— Ты не будешь возражать, если я немного разорю тебя?

— Не буду. — Дарси улыбнулся. — Сколько угодно, дорогая.

— Даже «сколько угодно»?

— Покупай все, что тебе захочется. Я — выдержу.

Они подошли к прилавку и Лиззи попросила продавца показать ей серебряные карманные часы с нарядной крышкой и «музыкой». Дарси с удивлением взглянул на жену, но решил пока ни о чем не спрашивать. Лиззи выбрала большие часы с ясным циферблатом. Когда поднималась крышка, украшенная орнаментом и эмалью, звучали несколько тактов веселой мелодии. Часы висели на серебряной цепочке. Затем Лиззи стребовала теплый шерстяной плед скромной расцветки. Выбрав один из предложенных, она направилась к прилавку с тканями и указала на темно-коричневую шелковистую ткань с бледно-розовым рубчиком, сказав, что ей нужно количество, достаточное на платье для очень полной дамы. Все покупки были сложены в коробку, Дарси расплатился и снова кивнул на вопрос «К Вам домой, сэр?».

Дарси недоумевал. Он видел у мистера Гардинера карманные золотые часы очень хорошей работы. У мистера Беннета тоже были отличные часы. Те, что выбрала Лиззи, явно не предназначались для известных Дарси родственников или знакомых. Для кого же они? Дарить плед было как-то странно и не совсем прилично: это все-таки был предмет домашнего обихода. Темная ткань на платье вызывала еще большие вопросы: миссис Беннет, миссис Филипс и миссис Гардинер носили модные светлые платья и были вовсе не очень полными дамами.

Дома, после обеда Дарси спросил:

— Так для кого же ты сегодня делала покупки, Лиззи?

— Часы — для Джеймса Гриффина. У него через неделю день рождения. — Дарси удивленно взглянул на нее. — Как ты думаешь, они ему понравятся? Я знаю, у него нет карманных часов.

— Уверен, что очень понравятся. Но как ты догадалась?

— Он ходит смотреть время к миссис Джеффри, туда, где моют посуду.

— А плед? Ткань? Для кого они?

— Плед для нашего садовника Гловера, а ткань на платье для нашей кухарки миссис Мейдж. День рождения миссис Мейдж в самом начале следующего месяца, а у мистера Гловера — в самом конце, 27-го. Чтобы три раза не ездить, я купила все сразу.

— Но, Лиззи, откуда ты знаешь всё про них?

— Я говорила с миссис Рейнолдс, просила ее узнать. Ты же сам говорил, что нерадивых и нечестных слуг не держишь. Значит, все, кто у нас работает, заслуживают уважения и внимания с нашей стороны. А один раз в году поздравить человека с его праздником — это же так приятно! Ведь так?

Дарси был смущен. Он сознался Лиззи, что никогда этого не делал, даже не думал об этом.

— Ты был холостяком, дорогой мой, а чего ждать от холостяка! Теперь же в доме есть хозяйка. И эта хозяйка намерена и впредь разорять своего мужа — засмеялась Лиззи.

Дарси всегда относился к слугам уважительно. Многих он знал с детства и они были неотъемлемой частью его жизни в Пемберли, но поздравлять кого-то из них с днем рождения даже не приходило ему в голову. А Лиззи, Лиззи поняла, что это правильно, хорошо. И как она замечательно выбрала подарки! Дарси смотрел на нее и думал, что ему еще долго придется изучать свою жену. Казалось, что он хорошо ее знает, но — нет, каждый раз он открывал в ней что-то новое И это новое ему очень нравилось. Вот и сейчас он не мог не признать, что затея Лиззи была хороша. И еще Дарси подумал о том, что миссис Рейнолдс жила в их доме с самого его раннего детства, а он и не знал дня ее рождения и никогда не поздравлял ее. Ему стало стыдно за себя: он все еще не умел, как Лиззи, думать о других, если это были не его самые близкие.

— Лиззи, а день рождения миссис Рейнолдс ты тоже знаешь?

— Конечно. Я уже придумала для нее подарок: красивая кружевная косынка на платье и нарядная брошь к этой косынке. Думаю, ей понравится. Но это еще не скоро, через три месяца.

Дарси обнял жену

— Ты — золото, а я еще пока — только серебро. Но я стараюсь.

В одно дождливое ноябрьское утро Дарси уехал в Лондон по неотложному делу. Лиззи уговаривала его не ехать: утром был густой туман, воздух пропитан влагой, было холодно. В парке голые ветви деревьев тянулись вверх и дрожали, словно умоляя небеса сжалиться над ними, но небеса не знали жалости, и дождь не унимался, а ветер бил по веткам и раскачивал стволы. Дарси и самому не хотелось покидать дом, но у него была назначена деловая встреча, которую нельзя было отменить.

В гостиной было уютно и тепло. Лиззи сидела в кресле у камина и вязала, а у ее ног лежал большой белый дог в черных пятнах, время от времени поднимая голову и поглядывая на хозяйку.

Дарси не раз удивлялся: дог не был злым, но не терпел фамильярности. Он обожал хозяина, и никого не признавал кроме него (даже Джорджиана не решалась его гладить). Однако Лиззи пес принял сразу и безоговорочно: его хозяин любил эту женщину, значит, и он должен ее любить. И он любил. Сначала, когда Лиззи протягивала руку, чтобы погладить собаку, Дарси напрягался, но видя, как пес лижет руку жены, успокаивался, с недоумением поглядывая на них обоих. Он недооценил глубину преданности своего пса.

Лиззи и дог ждала Дарси к 5-ти часам, но было уже 6, стало темнеть, а его все еще не было. Наконец на дороге показалась коляска. Лиззи быстро поднялась наверх, потом спустилась к дверям. Вошел Дарси, хмурый, промокший.

— Ах, если бы ты знала, как я продрог и устал. Да и голоден ужасно.

Лиззи взяла его за руку и потянула за собой к лестнице.

— Куда ты ведешь меня, Лиззи? Я мечтаю о горячей еде и кресле у камина!

— Идем, идем, дорогой! — буквально тащила она за собой слегка упирающегося Дарси. Они вошли в его кабинет.

— Мистер Линни, принимайте хозяина! — крикнула Лиззи в приоткрытую дверь туалетной комнаты. На Дарси дохнуло теплом. Камердинер помог ему быстро раздеться.

— Пожалуйте сюда, сэр. Вас ждет теплая ванна. Сейчас Вы согреетесь и отдохнете. Миссис Дарси уже позаботилась об ужине для Вас. Вот поднос у камина. Камердинер снял с ванны какую-то доску, точно повторяющую очертание ванны, в которую уже была налита горячая вода. Дарси с удовольствием погрузился в нее, а камердинер тут же покрыл ванну этой доской. Дарси пошевелил ее вправо и влево, но доска не сдвинулась с места — маленькие бортики по ее краям этого не допускали. Из ванны торчала только голова, но можно было при желании вынуть руки. Под доской было тепло, так как пар оставался там, и вода не остывала.

— Как это ты, Рой, догадался сделать такую штуку?

— Это не я, сэр, а миссис Дарси. Она заказала три таких доски: для Вас, для себя и для мисс Дарси, и приказала покрыть их лаком, чтобы древесина не размокала от пара. Мы всегда, сэр, недооцениваем женскую смекалку. А — зря. Вот Ваш ужин, сэр.

Камердинер положил на доску белую салфетку и поставил на нее поднос, на котором стояла тарелка с мясом, овощами, горкой паштета и поджаренным хлебом. Рядом лежали нож и вилка, и стояла кружка с элем.

— О, Боже! — только и смог воскликнуть Дарси. Он сидел в теплой ванне, доставал с тарелки кусочек за кусочком и чувствовал, как проходит усталость, по телу разливается приятное тепло и его охватывает полное блаженство. Перед камином согревалось развешанное чистое белье. Согретый и отдохнувший, Дарси оделся.

— Рой, где мои чулки?

— Вот, сэр. Миссис Дарси велела надеть эти. — И он подал хозяину темно-коричневые чулки, связанные из хлопка и козьего пуха. Дарси показалось, что он погружает ноги в теплое облако, нежное, мягкое.

В столовой его ждали Лиззи и Джорджиана. Дарси подошел к жене и поцеловал ее в присутствии сестры, чего никогда не делал.

— Лиззи, ты не только прекрасная жена. Ты — волшебница, фея, возродившая меня к жизни. Джо, ты в курсе того, как Лиззи перенесла меня из ада в рай?

Джорджиана улыбнулась:

— Тебе просто повезло, брат, с заботливой женой. Я тоже постараюсь быть такой, как Лиззи, когда выйду замуж, — добавила она и смутилась.

— Не смущайся, Джо, дорогая. Зачем тебе быть такой, как я? Ты будешь поступать так, как подскажет тебе сердце. Если, конечно, будешь любить своего мужа так, как я — добавила Лиззи. Дарси улыбался.

Джорджиана смотрела на брата и удивлялась переменам, которые происходили в нем на ее глазах. Он всегда был добр и внимателен, но редко улыбался, а его веселого смеха очень давно, пожалуй, уже несколько лет, ей не приходилось слышать. Она привыкла к его ровной, спокойной манере говорить. Он был сдержан в проявлении своих чувств. Сейчас же, после женитьбы, с появлением в доме живой и веселой Лиззи, Дарси улыбался, был очень ласков с сестрой и женой, легко отзывался на шутки, часто смеялся.

Но менялся не только Дарси. Джорджиана тоже не была прежней. Раньше она не могла принимать участия в общем разговоре из-за стеснительности. Общение с Лиззи, ее естественная и любезная манера разговаривать с гостями действовали на Джорджиану самым благотворным образом. Она уже смело при посторонних садилась за фортепиано, прекрасно исполняя даже самые сложные пьесы, иногда пела дуэтом с Лиззи и участвовала в общих беседах. Дарси наблюдал за ней с любопытством, радуясь этим изменениям.

Однажды после ужина в гостиной обсуждался небольшой прием, который хозяева собирались дать в Пемберли для друзей. Договорились на первую неделю декабря. Дарси всячески препятствовал выездам Лиззи за пределы имения. Он боялся тряски кареты, случайных падений и всего-всего, что могло навредить жене в ее теперешнем положении. Чувствовала она себя хорошо, к ней часто приезжал доктор Шепард. Она добросовестно следовала всем его советам, и он был доволен ею.

Доктор был занятным человеком: невысокий, полный, с ласковыми глазами и мягкими теплыми руками, он говорил тихим голосом, повторяя некоторые слова по два раза. Он рано овдовел, жил одиноко и, несмотря на свой преклонный возраст, много работал — у него была большая практика среди состоятельных людей. После смерти доктора Флосса он стал домашним врачом молодого мистера Дарси и его сестры. Впрочем, сам мистер Дарси отличался отменным здоровьем, но мисс Дарси часто простуживалась. Доктор относился к Лиззи с отеческой заботой. То, как она переносила беременность, радовало его, но ее большой живот вызывал у доктора некоторые подозрения, высказывать которые он пока воздерживался.

Дарси понимал, что молодой женщине с живым умом хочется общества, приятных собеседников, небольших развлечений. И он старался доставить Лиззи это удовольствие. Решили послать приглашение Чарльзу, Джейн и Кэролайн Бингли, генералу Коутсу, лорду Эдвину и миссис Олуэн. Гостей ждали к часу дня, — планировался обед, между пятью и шестью часами — чай и часов в восемь разъезд.

Первым приехал генерал, за ним миссис Олуэн. Это была молодая красивая вдова. Ее муж утонул при купаниях в Бате, оставив ее бездетной, с хорошим состоянием. Миссис Олуэн была дамой воспитанной, с хорошими манерами, подкупала приветливостью и веселым характером. Прекрасные туалеты подчеркивали ее стройную фигуру, а дорогие украшения вызывали зависть некоторых дам.

Генерал, застав в доме милую молодую особу, — сестру хозяина — которая, как он знал, ранее воспитывалась далеко от Пемберли, уделял ей особое внимание, чем немало смущал Джорджиану, еще не привыкшую к откровенным ухаживаниям. Приехавший вскоре лорд Эдвин тоже внимательно приглядывался к Джорджиане, пытаясь понять ее характер и интересы. Ему понравилась милая скромная девушка, а ее родство с Дарси усугубляло интерес обоих джентльменов к молоденькой мисс. Последними приехали Бингли. Генерал был непрочь укрепить знакомство, состоявшееся при выполнении им поручения миссис Дарси. Он оценил миловидность мисс Бингли, но она не уделяла ему особого внимания.

Обед был превосходным, слуги отлично знали свое дело, за оживленными разговорами время шло быстро. Мисс Кэролайн и Джорджиана играли, миссис Олуэн мило спела модный романс. Все были расположены друг к другу. Лиззи, в наброшенной поверх платья большой шелковой китайской шали, скрывающей изменения в ее фигуре, хорошо справлялась с ролью хозяйки.

Дарси сидел на диване рядом с Джейн. Они говорили о Лиззи, о том, как она стойко переносит свое состояние, когда миссис Олуэн, подойдя к мистеру Дарси, попросила его уделить ей несколько минут. Дама вышла в коридор и направилась в малую гостиную, где никого не было. Дарси шел за ней, недоумевая, о чем она хочет говорить с ним. Войдя в гостиную, Дарси не очень плотно прикрыл дверь и остановился около нее.

Миссис Олуэн заговорила. Она сказала Дарси, что давно питает к нему нежные чувства, что ее свободное положение, молодость и красота дают ей право рассчитывать на внимание мужчин, и выразила желание часто видеть мистера Дарси в своем доме в надежде на близкие отношения между ними. Она так и сказала: «близкие отношения».

— Я никому не обязана соблюдать верность. А Вашей жене вовсе не нужно знать о том, где Вы бываете в Лондоне. Тем более, что сейчас она в таком положении, когда женщине трудно ждать от мужа особой нежности.

Дарси побледнел от негодования, но сдержался. Он старался быть вежливым.

— Мадам, я вынужден прервать Вас. Я не отрицаю Вашей красоты и прочих

— прелестей, но должен заметить, что я женат и для меня существует только одна женщина, обожаемая и желанная. Это — моя жена. Все остальные дамы в определенном, интересующем Вас смысле, мне глубоко безразличны. Они для меня не существуют… Прошу меня извинить…

Он повернулся и вышел из комнаты. В коридоре, неподалеку от двери стояла Лиззи. Она плотно прижалась спиной к стене и была очень бледна. Дарси бросился к ней.

— Ты все слышала? Ты слышала и ее, и меня?

— Да. Всё, — сказала Лиззи, прижав руки к груди. Дарси обнял ее, прижался губами к ее лбу, и некоторое время они стояли молча, потрясенные произошедшим: воспитанная дама их круга предлагала себя для интимных отношений недавно женившемуся мужчине с безупречной репутацией! Это было неслыханно!

Дверь из гостиной открылась, из нее быстро вышла миссис Олуэн и направилась в музыкальную комнату к остальным гостям. В гостиной миссис Олуэн села рядом с мисс Бингли и завязала с ней какой-то разговор, к которому присоединилась и Джейн. Через некоторое время появилась Лиззи и подошла к Джорджиане, сидевшей у фортепиано. Дарси пришел несколько позже. Он был спокоен, приветлив с гостями, разговаривал с мистером Бингли и лордом Эдвином, когда дверь открылась, на пороге появился лакей и громко объявил, что карета миссис Олуэн подана. Миссис Олуэн вздрогнула, удивленно взглянула на лакея, но тут же взяла себя в руки и, мило улыбаясь, сделала общий поклон. На недоуменные вопросы о столь раннем отъезде, она пробормотала, что у нее неотложная встреча, и быстро вышла. Дарси и Лиззи, как того требует этикет, пошли проводить гостью до крыльца, держась от нее на некотором расстоянии и не вступая в разговор. Они молча стояли, ожидая, пока она оденется, подождали, пока лакей поможет ей сесть в карету, и вернулись к гостям. Никто не обратил особого внимания на внезапный отъезд миссис Олуэн. Вечер продолжался.