Затемнение

Когда Костя совсем осмелел, стал напирать и настаивать, Маша вдруг вспомнила о вороньей трапезе. Посмотрев видео на Машином смартфоне, Костя поморщился:

— И зачем тебе это?

— Прикольно ведь, — Маша поежилась оттого, что Костины губы стали щекотать шею, подбираясь к уху.

— Сотри, — Костя задышал в самое ухо.

— Еще чего, — Маша тряхнула головой, отгоняя назойливое сопение и щекотку.

За наглухо задернутыми шторами полусвет и тревожная музыка как бы спрашивали Машу: что она забыла в этой душной комнате? Там ноутбук делил стол с початой всячиной: двумя бутылками выдыхающегося пива, жестянкой шипучки, большим пакетом чипсов со вкусом сметаны и лука, плиткой молочного шоколада, пачкой легких сигарет. Казалось, что настенные часы о том же самом стучали по голове и заодно подыгрывали пожилому негру с плаката, который закатывал выпученные глаза и надувал щеки с помощью трубы. Что она здесь забыла? Зачем все это?

Костя поспешил оголиться по пояс, ожидая от Маши хотя бы того же. Но Маша, скрипя сердцем, сняла лишь белые носки.

Он срывающимся голосом все бормотал:

— Расслабься.

А она все сильнее напрягалась и нервничала, сожалея, что все-таки уступила, переступив через себя, как последняя дура, приперлась к нему, надеясь забыться и забыть о старухе… Ни к чему все это было. Нетерпеливые Костины губы и руки не справлялись со старухой, не избавляли от этой занозы. Костяной стук часов в душном полумраке все глубже вколачивал темный образ в Машину память.

Костина рука нырнула под Машину майку со знаком кирпича на груди. Машинально схватив Костину руку, Шумилина отстранилась от него.

— Ты чего? — спросил маленький мальчик, которому не дали обещанную конфету

— Ничего, — Маша почувствовала, что краснеет.

— Я тебе противен? Так и скажи…

— Мне не по себе, — призналась Маша, упав на спину и уставившись в потолок. — И еще эта старуха…

— Не думай… Расслабься, — пробормотал Костя, скорее самому себе и торопливо присосался к Машиным губам.

Она опять попыталась раствориться в поцелуе, мысленно отмахнуться и убежать от старухи. От возни с перекатами стал покряхтывать диван, издавать прерывистый пилящий звук, кое-как подлаживаясь то под клацанье настенных часов, то под басовитый морок трип-хопа.

В коридоре тяжело зашаркали. Маша замерла, расширенными глазами глядя на дверь.

— Да нет там никого, — тихим, неуверенным голосом проговорил Костя и попытался улыбнуться.

— Нет, ты проверь, — сжавшись в комок, прошептала Маша.

Сутулясь, он вышел в коридор. Там вспыхнул свет.

— Я же говорил! — обрадовался Костя и, приободренный, вернулся в комнату на диван. — Продолжим?

И они продолжили. В Машиной голове туман сгущался до сумбура. Плакатный трубач расплывался и покачивался. Рано или поздно это случится, — утешала себя Маша. Опять же будет, что рассказать любопытной Кристи.

Кто-то звонил. Смартфон гундосил жуком: вжик-вжик… Кристи, что ли легка на помине? Оттолкнув перевозбужденного Костю, Маша схватилась за смартфон, словно за последнюю соломинку… Номера не было. Но было нечто вроде шелеста ветра, хлопанья крыльев, а еще звук глухого удара и визг тормозов. Связь оборвалась одновременно с сердцем. Машу подхватила ледяная волна.

— Я ухожу, — Маша вскочила с дивана и стала лихорадочно оправляться.

— И это все? — разочарованно усмехаясь, Костя покачал головой.

Маша хотела что-то объяснить, но осеклась и, кусая губы, направилась к двери.

— Лучше бы не приходила, — с обидой бросил ей вслед Костя.

— Лучше бы заткнулся, придурок озабоченный — не оборачиваясь, парировала Маша, под ногой хрустнул картофельный ломтик.