Доминион

Николай Викторович очнулся от резкой трели телефонного звонка. Он еще раз кинул взгляд на монитор, по которому транслировалась запись последних маневров объекта в космосе, на около земной орбите и потянулся к телефону. Он еще не знал, ни подробности приземления аппарата, ни всего того, что за этим последовало. Последнее время он находился, в какой-то прострации. Его глубоко поразило все происшедшее за минувшие дни. Вся эта история с космическим кораблем, с пришельцами, с их высадкой и предполагаемыми"не благими"намерениями. В молодости вера в пришельцев изменила всю его жизнь. Он с детства зачитывался книгами про них, про космос, про первый контакт. Он был влюблен в фантастику, именно она подтолкнула его выбрать этот путь в жизни, выбрать профессию. Именно благодаря вымышленным историям о космосе, о пришельцах, он занялся астрономией. Желание знать все о вселенной, о её происхождении и развитии появилось уже потом, в ходе обучения в университете и работы. Со временем и с багажом накопленных знаний исчезала вера. Уступала потихоньку научному обоснованию не возможности встречи с другими цивилизациями, уступала другим интересам, интересам познания мироздания, интересам науки. И вот теперь, не смотря на все отрицания, они существуют. Мало того они не только существуют но и прилетели и высадились на его родной планете. И скоро мы все их увидим и сможем пообщаться, поделиться знаниями. Вот только люди, снова поступают так, как поступали всегда. Они боятся и принимают решения на основе собственного страха. Николай Викторович не верил, что пришельцы прилетели воевать, завоевывать, захватывать, порабощать. Это не логично. Вернее даже, не научно. Существуют законы, через которые переступить нельзя. Не только законы логики, но и законы физики. Ну не могут они прилететь с агрессивными намерениями. Это"физически не логично"как говорил его преподаватель в университете, не смотря на тысячи книг, где пришельцы описаны как агрессоры. Ну чего им может от нас понадобится? Нефть? Золото? Бриллианты? Ресурсы? Тепло наших тел? Наши мысли? Наша кровь? Наша планета, как новый ареал обитания? Смешно. Если уж они смогли с помощью собственных технологий преодолеть десятки световых лет и прилететь сюда, так не уж то их технологии не позволяют им получить все, что они хотят без нашей помощи? Материи во вселенной хватает. Любые металлы, газы, лед, вода. Чем мы можем их заинтересовать, что они хотели бы у нас отобрать?

Но начальство, к сожалению, не придерживается такого же мнения. Руководство ЗОНТа и чиновники от обороны приняли решение считать их появление агрессивным вторжением и теперь там, в зоне высадки, не понятно, что происходит. И может привести к непоправимым последствиям. Николаю Викторовичу было обидно, что все судьбоносные решения всегда принимают люди агрессивные и решения их агрессивные. А их, ученых, считают эдакими хлюпиками, которые только и способны философствовать и рассуждать и не могут решать конфликтные ситуации. И тем не менее ничего нельзя изменить. Вот прилетели они из далека, а мы их от страха перед неизведанным пытаемся уничтожить. Не правильно это, не хорошо, не справедливо. Но жизнь есть жизнь и с протоколом ЗОНТа, принятом на последнем заседании не поспоришь, да его и слушать никто не будет. Уже ни кто не слушал. И даже слова не давали. Мнения не спросили. Да он и не пытался ничего никому сказать, давно на свете живет, знает правила игры.

Вот примерно такие мысли блуждали в голове профессора, прежде чем его вернул в реальность телефонный звонок. Он снял трубку, и устало представился.

— Собирай команду Николай Викторович — услышал он голос заместителя директора Роскосмоса, наши пришельцы высадились в пустыне Сахара, где то на границе Египта и Ливии и я похлопотал, что бы вас как первооткрывателей включили в нашу, Российскую команду, будете налаживать первый контакт.

У ученого от волнения аж очки из рук выпали и разбились.

— Как? а их что, не сбили?

— Их собьешь, блин, я не знаю деталей, как там что происходило, но американцы обломали зубы и потеряли сто с лишним ракет и четырнадцать самолетов. Однако ни один пилот не пострадал, из чего «ихняя» аналитическая группа вроде бы сделала выводы о том, что пришельцы не агрессивны, а только защищаются, не причиняя вреда аборигенам, то есть нам. Войск конечно все равно нагоняют туда немерено, в том числе и мы отправляем два полновесных полка десантуры, но и команду переговорщиков формируют международную, пятеро из Москвы полетят, ну и с тебя пятеро человек, по справедливости, вы же первые их обнаружили. Я похлопотал! С тебя коньяк! Из Черкесска за вами будет выслан вертолет, на сборы вам час. Потом спец бортом МЧС в Москву, ну а отсюда уже с десантниками, на их транспорте полетите в Африку. Все я побежал, дел еще куча. Ты это — понизил он голос — договорись там с ними, что бы войны не было… миров. — он нервно хихикнул и отключился.

Ученый стоял без движения почти минуту. Все это время на него смотрели двенадцать пар глаз, вся лаборатория, смотрели и не понимали, что происходит с их руководителем. А потом директор сделал то, чего не делал уже более тридцати лет. Он подпрыгнул, смешно хлопнул нога об ногу в воздухе, вздернул руки вверх и закричал — Йеесс!!

Вертолет, как и планировалось, прилетел через час. Он приземлился неподалеку от блюдца телескопа, на самой вершине горы, быстро вобрал в себя экспедицию и полетел в строну Черкесска. Николай Викторович взял с собой аспиранта Виктора Синицина, Ирину Павшину и еще двоих молодых, очень умных и перспективных ученых, Иосифа Григорьевича Бодрова и Михаила Викторовича Заречного, а заместителя своего оставил на хозяйстве, хотя он очень просился, ругался, обижался и даже грозился подать в отставку.

В Подмосковье приземлились на какой то закрытый военный аэродром, сразу же пересели в огромный военный лайнер под завязку забитый десантниками и техникой и не теряя времени вылетели в Африку. Десантники подготовились основательно, БРДМы, БМП, грузовики с боеприпасами, огромное количество каких-то темно зеленых ящиков и даже полевая кухня. Как узнали ученые, самолетов было аж пять. Не только два специальных полка десанта, но еще военные инженеры с тоннами оборудования. Как понял Николай Викторович, принято решение вокруг места посадки возводить периметр фортификационных сооружений, по всем правилам позиционной войны, с траншеями, бункерами, ДОТами и тому подобными примочками. Короче на войну едут. Полноценную, крупномасштабную войну. Кроме Российского контингента, будет еще английский, французский, немецкий контингент и естественно, самый большой американский. Все это ученому рассказал начальник боевой специальной операции, генерал майор Вяземский, Сергей Иванович, поставленный президентом лично, командовать всем этим безобразием, с четкими инструкциями до последнего не ввязываться, не поддаваться на провокации (особенно американские) но если, что, не допустить и не посрамить. Генерал вообще оказался человеком не плохим, не «сапогом», а очень даже интеллигентным, общительным, думающим и с неплохим чувством юмора. К его чести он считал, что полноценных боестолкновений не будет, и относился к рейду как к отличной возможности провести учения на местности и показать силу, а точнее мощь Российского оружия. В агрессивность пришельцев он не верил, по своим, впрочем, причинам, которыми не пожелал поделиться.

Тут же в самолете ученые познакомились и с московской частью группы переговорщиков. К удивлению ученых, собственно представителями науки оказались как раз они пятеро. Московская же пятерка была: один чиновник, личный представитель президента, один писатель фантаст, довольно известный в стране, но Николай Викторович его не знал и не слышал даже про него (чем очень его обидел), один какой то очень крутой психолог и один фэсбэшный, действительно профессиональный «переговорщик», работавший много где, но в основном со всякого рода террористами и захватчиками заложников. А да, все-таки был еще один ученый, биолог Илья Магомедович Курбанов, про него астроном слышал, он открыл, где то в глубинах океана каких то червей, которые добывали воздух для собственного существования из оксидов металлов, расщепляя их и дыша освободившимся кислородом. Этим своим открытием он доказал возможность существования существ, теоретически способных жить в безкислородных эко системах, что в свою очередь теоретически доказывало возможность жизни на других планетах, с другими параметрами экосистемы, отличимых от земной. Собственно благодаря этой теории, он и попал в эту экспедицию, чему был несказанно удивлен и обрадован. Он сразу же органично вписался в компанию астрономов, и все время находился вместе с ними.

Ко времени появления в Африке российского контингента прошло всего сорок часов с момента посадки объекта, но американцы успели соорудить полноценную взлетно-посадочную полосу, на основе довольно не плохой, четырёхполосной трассы, ведущей из столицы Ливии, Триполи, в небольшой районный центр Аль Джаф.

Вот только самолеты не куда было ставить, они паровозиком садились, разгружались, потом их на месте разворачивали специальными машинами и они улетали в обратном направлении, так же, один за другим. Все это страшно затягивало процедуру создания лагеря, по этому на разгрузку лайнеров задействовали всех, в том числе и ученых, но никто не роптал, все всё понимали. Основной лагерь группировки находился в сорока километрах от дороги — аэропорта, в непосредственной близости, в трех с половиной километрах от инопланетного корабля. Когда группа ученых одними из последних среди русской миссии, на вездеходе прибыла в лагерь, то они стали свидетелями суеты нескольких сотен или даже тысяч землян. Все, так или иначе, были заняты возведением различных элементов лагеря. И на фоне этого, по истину вавилонского муравейника, подернутый дымкой испарений, вдалеке возвышался он, исполинский пришелец из космоса, проходящий во всех документах, пока только просто как «объект». Объект стоял без движения и признаков жизни, озеро расплавленного песка ещё не остыло, атаки на корабль прекратились, однако в воздухе постоянно висело четыре вертолета, со всех сторон ведя съемку и фиксируя каждый сантиметр поверхности граненого яйца.

Кряхтя и матерясь вся разношерстная команда российских представителей вылезла из вездехода — грузовика, спросили по английски у дежурного офицера с повязкой на рукаве, где штаб, он указал на большой шатер и все, за исключением одного из офицеров-десантников пошли туда, каждый по своим делам, доложить о прибытии, узнать место дислокации и так далее. В шатре собралось человек, наверное, пятьдесят. Все галдели, сновали туда-сюда, в общем обычный в таких случаях, высокоорганизованный бардак. Их встретили два русских дипломата, познакомились, оформили пропуска — бэйджики, лично одели каждому на шею, объясняя, что это дает право находиться в штабе, а так же пользоваться общей столовой. Представили командованию штаба (естественно американскому генералу), тот со всеми поздоровался за руку, кратко обрисовал ситуацию, показал на карте местности предполагаемое расположение российского контингента, поставил ближайшие задачи и откланялся. Убежал дальше командовать. Русским отводилась полоса севернее объекта, который естественно брался в кольцо. Генерал-майор Вяземский обратился к ученым и предложил далее действовать по желанию, или оставаться при штабе и ждать пока он организует российский лагерь здесь, или грузиться в вездеход и возвращаться на аэродром и там ждать. Первичное развертывание займет не меньше двенадцати часов, лагерь, будет в трех километрах отсюда, в общем выбирайте. Естественно все остались при штабе, отдохнуть с дороги, поесть в еще одном шатре — столовой, ну и вообще пообтереться, познакомиться с народом, найти тех, с кем будут работать ну и тому подобное. Когда генерал уехал, группа российских представителей естественно первым делом кинулась к ближайшему отрезку забора из колючей проволоки, отделяющей лагерь от корабля и начала рассматривать корабль пришельцев, кто в специально взятые с собой бинокли, кто просто, приложив к голове руку козырьком. И хотя корабль был виден даже из аэропорта, только отсюда можно было понять, насколько же он грандиозен и грациозен. Он был выше любого небоскреба на земле и настолько монументален, что вызывал сомнения, действительно это создание, чьих-то рук или все же огромный булыжник, пускай и очень правильной, красивой формы.