Забытые-2: Тишина взаймы

Зим, нарвавшись на солнышко, теперь вёл себя тише воды ниже травы. Не лез с вопросами и не лез вообще, хотя искрить продолжал исступлённо и по любому поводу. Меня это устраивало. По дороге до Гостевого я всё обдумала, поняла, что путаюсь в собственных домыслах, выспалась, снова подумала — и снова поняла, что в моих догадках слишком много неизвестных. И особенно выбивала из колеи внезапная третья сила.

Есть Забытые и их прихвостни с вполне понятными целями.

Есть мы, старая кровь, и Шамир — тоже с понятными целями.

Кто же третьи? И каковы их цели — всё-таки?

Если они тоже хотят защитить Шамир, то почему прячутся? И почему Шамир их от меня прячет? Это же проще простого для него — переплести наши пути-дороги. Встретиться, познакомиться, обсудить прошлое, обменяться знаниями, наметить планы на будущее…

А может, пока рано. Пока мы далеки друг от друга. Но — придёт время…

Кто же вы, кто?..

Кто же ты, Ясен, — на самом деле?.. Древняя искра? Или тот самый знающий, решивший не восстанавливать связи? Оставшийся лишь в легенде, которую ты сам же и придумал? А не маловато ли сил — за Стужей-то гоняться?

И следующей мыслью — потянет ли, например, Силен Стужу? Я вспомнила его работу, перебрала всё, что знала о своём бывшем наставителе, и признала: нет, не потянет. Потому что Стужа «собран» из нескольких безлетных и вряд ли боится солнечного огня, как ездовой пёс. Поэтому… нет, не потянет. Зверя — да, правую руку — может быть, Забытого — нет. Как и никто из нас.

Так кто же вы?..

И не тебя ли, Ясен, боялись все эти «недо-», затирая свои следы «воронками»? Не из-за меня же они в «воронках» поголовно. И вряд ли из-за искр. Никто же не знает, на что мы способны — со времён Забытых искрящих не видно, не слышно. И сейчас, оглядываясь назад, я понимала: «недо-» выходили на дело слишком готовыми. Точно знали, что по их следу наверняка пойдут некие умельцы.

Да и «потеряшка» — не твоя ли?

Эти вопросы мучили меня вплоть до Гостевого, даже во сне снились. Зим при первом же случае довольно сообщил, что я разговариваю во сне и задаю Шамиру очень увлекательные вопросы. Я помрачнела и приуныла.

А потом помрачнел и приуныл знающий. Потому что у врат в Гостевой я сообщила, что они с Норовом остаются здесь. А я отправляюсь в Ярмарочный. По делам. Зиму там, понятно, делать нечего, даже в сменном обличье. И Норову перед долгой дорогой к горам хорошо бы отогреться и выспаться. Или кое-кому помочь, ежели совсем неймётся.

— А мне чем заняться? — забрюзжал Зим недовольно.

— А ты вообще-то знающий при сезонной силе, — напомнила я не без злорадства. — У тебя гора работы. Или, думаешь, людям в окрестных деревеньках не нужны тропы? Или, думаешь, все успели укрыться в городах? Когда зима началась на десять дней раньше срока? Когда здесь не все города рассчитаны на дополнительное население? А?

Он вздохнул, помянул любимую душу и покорно кивнул:

— Ладно. Как найдёмся?

Эк уж навострился на совместные поиски…

— Вёртка отыщет, — я мысленно попросила верную подругу показаться и, опережая искропад запоздалых вопросов, припечатала: — Истории о паразитах Шамира — потом. Она тебя найдёт, и ты поймёшь, ждать меня на месте или следовать за ней. Всё.

Зим снова кивнул, но посмотрел так грустно… Наверное, впервые в его однообразном и тоскливом существовании появилось интересное дело, и нате…

— Попутного мира, — я махнула рукой. — Я ненадолго.

Найду Добру, поищу в Ярмарочном пепел силы — и в путь по линии Зноя. А то так в пределы хочется… У меня же тоже наконец-то появилось интересное дело. И в пределах Забытых я пока ни разу не была, только карты жадно изучала, когда находила.

От Гостевого до Ярмарочного недалеко — полдня пешего пути. Пёс без устали летел вперёд, и дневной переход от Сердца до Гостевого мы одолели быстрее быстрого — менее чем за полдня. А в поздних сумерках я уже просочилась в Ярмарочный, прибившись к толпе торговцев и закутавшись в простейшие невидимые чары.

Конечно, на санях было бы быстрее. Но я остро нуждалась в одиночестве и всю дорогу с удовольствием наслаждалась тишиной — и молчанием Шамира тоже. Он и вперёд меня не толкал, и с пути не сбивал. И, хоть и «сообщил» после короткой схватки с Гордой, что в Ярмарочном делать нечего, возвращаться не мешал. Вероятно, у нас и правда есть немного времени — до того, как. И мне Шамир тоже даёт небольшую передышку.

Жизнь в Ярмарочном уже текла по прежнему руслу, и лишь пустой дом старосты напоминал о том, что здесь недавно случилось. Пустой — совсем, все домашние съехали. И Добра, к моему огорчению, тоже. Исчезла. Почти бесследно.

Вёртка легко просочилась в щель у порога, открыла изнутри дверь, и я первым делом бегом бросилась к комнате служанки, уже понимая — не застану. Тёмные окна, остывшие стены, ледяные коридоры, оглушающая пустота заброшенности — конечно, безлетная тоже ушла. Но предчувствие (или нежелание признать поражение) гнало на поиски — и я нашла её пустую комнатку. Ни полотенца на крючке, ни шали на продавленном кресле, ни даже одеяла на узкой кровати.

Поздно. Надо было сразу расспрашивать. Хотя… Решила бы она рассказать — рассказала бы сразу. А Добра смолчала.

Молчащие, чтоб их…

Я разочарованно закрыла дверь и оглядела коридор. Нет, с пустыми руками я отсюда не уйду. Не люблю тратить своё время и силы зря. Обитатели жильё покинули — но всё ли они с собой забрали? Вряд ли. Слишком уж большой дом. И вряд ли жители города сюда сунутся.

И вообще, это дом искры, да. И староста Ярмарочного должен мне денег как знающей.

С этими мыслями я тщательно обшарила дом и нашла уйму полезностей. Сменила старую одежду на новую, подогнав её под себя простенькими чарами. Подобрала смену белья, дорожное одеяло и вместительную сумку. Совершила набег на кладовую и запаслась едой. Я-то немного ем, но оба моих спутника весьма прожорливы, а заботятся о своём пропитании из рук вон плохо.

И, конечно, деньги: Вёртка нашла старый тайник, который мы сообща подчистили. И, конечно, мелочи: писчие принадлежности и прочее. И, конечно, отдых: последний раз я нормально ела и спала на хуторе, перед событиями в Ярмарочном. Пора передохнуть. Мало ли какие впереди ждут «подарочки»…

Собравшись и плотно перекусив, я по наитию снова заглянула в комнатку Добры и невольно улыбнулась. Нет, не зря пришла… На оконном стекле в морозных узорах явственно проступило: «Ложись спать!» Разумеется, она знала, что я вернусь. И, может быть, оставила послание.

Я затворила дверь, бросила сумку на сундук и раскатала на тюфяке одеяло. Разулась, растянулась на животе, обняла старую Добрину подушку и моментально уснула.

И сразу же проснулась.

За окном ревела вьюга. А в старом продавленном кресле у окна сидела Добра, кутаясь в длинный шерстяной платок и беззлобно ухмыляясь:

— Что, девка, всё правды ищешь?

— Это плохо? — я села, скрестив ноги.

— Смотря как пользовать её хочешь, — безлетная прикрыла глаза.

Я помнила их выцветшими, а сейчас они искрили холодным голубым льдом.

— У меня лишь один путь — помогать Шамиру, — сказала я твёрдо.

— А вот и нет, — снова усмехнулась Добра. — Я знаю, и ты знаешь тоже. Я сразу это увидела — что ты не благословлённая. Рукодельная. И покамест не ведаю, для чего.

Мне вдруг стало страшно — до мурашек, до липких ладоней.

— То есть… как это — для чего? — я запнулась. — Нас не просто… создавали? Но и… направляли?

— Конечно, — кивнула она. — У каждого рукодельного свой путь предателями прописан и указан. И ты ещё так рвануть можешь, искра, по чужому-то наущенью… Ох, не поздоровится ж нам тогда!

Я вспотела, облизнула пересохшие губы и выдавила из себя:

— Но со мной же Шамир… Он же меня закрыл ото всех…

— Потому-то и говорю с тобой, — Добра откинулась в кресле. — Вижу его рядом — то шаг в шаг за тобой верным псом, то впереди. Потому-то и говорю. Но хватит ли его сил, чтоб помешать предначертанному?

— А у меня своё пророчество, — я вовремя вспомнила о Мирне. — Меня ещё до Гиблой тропы… определили с делами.

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересованно прищурилась безлетная.

Я торопливо и сбивчиво выложила всё как на духу. Добра выслушала, снова расслабилась в кресле и закрыла глаза. И в комнате надолго повисла тишина — и я слышала лишь стук своего сердца да голодный вой вьюги за окном.

— Зачем искала?

Я с трудом собралась с мыслями:

— Ну… Узнать, что вы помните о Забытых, — и по наитию быстро спросила: — Или вы, молчащие, ничего никогда никому не расскажете? Вы просто храните, а ключей к кладовым своих знаний не имеете?

Добра улыбнулась, и светлые глаза заискрили, как лёд на солнце:

— Хорошая попытка, Верна. И правильная.

Я точно помнила, что не называла ей свое имя, но — знающие… И связи между ними, и общая для всех кладовая знаний. И наверняка она лучше нашей — безлетным не надо ни клады раскапывать, ни вёдра в колодцы запускать, ища и вытягивая необходимое. Быстрая мысленная передача — и каждый безлетный уже знает обо мне всё, что успел узнать ездовой пёс.

— Зря я пришла, да? — я разочарованно наморщила нос.

Добра тихо хмыкнула и в одно мгновение оказалась рядом со мной. И стала похожей на ездового пса — мерцающей, в облаке снежных звёзд.

— Нет, не зря, — она положила на мою голову ледяную ладонь. Голос безлетной отдалился, пропало легкомысленное просторечие: — Я смогу кое-что тебе передать, но сейчас ты это не увидишь. Но однажды вспомнишь — как вспоминаешь свою прошлую жизнь или жизни своих предков. Закрой глаза. Впусти меня.

Я зажмурилась и расслабилась. По макушке разлился ледяной холод, перед внутренним взором замельтешили снежинки. Они сплетались жгутами, завязывались узлами, рассыпались морозными узорами, снова сплетались… Меня замутило, и я едва вытерпела. И как только ладонь исчезла, рухнула на постель и выдохнула:

— Спасибо…

— И не спрашивай, зачем мы храним то, чем не попользоваться, — Добра вернулась в кресло. — Мы знаем. И мы умеем передавать частички нужного знания достойным. На время. Без нужды оно забудется. Навсегда. И никто, кроме тебя, его не получит. Не зря приехала. Но поутру уезжай. Здесь делать больше нечего.

«…а вот в другом месте понадобится твоя помощь», — услышалось эхом замолчанное.

Я встревожилась.

— Где? — и резко села. — Когда?

— Спи, — Добра улыбнулась. — Есть ещё времечко. Спи, Верна. Отдыхай. Не опоздаешь.

— Подожди, — попросила я. — Сколько вас вернулось? Этот звездопад… Это же возвращение?..

— Не совсем, — ветер за её спиной шевельнулся, тревожа старые занавески. — Не жди, что нас будет много. Нас и не было никогда много. Но прежде мы умели находиться одновременно в разных местах, распадаясь духом на десятки снежинок. Мы потеряли эти чары… как вы когда-то потеряли песню. А теперь Шамир нам их вернул. Только и всего. И это даст нам время. Но если мы не воспользуемся им с толком, то заплатить придётся дорого. Ты знаешь.

Я кивнула.

— Мы присматривали за Шамиром и за вами столько, сколько существуем на свете, — Добра вздохнула, и её лицо размыли подвижные снежинки, оставив лишь ледяное сияние мудрых глаз. — Но такой беды не ждали. Мы виноваты перед вами, Верна. И не останемся в стороне. Мы будем повсюду, и наш дух не поразить. А тела, как ты наверняка знаешь, нам подходят любые. Но долго жить вовне, в распаде, нам нельзя. Не тратьте наше время попусту.

Да, наверное, взаймы. Ибо у нас таких сил нет и никогда не будет. После безлетные уже ничем не смогут помочь — выдохнутся. И нам действовать дальше и за себя, и за них. И как бы и не за Шамира — как бы и его помогающие чудеса не иссякли вместе с силой да в самый (не)подходящий момент.

— А Стужу вы поймать сумеете? — меня не на шутку беспокоил этот вопрос. — Или найти? Или… Вы же знаете, он уже здесь. На Обжитых землях.

— Боюсь, что нет, пока Стужа не войдёт в силу и не сотворит что-нибудь очень показательное. Пока сила не разойдётся от него кругами. Если бы не это… давно бы поймали. Ещё тогда. Но мы постараемся. И дадим вам время — вспомнить, понять. И, может быть, найти.

Конец ознакомительного фрагмента.