Ромул – первый царь Рима. Эпическая повесть

Пока близнецы усердно грызли гранит науки в Габиях, прошла зима, за ней весна, потом наступила осень, а затем снова потянулись унылые зимние дни с дождями и сильным ветром; им на смену пришли погожие весенние дни; потом наступило сухое и жаркое лето, сменившееся прохладной осенью.

Ромул и Рем после той памятной ночи, после перенесенного ночного кошмара, быстро пришли в себя: мужества этим храбрым подросткам хватало, чтобы встречать невзгоды с гордо поднятой головой. А со временем, с возмужанием, близнецы стали еще больше понимать, что тут что-то не так, что истина, которую окружающие скрывают от них, где-то рядом. В самом деле, думал Ромул, почему ему с братом приснилась женщина, так смутно похожая на кого-то, но так не похожая на Акку Ларенцию? И, эта женщина, находясь в заключении, звала их на помощь, но поздно — она, судя по сновидению, умерла.

Это был сон, но тем не менее в нем было что-то зловещее, что предостерегало от будущих бед. Ромул, который, как оказалось, обладал большим мужеством, чем его брат-близнец, первым дал понять, что когда они вернутся домой, он подробно расспросит Фаустула про их, близнецов, рождение. Иногда в голову ему приходили смутные воспоминания из детства: какой-то дворец, уединенная комната в нем, большой город с шумными улицами, слезы женщины, удивительно похожей на ту, что привиделась им во сне. И они должны вдвоем найти истину и вернуться в тот город, который, словно призрачное видение, маня и приближаясь, всплыл в памяти у них. Он, Ромул, говорил об этом довольно часто, но говорил об этом только тогда, когда они оставались вдвоем. Ведь Рем был лучшим советчиком Ромула. А теперь настал момент, когда Ромул с Ремом завершали свое образование в Габиях, уже мечтая о том, когда они вернутся в тот город из детства. И близнецы, конечно же, жаждали новых приключений.

И вот наступил день прощания. Старый Плистин и его сердобольная супруга грустно махали двум братьям руками на прощание. Близнецы, уже снаряженные в путь, стояли, обернувшись на дом и на тех, кто стал для них почти родными. Была теплая весенняя погода, солнце ласково пригревало землю, на которой уже вовсю зеленела трава. Над крышами домов, весело щебеча, проносились певчие птицы. Противно каркали вороны, да чирикали воробьи, важно расхаживали голуби, кланяясь всем на каждом шагу. Иногда тут и там появлялись собаки; часто проходили с пастухами овцы, козы. Одним словом, люди вместе с домашними животными радовались приходу весны. Но, с другой стороны, начинался трудный сельскохозяйственный сезон — сезон посева семян да вспашки земли.

Ромул и Рем, вздохнув, забросили на плечи дорожные мешки, взяли в руки охотничье оружие и зашагали по пыльной городской площади. Свернув за угол одного каменного дома, они исчезли из виду, а Плистин с хозяйкой задумчиво смотрели на еще клубившуюся от ног близнецов пыль.

Без приключений добрались близнецы до пастушеского поселка, а там было рукой подать до хижины Фаустула. С радостью выбежали Акка Ларенция и ее муж из своего дома, как увидели, что близнецы весело шагают по молодой весенней траве, оставляя следы на ней. Ведь Ромул и Рем заранее предупредили с одним из пастухов Фаустула о своем прибытии. Они тоже радовались своему счастливому возвращению домой, под отеческий кров. И Ромул на радостях позабыл о своем недавнем намерении расспросить Фаустула о раннем детстве. Зайдя в аккуратно прибранную комнату хижины, близнецы не застали там сыновей Фаустула и Акки Ларенции.

— Отец наш и матушка, но мы не видим наших приемных братьев!

— Не беспокойтесь, мои родные, мальчики наши пасут скот вместе с другими пастухами, — ответил Фаустул, а хозяйка кинулась к очагу и столу — Ромула и Рема, конечно, следовало хорошо накормить.

— О боги, как мы могли забыть, что вы — пастухи! — воскликнул Ромул и рассмеялся, Рем засмеялся вслед за братом. — Но вы особенные, вы очень хорошие люди, и мы вас любим!

С этими словами близнецы по очереди обнялись со своими приемными родителями, а потом принесли жертву домашним божествам. Для этого во дворе близнецы разложили на каменном выступе предметы культа: колосья пшеницы, бобовую кашу, фигурки овец и коз, сделанные из глины, а затем, повернувшись лицом к хижине, произнесли заклинания: «Помогите нам, добрые духи, ибо мы вернулись к родным пенатам!» И только после этого хозяйка позвала всех к домашней трапезе, и мужчины не заставили себя долго ждать — сели за стол и приступили к еде.

Тут все сидящие за столом услышали со стороны двора возбужденные голоса и стук от падения сельскохозяйственных орудий на землю. Вслед за этим в хижину Фаустула ввалились его сыновья, уже крепкие взрослые юноши, все разгоряченные от бега и радостные по причине возвращения близнецов, о возвращении которых им сообщили пастухи в поле. Те немедленно побежали по направлению к дому и — о радость! — застали всех за домашней трапезой.

«Но, о боги! — подумалось Ромулу. — Здесь только одиннадцать юношей!»

Хозяйка, поймав взгляд Ромула и посмотрев потом на Рема, заплакала, а Ромул спросил ее удивленно:

— Мать, но я не вижу здесь двенадцатого из наших нареченных братьев? Где он?

Рем тоже посмотрел на хозяйку вопросительным взглядом. Фаустул сразу сделался угрюмым и ответил голосом, в котором сквозила печаль:

— Его нет с нами — боги забрали его к себе.

— Но как это произошло?

— К нашему несчастью, боги не дали ему хорошего здоровья. И этой зимой, в дождливую погоду, ваш нареченный брат случайно провалился в холодную болотистую трясину. Насилу остальные его вытащили, однако бедняга получил воспаление легких и скончался на четвертый день после этого ужасного случая. И да помогут ему могущественные боги обрести вечный покой на небесах! — дрожащим голосом рассказал Фаустул.

Акка Ларенция закрыла лицо руками и зарыдала — память о невосполнимой утрате была еще свежа.

— Жена, перестань — слезами горю не поможешь, — вздохнул Фаустул, — мы должны мужественно переносить удары судьбы, и да будет на то воля богов!

Ромул бросился к Акке Ларенции и стал ее утешать как мог; Рем, конечно же, тоже оказался рядом. Он не говорил слов утешения, а только молча гладил своей ладонью морщинистую руку хозяйки дома.

В очаге весело потрескивал огонь, в окна хижины заглядывали озорные лучики весеннего солнца, но на лицах у всех была печаль от перенесенного горя и слышалось прерывистое дыхание хозяйки да перешептывание сыновей Фаустула. Вдруг Акка Ларенция встрепенулась, глаза ее оживились. Женщина почувствовала, как в ней пробуждается материнское чувство, причем это было глубокое чувство, не оставляющее сомнений: да, Ромул и Рем стали для нее почти родными! И почему бы не усыновить Ромула, чтобы он мог заменить умершего сына? И тогда мальчиков снова будет двенадцать, а это число для них священное. Ведь для отправления обрядов в честь Майи требуется двенадцать молодых юношей — не больше, не меньше.

Акка Ларенция протянула руки к Фаустулу и произнесла:

— О муж мой, во имя богов разреши мне усыновить Ромула, дабы он мог заменить собой умершего родного сына!

Фаустул в ответ только кивнул головой:

— Хорошо. И да будет так! Пусть Ромул станет одним из братьев-пахарей!

Так Ромул стал отныне исполнять обязанности члена коллегии арвальских братьев. А чтобы закрепить оформление кровного родства, Ромулу приказали вместе с другими совершить особый ритуал: во дворе дома все двенадцать братьев с венками из колосьев на голове и белыми повязками должны были выпустить из своей руки немного крови и в специальном ритуальном сосуде смешать ее с кровью породненных.

При этом священнодействии Фаустул проговорил следующие сакральные слова:

— Пусть всемогущие боги будут свидетелями скрепления союза между арвальскими братьями и Ромулом! А если кто из нас по своей слабости или по воле случая нарушит священный договор, то да будет он богами проклят навеки!

При этом ритуале как свидетели присутствовали другие пастухи и земледельцы и, конечно же, доверенное лицо от Нумитора, тот самый немолодой, болезненного вида человек, который принес в зимний и дождливый день его приказ. Именно через этого человека Фаустул сообщил опальному царю о намерении принять Ромула в арвальскую коллегию. Податливый Нумитор, конечно же, согласился — ведь Фаустул был для него как родной брат, к советам которого он всегда прислушивался.

Прошло еще немного времени — Ромул и Рем возмужали еще больше. Более того, близнецы во всем проявляли больше ума, храбрости, воли, чем их сверстники по ремеслу, а жизненная энергия, казалось, била из них ключом. Ромул и Рем, как и прежде, помогали Фаустулу и его сыновьям в их труде, но, в отличие от прошлых лет, обнаружилось стремление Ромула к лидерству — как-никак, а лидерские задатки у Ромула были, и были невероятные. Ромул обладал тем качеством, которое было столь редким у простых пастухов. У него была харизма, у него стала обнаруживаться способность убеждать других, способность найти выход из любой трудной ситуации и сильная воля. Естественно, без обучения наукам и искусствам он не смог бы проявить эти необходимые для лидера качества. Но вместе с науками в Габиях близнецы впитали в себя и умение уважать мнение других, будь то совет другого или спор, также впитали в себя и любовь к ритуальным священнодействиям.

Однажды близнецы вместе с другими пастухами, самыми сильными и выносливыми, охотились в местности, которая прилегала к Альбанскому озеру с севера. Стояла типичная для осенней поры погода: было очень тепло и солнечно. По холмам, с любопытством заглядывая в темные и укромные места, скользили солнечные лучи, обгоняя друг друга; над лесом, что был неподалеку, пролетали с криками разные птицы; на болотах противно квакали лягушки да грациозно переступали длинными ногами цапли. На поляне, то тут, то там, были разбросаны улья для пчел, образуя пасеку — пчелиный городок. А над пастушескими хижинами поднимались клубы дыма, свидетельствуя о готовящейся для их обитателей вечерней трапезе.

Увлекшись охотой за диким кабаном, Ромул и Рем со спутниками незаметно пробрались сквозь прилегающие заросли в лесную чащу. Кабан находился где-то рядом, ибо все слышали его хриплое дыхание и топот его копыт. Пастухи тоже запыхались от быстрого бега; переводя дух, они уже почти шагом, раздвигая ветки охотничьим оружием, следовали за утомленным животным. Продвигаясь вперед, преследователи кабана вдруг увидели, как на них во весь опор несется косуля — животное, которое часто встречалось им в этой местности.

Косуля мчалась резкими и короткими скачками. Ромул поднял дротик, но, видя, что лес слишком густой, отбросил его и взял лук в левую руку, а правой приложил стрелу к тетиве и только собрался отпустить тетиву, как вдруг увидел сзади косули, в зарослях, человеческие лица. Люди медленно приближались, делая Ромулу знаки, чтобы тот не стрелял в их направлении. А косуля стремглав промчалась мимо, уходя от преследователей все дальше и дальше.

Разочарованию близнецов и их спутников не было предела:

— О боги! Что же ты, Ромул, не выстрелил в животное?! Ведь оно было так близко от нас!

— Да, но в этот момент, когда я собрался выстрелить в него, слишком близко оказались вот эти люди — ведь я не хотел убить или хотя бы ранить одного из них, — и Ромул рукой указал по направлению к группе преследователей косули.

Рем закивал головой, соглашаясь с братом. Люди, из-за которых Ромул так и не поразил косулю, оказались пастухами, которым вздумалось побродить по лесам в поисках добычи. Может быть, им надоели пастушеские занятия; может быть, им захотелось мяса дикого животного, но, так или иначе, это были вооруженные пастухи. И, в отличие от Ромула, этим пастухам удалось поразить насмерть большого кабана: его туша с обломками стрел и глубокими ранами от смертоносных дротиков беспомощно болталась на толстом шесте, который несли на плечах четверо пастухов. Вдруг среди других пастухов Ромул увидел знакомое лицо. Где-то он встречал этого крепкого и рослого юношу с маленькой бородкой, но где?

Ромул, немного подумав, хлопнул себя по лбу и радостно воскликнул:

— О боги! Неужели это Целер! Целер, кажется, судьба вновь сталкивает нас!

Целер поднял руку для приветствия и громко произнес:

— Приветствую вас, друзья мои! — И, понизив голос, добавил, обращаясь уже к своим спутникам: — Мне очень жаль, что мы упустили косулю.

— Я как раз собирался поразить ее, но в последний момент остановился, боясь поразить вас — ведь вы находились совсем рядом с добычею! — рассмеялся Ромул.

— А Целеру и другим, наверное, удалось поразить нашего кабана! — в свою очередь рассмеялся Рем, подойдя к туше и выразив при этом удивление: — Да это тот самый кабан!

Другие пастухи тоже рассмеялись — настроение у всех было хорошее, под стать теплой и солнечной погоде.

Ромул, осматриваясь вокруг, спросил Целера:

— Куда вы направляетесь, о путники?

— По домам, куда же еще? Думаю, этого огромного куска мяса хватит всем на пару дней, не так ли? — произнес с удовлетворением в голосе Целер.

— А где ваш дом, откуда вы сами? — спросил Ромул. Рем тоже вопросительно посмотрел на Целера и его спутников.

— Мы живем неподалеку от Альбанского озера, на северном его берегу. Клянусь богами, чудное местечко!

У Ромула в этот момент мелькнула интересная мысль. Эти юноши ему нравятся… А что если…?

— Хотите присоединиться ко мне? Вместе мы будем еще сильнее! — и Ромул, подойдя к Целеру, протянул для рукопожатия свою руку, а Целер ответил молчаливым согласием.

— И да будет так! — воздел вверх руки Рем, сияющий от счастья. Эх, и да будут боги свидетелями — если бы Рем знал, чем это обернется в будущем!

Пастухи образовали одну большую группу, во главе которой шли Ромул, Целер и Рем, изредка перебрасываясь солеными шутками.

Ромул, проявляя любопытство, спросил Целера:

— А почему, друг мой, тебя называют «быстроногим»? Я что-то не видел, как ты мчишься во весь опор, подобно трепетной лани или ловкому волку, — и Ромул улыбнулся, чтобы не рассердить Целера.

Но у того оказалось хорошее чувство юмора — Целер в ответ лишь усмехнулся:

— У местных жителей бытует поверье, будто я темными ночами превращаюсь в большого волка и в таком обличье исполняю своеобразные танцы с волками, но это не так.

И рассмеялся. Рассмеялись и спутники Целера.

Вскоре Ромулу удалось удовлетворить свое честолюбие: он подстрелил крупного оленя-самца с красивыми ветвистыми рогами. Убив оленя, Ромул приказал своим людям нести оленя на шесте — пастухи Ромула повиновались; они признавали в Ромуле его авторитет как лидера.

На развилке, где дорога разделялась на два пути — один из них вел к побережью Тибра, а другой — к Альбанскому озеру, Ромул и его спутники и Целер со своими верными людьми остановились, чтобы попрощаться.

Ромул, перед тем как отправиться со своими пастухами к дому, повернулся к Целеру и посмотрел тому прямо в голубые глаза, посмотрел внимательно и произнес:

— О Целер, пришло время прощаться, но, ради богов, не забывай о нас! А если тебе понадобится помощь, то сразу дай мне знать!

Целер рассмеялся в ответ:

— Слава богам, но сейчас я не нуждаюсь в помощи! Что касается тебя, ты впредь можешь рассчитывать на меня и моих людей! Ну, если тебе понадобится помощь…

Ромул не выдержал, вскипел — ладони его сжались в кулаки, но его гнев быстро прошел:

— Такие люди, как я и мой брат, которым помогают боги, не нуждаются в чьей-либо помощи!

Рем сзади ущипнул Ромула за локоть:

— Успокойся, брат мой! Ни к чему сейчас ссориться из-за пустяков! Эти люди нам пригодятся.

И Ромул совсем успокоился. Он крепко пожал Целеру руку на прощание и быстро зашагал по тропинке, а остальные двинулись за ним. Целер же со своими спутниками направился своей дорогой. Осенние дни становились короче, уже стемнело, и нужно было успеть добраться до дома до наступления кромешной темноты, дабы не заблудиться в потемках.