Звери лютующие. Екатеринбург: гримасы уголовного мира

Майор Ефимчик, столкнувшись на лестничной площадке между вторым и третьим этажами, поздоровавшись, спросил:

— Какие ваши планы на сегодня, Евгения Ивановна?

Последовал встречный вопрос:

— А что? Нужна?

Ефимчик кивнул.

— Если только не нарушаю ваши планы… Не хотелось бы…

— Начальство повесило на меня ночную историю и… — Последовала короткая пауза, понадобившаяся, очевидно, молодому специалисту для того, чтобы определиться, стоит или нет откровенничать. Она не знает, по какой причине, но этот коллега с первых дней службы вызывает у нее доверие, поэтому приняла соответствующее решение. — Может, ошибаюсь, но, Антон Алексеевич, чувствую, что руководство хотело бы скорейшим образом сбагрить…

— А так и есть, — усмехнувшись, заметил Ефимчик и пояснил. — Полиция загружена… Короновирус продолжает нашу власть пугать, и мы поставлены на уши, зачастую занимаемся не свойственным делом, вплоть до уличного патрулирования.

Дознаватель кивнула.

— Ситуация мне понятна, но и другие задачи должны решать, не так ли, Антон Алексеевич?

— В обязательном порядке, Евгения Ивановна.

— Ну, вот… Я перед дилеммой…

— Какой, если не секрет?

— Или, — молодая женщина посмотрела вокруг, не слышит ли ее кто-нибудь, — встретиться с фельдшером подстанции «Скорой помощи», или выехать для осмотра жилища умершего.

— А, знаете, всё упрощается… Я могу помочь вам определиться.

— Каким образом?

— Не откладывая в долгий ящик, взять и прямо сейчас съездить по месту жительства старика.

— Ну… Я только за.

— Отлично! Сейчас спущусь в дежурную часть и договорюсь насчет авто.

— А кого намерены еще взять с собой?

— Узкий круг… Обойдемся, если не возражаете, оперативником Мосуновым и экспертом-криминалистом Казаченко… С понятыми определимся на месте. Как моя идея?

Дознаватель облегчённо вздохнула.

— Едем сейчас?

— Нет смысла откладывать? Тем более, что на руках Мосунова ключи от квартиры.

— Хорошо… Я спускаюсь вниз… Подожду там.

Марусеву задержал звонок из прокуратуры. Звонок по другому делу. Освободившись, вышла. Оперативная группа уже была в сборе и находилась в салоне старенькой «Лады». Убедившись, что свободно лишь место, что рядом с водителем, открыла дверцу и удобно уселась.

— Добрый день!

Ответили майор Ефимчик, старший лейтенант Казаченко и водитель Отраднов. А Мосунов? Он, упёршись головой в стекло левой дверцы, вовсю уже храпел. Марусева, усмехнувшись, лишь покачала головой. Через четверть часа машина въехала во двор дома номер двенадцать по улице Восточной и остановилась напротив первого подъезда.

Все покинули салон, причем лейтенанта Мосунова не пришлось будить. Ефимчик укорил Мосунова:

— Ну и горазд же ты на сон.

— Простите, — сказал Мосунов и виновато заморгал. — Как-то так… Само собой, Антон Алексеевич…

— Задача первая, лейтенант…

— Слушаю.

— Открываешь дверь подъезда… Ключ в связке?

— Так точно.

— Мы поднимаемся на второй этаж. Ты, лейтенант, опять же открываешь доступ в квартиру. Первым входит эксперт, он работает внутри, а все мы остаемся пока на месте, чтобы не оставлять лишних следов.

Мосунов спросил:

— А насчет понятых?

— Ах, да!.. Твоя задача: обеспечение понятыми. Лучше, если их будет двое и если из другого подъезда.

Когда старший лейтенант Казаченко скрылся за дверью квартиры №5, Мосунов ушел на поиски понятых. Ефимчик, пользуясь паузой, стал звонить соседям по площадке. Никто не откликнулся. Поднялся на третий этаж. Результат аналогичен. Вернулся.

— Как понимаю, никого нет дома, — заметила дознаватель.

— Увы, Евгения Ивановна… Издержки самоизоляции… Скорее всего, прячутся от заразы на дачах.

Мосунова не было с четверть часа. Скорее всего, поиск понятых был затруднён по той же причине. Но вот и он. Сопровождала пожилая женщина и ее возраста мужчина. Они представились.

Окидывая тревожным взглядом полицейских, Мамонова спросила:

— Что случилось? Что-то нехорошее, да?

Ефимчик неопределенно ответил:

— Похоже на то, Ольга Юрьевна.

— А что именно?

— Точной информацией не располагаем.

Мужчина стоял и молчал, а женщина продолжала любопытствовать.

— А соседке, — женщина кивнула на дверь шестой квартиры, — не звонили? Веснина может что-то знать.

— Очевидно, никого нет. Или не хотят откликаться.

— Нет-нет, Клавдия Васильевна не такая. Думаю, семья за городом. Сами знаете, самоизоляция. У семьи есть участок и домишко. Не знаю, правда, где, поэтому не скажу.

Вышел эксперт. Ефимчик спросил:

— Можем войти?

— Да. Всё, что смог, зафиксировал. Хотя, извините, осталось кое-что. — Он, вставляя и вынимая ключ от квартиры, тщательно осмотрел сердечник и сам замок, потом и сам ключ. — Взлома замка не было, ключ родной, а это значит, что открыть дверь и впустить в квартиру неизвестных мог только собственник. Всю остальную информацию предоставлю в экспертном заключении.

— Когда ждать результат? — спросил майор Ефимчик.

— Приблизительный — не ранее суток, а точный — через три-четыре дня.

— Понятно… Теперь мы, взглядом сыщика, осмотрим.

Все вошли в квартиру. Осмотревшись, Мамонова ахнула:

— Боже, что здесь происходило?

Было чему удивиться. Правда, в отличие от этой старушки, все остальные смогли удержать эмоции. По долгу службы, так сказать, по праву людей, многое повидавших. Состояние квартиры ужасало: разбитые стулья, перевернутые столы, висящие клочьями обои, сдвинутые шкафы, на полах в прихожей, в комнате, но особенно на кухне, лужи запекшейся крови, на панелях кровавые брызги.

Дознаватель, составляя протокол осмотра места событий, описывая увиденное, только качала головой. Тем временем, Мосунов, таская за собой понятых, тщательно всё осматривал. Он явно был недоволен собой: по второму разу прошелся по квартире — и по-прежнему никаких улик.

Майор Ефимчик также не бездействовал. Он осмотрел шкафчики, нашел документы (в том числе паспорт, пенсионное удостоверение, а также сберкнижка — все на имя Карелина Семёна Юрьевича), под стопкой чистого постельного белья нашел спрятанные явно от кого-то деньги; их было всего три тысячи шестьсот рублей, предназначенных явно на повседневные нужды.

Ефимчик сказал:

— Прошу занести в протокол следующее: в квартире орудовали явно не грабители; они так не работают; они, ища деньги и ценности, обычно все вещи выбрасывают, содержимое шкафчиков вынимают и переворачивают, оставляя после себя настоящий кавардак. Здесь же — порядок. И вопрос: что надо было от хозяина? Никак не материальные ценности, да и их у человека, которому начислена минимальная пенсия, искать нет смысла.

Дознаватель записала. Ефимчик прошел на кухню.

— Какие успехи, лейтенант?

Мосунов недовольно фыркнул.

— Никаких! Стою и думаю: такого, как утверждает криминалистическая наука, быть не может, однако я столкнулся с неопровержимым фактом. При таком бардаке — немыслимо!

— Сочувствую, — согласился майор Ефимчик.

Мосунов стоял, упёршись взглядом в двухкомфорочную газовую плиту, потом взялся за её бока. Увидев и догадавшись, старший товарищ поспешил с предупреждением:

— Если собираешься двигать, то не забудь отключить поступление газа. Иначе — мы можем взлететь.

Повернув вентиль, тем самым перекрыв газ, стал осторожно отодвигать оборудование от задней стены. И тут все услышали: что-то заскользило вниз и упало, очевидно, на пол.

Ефимчик сказал:

— Наклони побольше на себя… Я взгляну… Ого!.. Что-то интересное… Напоминает… Старший лейтенант, подойди.

Появился Казаченко, а за ним и Марусева. На кухне стало тесновато, поэтому понятые попытались, освободив пространство, выйти из кухни.

Казаченко взглянул и вернул понятых.

— Будьте рядом. А я сейчас попытаюсь достать и посмотреть, что за изделие, находящееся в неподобающем для него месте. — Надев перчатки и приготовив пластиковый пакет, он нагнулся, — пожалуйста, чуть ниже наклони, — достал и показал всем присутствующим.

Это был простенький сотовый телефон, побывавший в пыли и паутине.

Марусева, взглянув и убедившись, что находка может стать уликой, а может и не стать ею, ушла в комнату, чтобы занести в протокол.

Ефимчик спросил:

— Понятые, вы всё видели? — те одновременно кивками подтвердили.

После этого эксперт осторожно опустил в пакет находку и аккуратно его заклеил скотчем.

— Молодец, лейтенант.

Парень покраснел.

— Не я… Мы все…

— Твоя скромность, — майор шутливо ему погрозил пальцем, — в этом случае чрезмерна.

Из прихожей донесся звук по-свойски открываемой кем-то входной двери. Все насторожились. Зазвучал женский голос.

— Сень, я не говорила, что надо пользоваться защёлкой, а? И ты разве не обещал?.. Боже мой, во что превратил квартиру!.. В воскресенье прибралась и вот уже… Опять принялся за старое? Кто клялся мне, что с прошлой жизнью покончено?.. Сень, ты где? Почему молчишь? — Женщина, сделав пяток шагов по прихожей, в которой коза ляжет, хвост откинет и никому уже не пройти, увидев на кухне неизвестных ей лиц, изумилась. — Вы кто?.. Что вы в квартире делаете?.. Где Сеня? — Сработал инстинкт самосохранения: женщина испуганно попятилась назад, к входной двери. Вышел Ефимчик. Увидев человека в форме, приостановилась и воскликнула. — Полиция?!

— Так точно! — ответил майор. И добавил. — Заместитель начальника районного уголовного розыска Ефимчик Антон Алексеевич… А вы, сударыня, кем хозяину квартиры приходитесь, позвольте узнать?

Чувство тревоги вновь стало в женщине нарастать. Она невольно заподозрила в майоре не настоящего офицера полиции, а ряженого. И проскочила молнией мысль: «Настоящая полиция такой вежливой не бывает… Кто такой?!» Недовольно насупившись, заворчала:

— Тем, кем надо… — Достала из сумочки, висевшей на руке, сотовый телефон. — А вот сейчас проверим, что ты за майор… Оборотень в погонах или… — Из комнаты вышла молодая женщина и остановилась в проёме. — О, да тут целая банда!

— Успокойтесь, гражданка, — сказала дознаватель. — Всё в порядке… Звонить нет никакой необходимости.

— Как успокоиться? — закричала женщина. — Какой порядок? Как это нет необходимости, если Сеньки моего нет, а в квартире посторонние?.. И вот этот бардак!

— Я — дознаватель райотдела полиции, — достала удостоверение и подала женщине.

Женщина взяла, развернула и прочитала вслух:

— Лейтенант полиции Марусева Евгения Ивановна… — Оторвавшись от документа. Внимательно сличила фотографию с молодой девушкой, стоящей перед ней, заворчала. — То уголовный розыск, то какой-то дознаватель, — женщина кивнула в сторону кухни. — А эти, что, тоже из полиции?

Майор Ефимчик кивнул.

— Совершенно верно: эксперт-криминалист Казаченко и лейтенант Мосунов, оперативник, лично мне подчиненный.

— Не многовато?

Ефимчик усмехнулся.

— В самый раз… Исходя из ситуации, столько, сколько нужно.

Женщина прошла на кухню. Казаченко и Мосунов посторонились.

— А эти что тут делают?

Старик, впервые подавший голос, мрачно заметил:

— Привлечены в качестве понятых.

Женщина, присмотревшись, признала в нем соседа. Видела несколько раз во дворе.

— Не знаете, а где Сеня мой? Почему его нет дома?

Старик пожал плечами.

— Без понятия.

— Понятой и без понятия?

И тут женщина опустила глаза и увидела сгустки крови на полу. Побледнев, выкрикнула:

— Это что?!

Подошла дознаватель:

— Пройдемте в комнату и там, познакомившись, по возможности, проясню ситуацию.

Женщина, оказавшись в комнате, увидев еще больший беспорядок, в том числе постель в крови, непроизвольно произнесла:

— Мамай повоевал…

— Присаживайтесь, — предложила дознаватель. — Мы представлены, а теперь нам хотелось бы с вами поближе познакомиться. Повторяю заданный прежде вопрос: кем вы приходитесь хозяину квартиры?

— Сестра родная… Что всё-таки с братом?

Вместо ответа, последовала просьба дознавателя:

— Паспорт или иной документ, удостоверяющий вашу личность, с собой?

— Как нынче без него… На Малышева патруль останавливал: куда, дескать, и зачем, нарушая режим самоизоляции, перемещаюсь. Показала паспорт, объяснила: вчера, мол, весь день звонила брату, ни днем, ни вечером не дозвонилась; сегодня, мол, прямо с утра решила попроведать, как-никак, седьмой десяток Сеньке и один живёт бедолага.

— Позвольте взглянуть на ваш паспорт… Извините, я вам верю, но для протокола нужно.

— Какие проблемы! — достала паспорт и положила на стол перед дознавателем.

Та, развернув, вслух прочитала:

— Кобякова Анна Юрьевна. — Потом изменившимся голосом повторила. — Значит, Кобякова… — Только что лицо дознавателя светилось добротой и тут мгновенно помрачнело, а в углах губ появилась суровая складка. Офицеры, находившиеся неподалеку, обратили внимание на необоснованную смену настроения Евгении Ивановны. После паузы сухо поинтересовалась. — Кобяков Семён Андреевич не ваш сын?

— Нет… И в родстве (ближнем и дальнем) по линии мужа никого не знаю… А что? Кто такой этот Кобяков? — Ефимчик и Мосунов при этом обменялись взглядами.

— Старший лейтенант полиции… Наш коллега, — неохотно пояснила дознаватель Марусева.

— Тем более… Нет, не родня. По правде говоря, на Урале Кобяковых как нерезаных собак… Однофамилец… А до замужества я была Карелина… Как и брат. Наши родители выходцы из поселка Карелино Верхотурского района.

— Поняла. — Сделав соответствующую запись в протоколе, в том числе указав паспортные данные, дознаватель достала фотографию и положила перед Кобяковой Анной Юрьевной. — Узнаёте?

Присмотревшись, женщина покачала головой.

— Весь, вижу, в бинтах… Глаза брата, широкий лоб его… Что с этим человеком?

Ответил майор Ефимчик:

— Мы бы хотели тоже знать… Пока же определенно можно сказать: человек на фото был доставлен в тяжелом состоянии в клиническую больницу номер тридцать шесть, причем, доставлен был отсюда, из этой квартиры.

— Когда?

— В ночь с воскресенья на понедельник.

— Я… Была у брата в воскресенье, в первой половине дня… Прибралась. Поукоряла за чаем, что неразборчив в друзьях, иных бы близ порога не следовало пускать… Он уверял, что остались лишь самые надёжные.

Ефимчик спросил:

— Кого-то из друзей можете назвать?

— К сожалению, нет, никого… По этой части брат был неразговорчив. И я не вникала. Наверное, напрасно. А… Что говорит соседка из шестой квартиры? Может, она кого-то из собутыльников видела?

— Звонил. Никто не ответил.

— Понятно. Весна в разгаре. Горячая пора. Наверное, семья на даче, как говорится, в принудительной самоизоляции.

— И жильцы других квартир тоже не откликнулись.

Анна Юрьевна кивнула.

— По той же причине… Скажите, вы думаете, что на фотографии мой брат?

Дознаватель ответила:

— Вполне возможно.

Ефимчик, увидевший, что Анне Юрьевне становится плохо, поспешил уточнить:

— Но не обязательно.

— Хотите сказать, что?..

— Я ничего не знаю, но могло оказаться так, что это кто-то из дружков вашего брата.

— Тогда… В таком случае, где мой Сеня? Почему его не оказалось дома?

— Не знаем… Вы будете приглашены на опознание…

— Кого?

— Больного, которого вам показали.

— Да-да! — Женщина быстро закивала. — Живьём все равно узнаю… Хотя бы по голосу… Брат же… Кровный…

— К сожалению, — майор Ефимчик решил приоткрыть чуть-чуть завесу таинственности, — в этом случае и голос не помощник.

— Вы о чем?

— О том, что поздно… Если это ваш брат, то могу сказать: через два часа после доставки в больницу он скончался. Кстати, сердце его остановилось на моих глазах. Реаниматолог ничего не смог сделать.

— Значит… Значит моего брата?.. — Анна Юрьевна, опершись о столешницу, попыталась встать и если бы не подскочивший Мосунов, рухнула бы на пол. — Сердце… Таблетки в сумочке, — еле слышно произнесла она.

Ефимчик вызвал «Скорую». Благодаря таблеткам, Анна Юрьевна дождалась помощи и её тотчас же отправили в стационар. Машина появилась довольно-таки быстро: через четверть часа. Это, скорее всего, из-за того, что вызов осуществил офицер уголовного розыска.