Курортная фишка

Вот уж не знаю, сколько было времени на планете Земля, когда я разлепила накрашенные со вчерашнего дня ресницы. И почему-то как-то сразу мне в голову пришла мысль, что сегодня вероятнее всего на море мы не пойдем. Да уж, отдохнули, повеселились, будет что в Москве вспомнить, если только мы доживем до возвращения на родину.

— Тая! — подучилось хриплое карканье. — Ты жива?

Из-за перегородки донесся тихий стон. Все и без слов было понятно. Я попыталась подняться, но голова упорно перевешивала и я падала обратно на кровать. Лишь страшная жажда заставила меня преодолеть это притяжение и подняться.

— Се-е-ена, — раздалось с Таиной половины жалобное блеяние, — нет ли у нас минералочки или лимонадику?

— Нет, дорогушечка, нету, есть только водичка из-под краника.

Держась за стены и предметы мебели, я потихонечку вышла из дома и поплелась в санузел, совмещенный с кухней. Кое-как отмыв лицо с мылом, я напилась водички, взяла на кухне самую большую кружку, тщательно ее сполоснула, наполнила живительной влагой и понесла умирающей подруге.

Тая лежала на спине, уставившись в потолок стеклянным взором. Как ни странно, косметика у нее не размазалась, тушь не потекла, видать, она так всю ночь и проспала с открытыми глазами.

— На, дружок, пей.

— С хлоркой? — она с усилием перевела на меня взгляд.

— Да что ты, какая может быть хлорка, только чистый виноград.

Кряхтя, Тая приняла вертикальное положение и взяла кружку. После пары глотков ее взгляд сделался почти осмысленным.

— Боже, Сена, как мне плохо! — напившись, Тая отдала мне кружку и рухнула обратно.

— Говорила же, не надо мешать.

— Что теперь вспоминать… — с грустной философией заметила она. — Похоже, мы на море сегодня не пойдем.

— Ты знаешь, я уже думала об этом. Хотя, может, быстрее очухаемся, если поплещемся в водичке?

— Я лучше под душем поплещусь, меня нельзя выносить на солнце.

— Иди, умойся, пока тушь в глаза не попала.

— Да, это хорошая мысль, — она снова кряхтя поднялась и посмотрела по сторонам. — Слушай, Сена, почему у нас такой дикий беспорядок?

— Какой беспорядок? — я была уже на пороге, шла относить на кухню кружку.

— Посмотри сама.

Я сфокусировала взгляд. И вправду, все вещи были разбросаны как попало.

— Сена, — голос Таи задрожал. — Окно… окно открыто, а вчера, когда мы уходили, оно было закрыто…

— Ты уверена?

— На все сто двадцать…

В глазах у меня как-то нехорошо потемнело, а сердце заколотилось как припадочное.

— Деньги, Сена! — взвыла Тая. — Посмотри, целы ли деньги!

С неизвестно откуда взявшимися силами, я понеслась на кухню и полезла в посудный шкафчик. Мои капиталы были на месте.

— Господи, слава тебе, — с облегчением пробормотала я.

И тут донесся протяжный вой раненной волчицы. Перепуганная этими звуками, я выскочила из кухни. Таисия рыдала, размазывая тушь по щекам, все постельные принадлежности с ее кровати, включая матрас, валялись на полу.

— Нас обокрали, Сена, обокрали! Все деньги унесли!

— Не все, мои на месте.

— Да лучше бы твои рубли унесли, чем мои восемьсот долларов! У-у-у-у!..

Я без сил опустилась на розовый пуфик, пытаясь уместить в мозгу произошедшее.

— Что же делать! Что же делать! — стеная, Таисия в остервенении пинала собственную подушку.

— Заявлять в милицию, пожалуй, не имеет смысла, — промямлила я, массируя раскалывающуюся от боли голову. — Все равно не найдут. За жилье у нас заплачено за четырнадцать дней. И на обратные билеты денег у нас теперь нет…

— Надо звонить Кате! Она нас сюда отправила, пусть обратно и забирает!

— Она так-то больше ничего нам не должна. Да и позориться так перед новыми родственниками со стороны Лаврентия я не готова. Вдруг впереди у нас еще счастливые свадьбы.

— Тогда надо звонить Владу! — Тая прекратила истязать подушку и бросилась на поиски мобильника. — Какое счастье, что я по привычке вчера телефон кинула в сумку и забрала с собой, иначе бы и его свистнули! Ублюдки, мерзавцы, подонки!

— Тихо, погоди, успокойся и не звони ему пока.

— Это почему еще? — она остановилась.

— Надо сначала решить, как жить дальше и сколько конкретно попросить денег.

— Восемьсот баксов, сколько же еще!

— У него нет столько. Допустим, он влезет в долги и насобирает по знакомым, но как мы потом будем отдавать? Подумай хорошенько.

С кислым лицом, Тая уселась на мою кровать.

— И что же теперь делать? — упавшим голосом произнесла она. — Что делать, Сена, скажи?

Мне стало нас жалко прямо до ужаса. Я поискала свою сумку, извлекла кошелек и пересчитала оставшуюся после вчерашнего банкета наличность.

— Не все так плохо, — излишне жизнерадостно заявила я, в надежде хоть немного подбодрить убитую горем подругу, — у нас еще сто две гривны.

— Умереть от восторга. И на что же нам этого хватит?

— По крайней мере, на хороший завтрак — точно.

— На последний хороший завтрак, — погребальным тоном уточнила она.

— Знаешь что, — рассердилась я, — хватит ныть! Мне тоже не больно-то нравится случившееся! Я тоже ждала этого отпуска как манны небесной! Но раз уже это произошло, что ж теперь, повеситься на первом кипарисе? Пойдем, сходим в магазин, купим еды, позавтракаем, а после подумаем, каким образом выкрутиться из этой ситуации. Иди, умойся для начала, ты похожа на Франкенштейна!

Вяло огрызаясь, Тая нехотя поплелась в ванную.

На самом деле я симулировала твердую волю и несгибаемый дух, меня трясло, как в лихорадке и очень хотелось разрыдаться от такой вопиющей несправедливости, ведь теперь, скорее всего, весь наш долгожданный отдых пойдет насмарку. Не сегодня — завтра позвоним Владу, признаемся, что нас ограбили на второй же день нашего пребывания в здравнице всемирного значения и униженно попросим денюжек на пару плацкартных полок. И поедем обратно в город-герой Москву. Кошмар, мягко говоря…

Вернулась умытая Тайка, ее лицо было слегка опухшим и донельзя несчастным. Мы натянули сарафаны дневного назначения, прикрыли макушки шляпами, глаза очками и отправились на поиски продуктового магазина.

Счастье улыбнулось быстро, буквально метров через пятьдесят располагался довольно большой магазин. Правда, ассортимент у него оказался почему-то на удивление скудным, зато вино-водочная продукция была представлена в огромном количестве. Но мы на эти полки не могли смотреть без содрогания. Ни я, ни Тая не собирались стоять у плиты и что-либо готовить, поэтому взяли то, что можно было сразу съесть без предварительной тепловой обработки: копченую рыбу, хлеб, минеральную воду, салат из морской капусты.

— Может, пиво возьмем? — предложила Тая. — А то мне что-то совсем на душе скверно.

Меня пробила крупная дрожь от этих слов.

— Или лучше сухого шампанского, — Тая задумчиво созерцала витрину. — Все-таки чистый виноград.

Пока я копила слюну, чтобы смочить пересохшее горло и наговорить подруге много страшного, она спросила продавщицу, нет ли у них охлажденного шампанского? Самое поразительное, что оказалось! Ни разу не видела, чтобы в Москве в холодильниках держали что-то кроме пива и лимонадов, а тут пожалуйста — сухое шампанское «Крымская классика».

— Сена, как можно не взять ледяную запотевшую бутылку? — Тая прижала ее сначала к сердцу, а потом ко лбу. — Как можно не попробовать шампанское с таким названием? Сеночка, я так расстроена, мне нужен глоточек ледяного шампусика, просто жизненно необходим.

Видать вчерашней фиесты моей разлюбезной подружке показалось мало. Я безропотно отдала продавщице деньги и подхватила пакет с провизией.

Поразительно, но с курса мы не сбились и точно вырулили к нашему бедному разграбленному жилищу. Пока я пилила тупым ножом рыбу и художественно раскладывала ломтики с торчащими во все стороны костями в керамическую тарелку с отколотым краешком, Тая взялась за «Крымскую классику». Даже не поморщившись, как обычно от страха, она сняла фольгу, металлическую сеточку и с тихим «пук!» извлекла пробку.

— Сена, давай стаканы.

— У меня руки в рыбе.

Поставив бутылку на пластмассовый столик во дворе, она зашла в кухню и взяла кружки. Я быстренько закончила с копченостями, нарезала хлеба, в мисочку вывалила салат из морской капусты и присоединилась к подруге.

— За наш незабываемый отдых, — мрачно произнесла Тая, поднимая кружку.

— Да ладно тебе, — упорно бодрилась я, — выкрутимся!

— Интересно, как же? У нас есть только два варианта: клянчить деньги у Влада или же самим кого-нибудь ограбить.

Клянчить очень сильно не хотелось, грабить мы не умели. Хотя, чего там уметь, нападай, да грабь…

Вкусная рыбка, недурственный салат и ледяной шампус оказали животворящее действие на тела и души. И даже постигший нас кошмар перестал казаться настолько уж кошмарным.

— Слушай, — Тая тщательно вытаскивала косточки из облюбованного куска рыбы, — а не сократить ли нам наше приятное путешествие на недельку и не попросить ли хозяйку вернуть часть денег? Тогда худо-бедно, на сухарях и мойве могли бы протянуть.

— Хозяева этой хибары не оставили нам никаких своих координат.

— Серьезно? — удивилась подруга, отрываясь от своего занятия.

— Угу. Мы, конечно, можем съехать раньше времени, но денег нам никто не вернет.

— А… как же так?

— А вот так. Правильно Влад нам всю дорогу мозги компостировал, мы с тобою еще те лохушки.

Тая принялась жевать рыбу, с унынием разглядывая покрытую мелкими капельками воды бутылку.

— Может, тебе попробовать на время устроиться в какую-нибудь местную газету? — неожиданно изрекла Таюха.

От этой «здравой» мысли у меня чуть салат изо рта не выскочил. Буквально только что я вырвалась из удушающе-крепких объятий своего «Неопознанного трупа», чтобы бодренько и с огоньком поработать в какой-нибудь «Правде евпаторца»? Пардон, евпаторийца… Глаза у меня угрожающе сузились, в уголках распахнувшегося рта зловеще зашевелилась морская капуста, и Тая сразу же осознала свою ошибку.

— Все-все, — замахала она руками, — дурная идея! Забудь!

И я милостиво забыла. Я вообще человек добрый. И благородный. И страшно интеллигентный. И почему-то уже основательно окосевший…

Я собиралась было затянуть песенку — все-таки я на отдыхе, имею право! — но Тая была на удивление бодра, трезва, готова к подвигам и не желала слушать мой вокал.

— Пойдем, Сенчурия, на моря, — решительно молвила она, — чего тут сидеть, расстройство одно. Раз уж приехали отдыхать, будем отдыхать, нечего лить слезы, мотая сопли на кулак.

Она встала из-за стола, и принялась собирать грязную посуду, а я, весело напевая: «Лох — это судьба», отправилась переоблачаться в купальный костюм.