Банкир. Книга четвертая: Большой Договор

Картина, представшая перед Александром, заставила его на краткий миг ошеломленно замереть. Надежда, которая должна было неусыпно следить за Равнинами у Купола, сейчас тряслась на полотне дверей здания, подобно бабочке, пришпиленной булавкой к листу. Ментальный Мастер, подскочивший к девушке, даже успел увидеть краешек этой «булавки» — до того мгновения, когда плетение, ярко блеснувшее в тенечке, исчезло в дереве дверей. А девичье тело, которое оно покинуло, начало медленно сползать на камни. Саша успел подхватить легкую ношу, которая сейчас показалась ему еще более невесомой, чем прежде — когда парню уже приходилось носить на руках беспамятную Надежду. Казалось, что-то материальное, и достаточно весомое скользнуло в толщу двери вместе с Руной.

Тени перед входом в здание оказалось достаточно, чтобы расположить на нем девичье тело. Мастер, опуская Наденьку на твердый камень, успел наложить Среднее плетение, потом еще и Большое. Увы — в девушке действительно забурлили силы; она дернулась на жестком ложе, но и только. Александр не был достаточно искушенным в практической части мастерства Плоти. Он не мог скользнуть собственным сознанием внутрь чужого человеческого организма. Но то, что он видел сейчас перед собой, сильно напоминало ему другую картинку — ту, что закончилась договором с гоблинской шаманкой Гоблой. Тогда старой шаманке удалось отыскать в закутках организма сознание Надежды; вернуть его на отведенное природой место. Но сейчас никаких шаманов рядом не было!

— «Шеф, — прервал его едва начавшееся отчаяние Умник, — расшифрована часть Руны, внедрившейся в материал здания».

— И что это за плетение? — Мастер тут же взял себя в руки, и отряхнулся, подобно мокрому псу — только внутренне.

— «Руна Поглощения, Шеф…».

— Вот оно как, — протянул Шеф, — тогда очень может быть, что Наденька своей сущностью сейчас совсем не здесь!

Его ладонь опустилась на живот недвижно лежащей девушки, и, наверное, непроизвольно выпустила из себя искру маны, отчего тело под рукой дернулось. Но взгляд Мастера не оторвался от дверного полотна. Теперь он отчетливо видел, что Руны, плотно теснившиеся на поверхности и в толще дубовой древесины, дрожат, словно потревоженные каким-то сильным ударом маны. А еще Ментальный Мастер разглядел, что линии плетений перемещаются, словно спеша занять освободившееся место.

— И это место, — сделал логичный вывод Саша, — только что было занято плетением поглощения. И где оно теперь… вместе с Наденькой?

Он шагнул к двери, остановив жестом двинувшуюся вслед за ним толпу, и замер на месте, отыскивая взглядом многочисленные кончики плетений. Мастерство вась Худоба, авторство которого теперь не вызывало сомнений, действительно поражало. Он намесил на не столь обширном пространстве и внутри дверного полотна столько плетений, что этому лабиринту позавидовал бы миносский.

— Ну, и что теперь — стоять столбом и плакать? — оптимистично заявил и себе, и помощникам Мастер, — у Тесея — если мне память не изменяет — была только одна помощница, Ариадна. А у меня целых два и какие!

Явно польщенные Джесси с Умником принялись аккуратно подсказывать Шефу последовательность нитей, которые он наматывал на невидимые, но от того не менее реальные клубки. Втягивать их в себя Александр сразу не решился — вдруг пройденный извилистый путь придется повторить назад — и в результате получил через долгие полтора часа (это сообщил Умник) целых восемнадцать клубков маны.

— И чистую от всяких Рун дверь! — похвалился Мастер, одним рывком впитывая в себя сразу все клубочки

Он толкнул дверь, впуская в застоявшийся за тысячелетия воздух здания свежую струйку с Равнин, и повернулся к клану и гномам, чтобы подхватить с камней тело Наденьки, и уже с ним перешагнуть через порог. Но Надежду уже держал на руках Зай, и Главе ничего не оставалось, как первым из клана опробовать новое Убежище.

Зал, в общем-то, не сильно отличался от подобного ему в трактире «У веселого тролля» — размерами. Отделка была, конечно, не деревянная. Очевидно, дубовыми досками нынешний Дом клана обшили уже предки Зая и Зеи. Здесь же поверхность стен больше напоминала благородный мрамор. Светлый, с едва заметными розовыми прожилками, он привлек внимание Мастера не своей строгой красотой и практичностью (мыть, в отличие от деревянных стен, одно удовольствие), а неожиданной, и оттого очень приятной встречей со старыми знакомцами — копиями мелких плетений Ушедших.

Александр осмотрелся; отметил, что здесь, в отличие от трактира, имеется лишь один, но громадный по площади столешницы стол. На него он и кивнул Заю: «Ложи сюда!». И, уже не проверяя, как точно выполняется его распоряжение, Мастер пошел к стене, не украшенной ничем. Он практически обнял ее, прижался всем телом, максимально разведенными руками так, что на какое-то время почувствовал себя единым целым со всем зданием; прежде всего со стенами, в толще которых с немыслимой скоростью принялись носиться микроскопические огненные Руны. Они обжигали не прикрытые костюмом участки тело; больше того — словно массировали его, привнося с каждым уколом маны какое-то успокоение. И парень, чуть расслабив скрученное до сих пор в немыслимом смятении тело, послал навстречу плетениям тоненькую ниточку маны, вспомнив к месту девиз, которому учили Маугли мудрые учителя: «Мы с тобой одной крови — ты, и я!».

Руны откликнулись было еще более ласковыми уколами энергии, но все их перекрыл громкий панический вопль Надежды:

— «Саша! Саша, это ты?! Сашенька, милый, вытащи меня отсюда! Я домой хочу!!…».

— Сейчас она скажет: «К маме!», — с доброй усмешкой подумал Мастер, и тут же едва не оторвался телом от стены — столько тоски было в негромком теперь вопле Наденькиной души:

— «Домой хочу, к маме…».

— Поможете? — спросил Александр, отстраняясь от всех посторонних эмоций, и обращаясь к Рунам Ушедших.

— «Конечно, брат!».

Очевидно, что-то в мане самого Мастера было записано на столь микроскопическом уровне, что даже он сам не мог это разглядеть. Это была информация о действиях, где Саша оперировал своей маной; прежде всего тех действий, где он шел в наступление в «одном ряду» с рунами, оберегающими трактир «У веселого тролля». На таком уровне общения обмануть искусственные, но такие отзывчивые разумы плетений было невозможно. Рун в мраморе — в той его части, которых касались ладони мастера, стало больше; настолько, что Ментальному мастеру стало больно смотреть туда. Но с командой: «Вперед!», — он не спешил. Саша сейчас совсем не горел желанием подселить к Джесси квартирантку. Да и вообще — о такой «помощнице» он не то что не мечтал…

— К тому же у тебя, Наденька, собственная «квартира» имеется. Вон — ждет тебя на столе. Так что…

Теперь разум Мастера, отрешенный от сомнений, холодный, как у хирурга перед сложной операцией… действительно выдал команду, какую мог произнести какой-нибудь практикующий профессор в своей операционной; только сейчас в Сашином сознании промелькнул образ такого профессора, какими их обсмеивают в анекдотах. Примерно с такой командой: «Скальпель! Спирт!! Огурец!!!». Александр, протягивая правую руку назад, произнес единственное слово: «Камень!».

Вообще-то он мог сунуть эту руку в карман пояса, и достать любой; из «поселившихся» там совсем недавно. Или старожилов отсека, что был отведен под драгоценные Накопители. Но он сделал, что сделал, и с изумлением, и гораздо большим удовлетворением принял нагретый в чьей-то ладони Камень. Мастер узнал этот Накопитель на ощупь; по многочисленным граням, которые сам недавно отмывал, и обтирал от влаги. К двум предыдущим чувствам прибавилось еще и благодарность к скуповатому гному, который не задумываясь пожертвовал такую драгоценность ради спасения чужой, в общем-то, для него девушки.

Толстый хомяк в его собственной душе бешено взвыл; он-то хорошо понимал, что Глава свою благодарность обычно возвращает десятикратно, если не стократно. Но Саша лишь цыкнул на него, и прижал одну из прозрачных граней к стене. А вторая ладонь, так и не отнятая от мрамора, начала выпускать в толщу стены тонкие и злые ниточки маны. Это было подобием бичей, какими пастухи сгоняют в стойла стадо. Сравнение было, быть может, не совсем корректным и очень обидным для Наденьки. Но оно работало!

К нитям-хлыстам тут же присоединились «овчарки» — крохотные юркие Руны, которые не давали затаиться в стенах какого-нибудь чуланчика частичкам сущности девушки.

— Так, ребятки, так, — поощрил их Мастер, — ни одного шанса. Не хватало еще мне…

Он, не переставая контролировать ход «операции», расхохотался; естественно, беззвучно. Вспомнил сейчас свои размышления в первый день здесь, в мире Ваалдам.

— Если я все-таки промахнулся с вариантом, — обратился он к той части сущности Надежды, которая уже теснилась в Камне, — то в психушке мы очнемся на соседних кроватях. Я — по причине своего чересчур богатого воображения, а ты — потому что мы с Рунами пропустили кусочек твоей сущности…

Но вот, наконец, он вместе с плетениями, уплотнившимися в районе его правой ладони до состояния сплошного пятна, выдохнул: «Все!», — и оторвал и ладонь, и Камень от стены. Последняя нить маны, что протянулась от его руки внутрь мраморной толщи, несло единственное слово: «Спасибо!». Реакции микроскопических помощников Александр не ждал. Теперь его мысли были заняты поиском решения очередной задачи — как вытряхнуть, или перелить человеческую душу из Камня в ее собственное тело. Первой, как обычно это случалось, в памяти и на кончике языка возникла, и сорвалась в замерший в тишине и ожидании зал крылатая фраза: «Душа ушла в пятки». Вот этому, на первый взгляд, парадоксальному направлению он и решил следовать. Застежка на куртке белоснежного меха, которую сам же Мастер-артефактор скроил и «сшил» по фигуре Надежды, распахнулась на груди полностью, показав всем земной бюстгальтер, и все, что он не мог скрыть. Сам Шеф глянул прежде всего на то место, на котором недавно покоилась его ладонь. Накопитель очень органично лег на пупочную впадину девушки. Мастеру даже показалось, что нежная девичья кожа и грани Камня взаимно притянулись — как очень мощные магниты. Так что Саша без опасений выпустил из руки нагретый Накопитель, в котором лишь он сам, да лежащая без сознания девушка могли различить какое-то смутное брожение, и отступил к тому краю стола, над которым чуть торчали сапожки все из того же меха, с встроенным внутри слоем непробиваемой кожи крила. Сапожки в одно мгновение оказались на столешнице, чуть в стороне от главного действа этого вечера — так надеялся уставший немного Мастер. Там же оказались белые носочки, явно изготовленные на одной из земных фабрик. А ладони Александра, недавно гревшие мрамор, теперь вцепились в девичьи пяточки — уже после того, как отросший коготь нацарапал на них нужные Руны.

Шеф не спешил с целительным плетением, несмотря на то, что на бледных пятках проступили капли крови. Он прежде огляделся, отметил, что света, который врывался снаружи в большой зал, явно недостаточно, и послал в углы помещения большие клубки маны. Теперь стал хорошо виден процесс, что начался, как только кроваво-красных капель коснулось очередное плетение. Это была Руна Призыва, и главным для Мастера теперь было не упустить то мгновение, когда сущность девушки полностью вернется в тело, и не начнет изливаться из него уже в другом месте — там, где дрожали набухшие капли крови.

Действо чем-то напоминало то, что Александр видел под высохшим дубом, с которого свисала не менее сухая драконья шкура. Камень на животе девушки медленно истаивал, но лишь Ментальный Мастер мог видеть, как тонкие нити его структуры сползают слой за слоем, и исчезают в теле. А его ладони фиксировали, как теплеют голые девичьи подошвы. Наконец, послышался громкий всхлип, отразившийся в огромном пустом помещении гулким двойным эхом. Это остаток Накопителя одним мгновеньем втянулся в пупочную впадинку, и одновременно с шумом втянула в себя воздух Надежда. Саша готов был поверить, что ее глаза открылись с чуть слышным щелчком; но всеобщее внимание — и его собственное тоже — было приковано к тому, как как девушка вдруг дернулась, и попыталась вскочить на ноги — прямо на столе. В результате она оказалась сидящей на столешнице, тоже изготовленной из материала, подобного мрамору, и тут же принялась судорожно застегивать на груди куртку.

Сам же Глава бережно и аккуратно, как маленькому ребенку, натянул на ее ножки носочки. А потом и сапоги надел, скрыв тем самым от нескромных взглядов крохотные ранки, уже зарастающие под носками. Больше всех остальных интерес к этим следам от артефактных когтей Мастера проявил Умник, пополнивший коллекцию образцов крови. Шефу было безумно интересно посмотреть на результаты анализа этих образцов, но он сдержал и себя, и искина сумки, пообещав разобраться со всем позже, в спокойной обстановке.

Теперь же он, подмигнув землячке, ошарашенно переводившей взгляды с одного лица на другое, состроил строгую мину на своей физиономии:

— Ну, и почему мы нарушили устав караульной службы? — почти прорычал он в лицо не дрогнувшей девушки, — почему не выполнила распоряжения Грома?

— И ничего я не нарушила! — Надежда на удивление быстро приходила в себя, в который раз показывая исключительные адаптационные способности.

Лишь в самой глубине ее глаз, сейчас таких невинных, Саша по-прежнему видел тот самый крик души: «Домой хочу, к маме!». Но воспитательный момент в его общении с вернувшейся к жизни девушкой никуда не исчез. Поэтому он и спросил, добавив в голос металл:

— И как же ты оказалась у двери?!

— А я спиной вперед, — не моргнув глазом заявила Наденька, — и с Равнин я глаз не сводила — как велел дяденька Гром. Вот так!

Она спрыгнула со стола, и направилась было к лестнице — словно была в «родном» трактире.

— Стоять! — громкий приказ-шипение заставил сжаться и пригнуть головы не только землянку, но и всех, кто присутствовал здесь при сеансе возвращения заблудшей души в тело. Этот так Мастер Общения попробовал вплести в собственный голос грозный оклик Большого Змея. Казалось, воздух сейчас заполнился испарениями стрелок сухого яда. Долгие секунды ожидания, и… вполне обычный голос Шефа:

— Всем находиться здесь — до тех пор, пока я не пробегусь по комнатам. Гром, Тарзан — проследите. Зай — за мной!

Осмотр Мастер начал с подвала, с того помещения, которое в трактире «У веселого тролля» отвечало за системы освещения и водоснабжения. Здесь, в бывшей резиденции Алекса вась Худоба, подвал был абсолютно пуст. Но к приему новых хозяев он был готов — и открытым вентилем скважины, и гнездом Накопителя, который давно ушедшие… Ушедшие здесь оставили.

— Может, надеялись вернуться? — подумал Александр, полностью заправляя Камень маной.

В подвале тут же вспыхнул свет, заставив тролля крепко зажмурить глаза. Сам Мастер, передвигавшийся в полутьме с удивительной легкостью, такой вариант предвидел. Потому свои очи он прикрыл заранее. Так и получил сообщение искина этого Дома о том, что тот «проснулся» от долгого сна, и готов приступить к своим прямым обязанностям.

— Вот и приступай, — буркнул ему Мастер с помощью Джесси, — а вот эти ребята примут работу. Прежде всего тестирование всех служб здания. Кстати — за какой участок ты отвечаешь? Апартаменты с оранжереей, гараж тут имеются?

— «Службы Дома готовы на 100%, — отрегировал на интерфейсном экране искин, которому Александр пока поленился дать имя, — жду команды Шефа…».

— Ты забыл про гараж с апартаментами, — тут же напомнил ему Шеф.

— «Связь с сегментами Дома, названные Шефом «гаражом» и «апартаментами с оранжереей» отсутствует. Предположительно, из-за отсутствия маны в энергетических Узлах сегментов.

— Но они есть?

— «Есть, Шеф».

— Алекс вась Худоб использовал эти помещения?

— «Информация отсутствует, Шеф».

— Ну, хоть какая-то информация об этом Разумном имеется? Жил он в этом Доме?

— «Разумный с внешним обликом, переданным искином Умником, ограниченно пользовался помещениями Дома в течение 234,48 лет по времени мира колонизации».

— Откуда внешний облик?… Джесси, твоя работа?

Ответа он ждать не стал, тут же задал новый:

— И где он жил, наш таинственный Худобин?

— «В апартаментах на третьем этаже Дома, Шеф».

— Значит, выше он подняться не смог, — позволил себе порадоваться Александр, — ту комнату на третьем мне покажешь позже, договорились?

— «Договорились, Шеф».

— А пока жди — мы прогуляемся без тебя.

В коридоре, зале и на лестнице было светло — это Зай, шагавший впереди, включал освещение перед толпой. Но на лестничной площадке четвертого этажа он вынужденно остановился; двери перед ним не открылись.

— И не могли открыться, — хмыкнул Мастер, вглядываясь в плетения, — Умник, разберешься?

— «Уже, Шеф, — тут же отозвался помощник, — определено соответствие Защитных Рун и Рун Стазиса, близкое к 100% подобным в помещении, идентифицированном, как «Трактир «У веселого тролля».

— Мудрено, — покрутил головой Саша, — но вполне понятно. Открываем?

Ответа он не ждал, поскольку вопрос задал самому себе. Сам же и ответил — действием. Руну привязки к плетениям даже не нужно было вспоминать; Умник уже приготовил ее к применению. Единственно, что чуть задержало процесс — еще один вопрос, который задал себе Мастер: «Нужно ли пускать внутрь Банка с Байяной?».

Его Мастер обошел; достаточно изящно. Он предположил, что закрома Узла питания тех апартаментов, двери в которые были пока заперты, тоже пусты. А время ужина давно миновало… по крайней мере, для него самого. Потому он и повернулся к Заю с гвардейцами и гномам с новым распоряжением. В результате они затопали башмаками вниз по лестнице, и дальше — за орехами, и остатками змеиного мяса. Мастер же поспешил отрыть двери перед девушками.

Эта часть здания на первый взгляд ничем не отличалась от того, к чему привык сам Александр и Надежда с Малышкой. Последние сразу помчались наверх, в полутьму летнего сада. Мастер улыбнулся, услышав их восторженные крики, а сам машинально направился к неприметной дверце энергетического Узла. Крики наверху, немного поутихшие, разразились с новой силой, когда и в оранжерее вспыхнул свет. Мастер, не напрягая воображения, тут же обозвал местный искин Домовым, а его страхолюдного помощника…

— «Неужели Страшилой?», — с изрядной долей сарказма в голосе спросила Джесси.

— А что тебе не нравится? — улыбнулся в ответ Шеф, — я еще и вот так сделаю!

Уродливая физиономия искина второго Уровня потекла, на глазах приобретая утонченные черты французского киноактера.

— «Не запутаешься?», — сарказма у помощницы только прибавилось.

— С какой стати? — даже удивился Командир, — включи элементарную логику, Джесси…

— «Цепочку?», — хмыкнула частичка самого Мастера.

— Вот именно — кивнул он, — раздваиваться, и жить сразу на два Дома я не собираюсь. Так даже меньше путаницы будет. Не нужно думать, вспоминать, в каких именно апартаментах остановился. Назвал Страшилой — и полный порядок. А видеоконференции с этими искинами устраивать не собираюсь. Что там обсуждать? Меню?! О! — кажется, наши.

Мастер назвал «нашими» и Банка с Байяной, хотя принимать их в клан пока не собирался. Но на четвертый этаж Дома пропуск «выписал». Гномы вошли, озираясь, увешанные кейсами, словно доспехами; так что Александр невольно вспомнил Банку, и свое обещание представить ее пред очами родителей не позже завтрашнего утра.

— «Что, бессонная ночка предстоит? — в очередной раз съязвила Джесси, — будешь думать, прежде чем разбрасываться обещаниями».

— Ты забыла одну очень важную вещь, — усмехнулся в ответ Мастер, — одну особенность нашего с тобой организма».

— «Какую?».

— Позже продемонстрирую, — загадочно улыбнулся Саша, направляясь впереди троллей, сгибающихся под тяжеленными кусками мяса, — а пока, как говорится в одной поговорке: «Не пора ли нам…».

— «Тебе главное — пожрать. Проглот!».

Саша на такую характеристику помощницы обижаться не стал. Он вообще не отреагировал на нее, поскольку был занят очень важным делом — изучал меню, и советовался по поводу этого со Страшилой, и невидимым искином пятого уровня. Так что совсем скоро девушки, явно набегавшиеся в оранжерее, и получившие массу положительных эмоций, примчались в столовую, привлеченные запахами стряпни. Мастер успел предупредить троллей, чтобы от них не просочилось ни грамма информации о том, что за мясо сейчас присутствовало на столе в виде сразу нескольких блюд. И теперь полностью отдался греху чревоугодия. Болтовня девушек, прежде всего, Надежды, ему нисколько не мешала. Девушка успевала не только отпробовать из многочисленных тарелок, что ловко менял перед ней местный «Ален Делон», но и хвалиться своей наблюдательностью.

Отличия от первого Дома здесь, оказывается, были. По крайней мере, в оранжерее. Сам Мастер — поднимись он на верхний этаж — отметил бы, конечно, что растения там расположены иначе, да и видовое разнообразие присутствует. Землячка же это самое разнообразие могла продемонстрировать, достав из кармана нового одеяния блокнот с рисунками.

— Вот, — обрадовался Шеф, отвлекаясь от очередной перемены блюд, и показывая пальцем в этот атлас флоры Ушедших, — зарисуешь и здешние цветы. А потом покажешь, как сильно различались вкусы жителей двух Домов.

Этим он надежно, и практически без всякого принуждения запирал Наденьку в Доме, на двух гектарах площади, максимально приспособленной к жизни. Здесь Ушедшие жили сотни лет, по два десятка на каждую смену. Сколько предстояло пробыть Надежде?…

— Нет, — откинулся он на спинку привычного полукресла, — неважный из меня Оракул получается. Одно знаю точно — к воскресенью, по земному исчислению времени, мы должны быть с ней дома. И мы там будем!

Джесси с Умником промолчали, хотя Мастер явственно прочувствовал их желание поделиться какой-то информацией. Скорее всего, это была очередная таблица с движением по восходящей графика роста знаний и умений Основного Носителя — после излечения землячки, и последнего утверждения Шефа. А сам он повернулся к Заю, который давно уже отвалился от стола с набитым пузом, и сейчас с некоторым изумлением и даже удовольствием (трактирщик!) наблюдал, как Глава впихивает в себя остатки десерта.

— Зай, — сказал, наконец, Александр, — командуй тут расселением. Баня здесь, кстати, тоже есть. На меня апартаменты можешь не бронировать. Я в другом месте спать буду…

Искину, отвечавшему за порядок на трех нижних этажах и в подвале этого Дома, он так пока и не придумал имени.

— Веди, — велел Мастер ему, оказавшись на лестничной площадке, — куда обещал.

Вообще-то ничего искин никому не обещал, но адрес, который ему сообщил Саша, запомнил. Точнее, еще раньше передал координаты нужного места помощникам. Так что сейчас сытый и довольный парень легко сбежал по лестнице на один этаж, и оказался в длинном коридоре, перед дюжиной закрытых дверей. На одну из них — первую по левую руку, и показала Джесси. Но Мастер повернулся направо, вызвав изумленный вздох помощницы.

— Надо же будет с чем-то сравнить, — пояснил свои действия Александр, — почему вась Худоб выбрал именно этот номер? Просто потому, что он первый?

Апартаменты здесь были точной копией тех, что когда-то сам Мастер демонстрировал Малышке. И кровать в спальне была так же аккуратно заправлена, и в ванной комнате все было готово к приему постояльцев. И Глава — к еще большему изумлению помощников — выскользнул из костюма и берцев, пустив бурную струю горячей воды в ванну. Впрочем, он тут же переключил смеситель, вызвав такое же давление водяной струи, но уже разбитое через ситечко на множество нитей, бьющих с силой клинков.

Александр с удовольствием встал под обжигающий водопад, чувствуя, как вместе с потом и невидимой грязью в сливном отверстии исчезает усталость и остатки тех негативных эмоций, на которые был богат этот длинный день. Он поначалу никак не отреагировал на выпад Джесси:

— «Ты моешься, словно перед битвой!».

— Кто знает, что нас ждет за той дверью? — пожал Шеф плечами, перекрывая подачу воды, и с опозданием вспоминая, что здесь тоже нет ни полотенца, и ничего другого, способного его заменить, — может, именно отсюда Худобин провалился на Землю. Не хотелось бы нести в родной мир чужую грязь.

Он вышел в комнату, освещенную лишь светом звезд, голышом — точно так же, как в первый свой день в мире Ваалдам. И непроизвольно улыбнулся, вспомнив ту быстротечную помывку, Боблу с горшком, прижатым к животу и…

— Хватит, — мотнул он головой, — так всю ночь можно вспоминать. Пора и за дело.

Мастер отряхнулся всем телом, как пес («Малыш и Джесси», — с теплотой вспомнил он), и, призвав к жизни знания и навыки Мастера Стихий — одновременно Воздуха и Огня — постоял с полминуты, жмурясь и релаксируя теперь в струях теплого воздуха, которыми его обдавал очень мощный, хотя и невидимый и неслышимый фен. А через вторую половину той же минуты уже стоял перед дверью, скрывавшей какую-то часть тайны Алекса вась Худоба. Не было ни трепета, ни какого-то предчувствия резких перемен. Так что в эту комнату Александр вошел так же спокойно, как в ту, что осталась за спиной. И внутри апартаментов ни один мускул в лице не дрогнул, когда он оказался лицом к лицу с Ушедшим. Не живым, конечно — как практически мгновенно распознал Шеф — а с мастерски выполненной проекцией.

Саша подавил в себе желание ткнуть в эту фигуру, зависшую со скрещенными ногами посреди большой комнаты — точно, как земной Будда; а еще — похлопать ладонью по уродливой щеке, с вопросом:

— Кого ждем, парень?

Логика подсказывала, что эта с виду абсолютно материальная проекция ждет тут кого-то из «своих», Ушедших. Ждет тысячи лет, и не рассыплется, пока не передаст какое-то сообщение, или не будет развеена плетением, более могучим, чем то, которое поддерживает псевдожизнь в этом фантоме многие тысячи лет.

Мастер двинулся вдоль стены мимо этой копии Ушедших в другую комнату, в спальню. Единственное, чем она отличалась от всех остальных ей подобных в этом Доме, и трактире «У веселого тролля», это тем, что на широкой кровати, в покрывале, скрывавшем матрас, отпечатался контур человеческого тела. Этот глубоко вдавленный оттиск мог принадлежать только Худобину. И Глава сейчас чуть ужаснулся — представил себе, как этот чародей, одинокий в целом мире, а может, и во множестве миров, лежит здесь часами и днями, в бесплодной попытке разгадать тайну фантома.

— «Почему бесплодной?», — поинтересовалась Джесси.

— А я сейчас вам покажу, — ответил Александр, возвращаясь в комнату, которая в апартаментах служила чем-то вроде гостиной.

Он обошел вокруг неподвижно застывшей в воздухе фигуры, остановился напротив ее лицевой части; теперь два лица — человеческое и невероятно уродливое и угрожающее — разделяло не больше двух десятков сантиметров. Мастер набрал полную грудь на удивление свежего воздуха, и выдохнул его прямо перед собой; с приказом, на языке Ушедших:

— ГОВОРИ!

Уродливое лицо напротив дрогнуло. Прежде всего, редкими ресницами, и веками, которые вдруг распахнулись, и фантом уставился вполне разумным и живым взглядом на человека, потревожившего его тысячелетнее ожидание. Следом зашевелились губы, открывая рот. Саша не дрогнул, когда показались внушительные, сравнимые с тигриными, клыки. Он постарался не упустить ни одного слова, ни единого оттенка интонации сообщения из далекого прошлого. Впрочем, слов было немного, а интонация отсутствовала совсем:

— НАС МНОГО, А ТЫ ОДИН… СЛЕДУЙ ЗА НАМИ…