Родной пришелец

Игра в прятки

Картавый голос сотрудника ФСБ был спокойным, но было понятно, что отвечать следует быстро и без раздумий:

— Меньше часа назад ваша группа по какой-то причине использовала экспериментальные автоматы. Где это было? Вы попали во что-нибудь?

Никита вновь бежал по ночному лесу. Летательный аппарат кружил где-то далеко позади.

— Кажется, они не ожидают, что ты быстро бегаешь. Преследователи далеко позади нас, — так спокойно сказал Федька, словно будничный рапорт произносил.

Прыгнув на ближайшее дерево и совершив несколько мощных скачков с одного на другое, Никита замер, прижавшись к стволу. Всё внимание было направлено к месту, где громыхал летательный аппарат. Сенсоры с помощью усиления доносили шум работы моторов, голоса людей, собачий лай. Через несколько минут стало понятно, что люди рассыпались на несколько групп и продвигаются по лесу в его направлении. Часть машин завела моторы и уехала в неизвестном направлении. Никита заговорил всё ещё взволнованным после контакта голосом:

— Федька, они, кажется, имеют что-то похожее на земных собак. Они могут использовать их, чтобы идти по следу! — благо, что шлем не дал бы кому-либо услышать его.

— Да-а-а? — скептично спросил Федька, в собственной базе данных которого было мало информации о домашних животных.

— Поверь, Федька! У нас в доме живёт одна из породы домашних колонизаторских овчарок по кличке Рама. Она свой корм где хочешь отыщет!

— Прямо как атомарный газовый анализатор! Расскажешь как-нибудь поподробнее? — с искренним любопытством спросил Федька.

— Расскажу. Только давай уйдём отсюда подальше.

— Если ты опасаешься выслеживания собаками, лучше продолжай перемещаться скачками по деревьям, — резонно заметил компьютер.

Дальнейший путь Никита так и прыгал с одного дерева на другое. Костюм позволял совершать подобные перемещения без особого напряжения, и Никита мог попутно в некоторой степени даже наслаждаться этой «прогулкой» по лесу. Шлем не скрывал от него приятный запах хвои. Сенсоры легко улавливали следы активной жизни здешних обитателей: жужжание крыльев насекомых и хлопанье крыльев ночной птицы. Небо над его головой немного затянуло дымкой, но всё же были видны местные звёзды, без эмоций наблюдавшие за маленьким странником на чуждой ему планете. Местная луна имела такое расположение пятен кратеров, что была похожа на лицо огромного существа… И уже ни что не напоминало о той трагедии, что произошла совсем недавно в этой космической бездне.

— Капитан, можно вопрос? — в какой-то момент нарушил молчание Федька.

— Конечно, — согласился Никита.

— Что за фраза «Испепели тебя Вспышка», которую ты порой очень эмоционально выкрикиваешь?

Никита был искренне удивлён, потому что даже не замечал, когда кричал что-то подобное.

— Правда что ли?.

— Могу запись загрузить… — начал Федька.

— Нет-нет, я верю, — улыбнулся Никита, — Это папа так порой на эмоциях ругается. Вспышка — класс быстроходных боевых катеров, которые первыми приходят на помощь военным на дальних рубежах и в свободном космосе. Учитывая то, что за пределами изученных систем может встретиться ранее неизведанный противник, такие катера при довольно малом размере имеют очень мощные двигатели и чудовищной силы вооружение. В идеале они должны действовать столь быстро, что враг должен заметить лишь вспышку сработавшего оружия за секунду до своего уничтожения, но не сам катер. Вот военные так и ругаются, когда их что-то довело.

Он вернулся к озеру, куда упала капсула, но обогнул его и забрался на дерево на самом дальнем берегу, чтобы понаблюдать, что будет дальше.

— Капитан, я считаю, что сидеть вот так на дереве, пусть и на некотором расстоянии, не очень разумно. Мы ещё не знаем возможности их техники. Если тебя поймают? — говорил с заботой и тревогой компьютер.

— Федь, мне нужно передохнуть и привести мысли в порядок. В костюме я могу двигаться часами, но куда? Боюсь, что бегая по ночному лесу, не зная о местных людях, я натолкнусь на неприятности, как вышло с тем мужчиной. Давай посмотрим, что они тут будут делать. К тому же уже светает, — небо наполнялось предрассветной синевой, — мне безопаснее переждать день в лесу.

— Я понял. Сенсоры на максимум. Буду предупреждать о подозрительной активности. Адаптирую поверхность костюма, чтобы максимально скрыть работу электроники и тепло твоего тела.

— Хорошая идея! Спасибо! — Никита был искренне рад подобным предложениям Федьки.

— Стараюсь, капитан, — спокойно ответила машина.

Стремительно наступающий рассвет раскрыл им карьер красивого жёлто-белого песка. Основную часть карьера занимало озеро — при дневном свете оно уже не выглядело таким большим, как показалось Никите ночью. Здесь кипела бурная деятельность.

На пляже люди в зелёном окружили широким кольцом тех ночных купальщиков, которых Никита видел, когда выбрался из капсулы. Купальщики сидели кто на песке, кто на каких-то стульчиках. Их по одному заводили в тёмно-зелёный тент, после чего через какое-то время выводили обратно.

На берегу, где Никиту подвергли бомбардировке, работала группа людей в больших белых костюмах с довольно массивными шлемами. Они что-то измеряли разнообразными датчиками, брали пробы воды, затвердевшего и ставшего похожим на карамель песка.

Люди в зелёном с чем-то в руках, что Федька оценил в качестве оружия, ходили по берегу. Отдельные их группы ходили по лесу и не давали приближаться к карьеру всем, кто был не в их форме. Пару раз они проходили вблизи дерева, на котором сидел Никита, но ему удалось сдержать нарастающую панику и не выдать себя бесполезным прыжком на соседнее дерево.

Больше всех внимание Никиты и Федьки привлекли два человека.

Один был в тёмно-зелёной форме с золотистыми знаками отличия на плечах. Одежда скрывала его комплекцию, но было очевидно, что он довольно субтильного телосложения. На лице он носил небольшую оправу очков с прозрачными стёклами — Никита посчитал это каким-то устройством. Мужчина имел жидкие каштановые волосы немного седые у висков. Прихрамывая на правую ногу, он неспешно ходил по песку вблизи того крупного тента, куда уводили купальщиков. Периодически он останавливался и курил — Никита как-то в одном историческом кино видел подобную привычку у людей прошлого и знал о ней, а вот у Федьки была масса вопросов в духе «Зачем же дышать дымом? Это же просто противно!». Часто к этому человеку подбегали другие «зелёные» и что-то докладывали. Он слушал их, что-то говорил, указывал уверенными жестами в разные направления, после чего люди бежали выполнять распоряжения. Пользуясь звукоизоляцией шлема, Никита рассуждал вслух:

— Если брать за основу то, как повели бы себя у нас в подобной ситуации, то эти в зелёном — военные. А тот у них — местный главный.

— Хорошо. А кто тогда вон тот? — Федька выделил на обзорном экране зелёным кружком другого человека, так же заинтересовавшего и Никиту.

Это был довольно тощий человек с «прилизанными» соломенного цвета волосами, острыми чертами лица. Особенно выделялся острым углом его нос. Он был одет в тёмно-серую одежду строго вида, сильно отличавшуюся от военной формы первого человека. Он не ходил по песку, а лишь стоял на одном месте, сложив руки на груди, и всматривался на противоположный берег, где ночью вышел из воды Никита. Иногда к нему подходил главный военный, что-то говорил — тот лишь кивал в ответ.

— Не знаю. Но военный с ним советуется. Может быть, какой-нибудь учёный? Наши военные на падение неизвестного объекта или инопланетного корабля позвали бы инженера для оценки найденного аппарата, биолога для анализа формы жизни… Или ещё кого-нибудь.

Никита внимательно всматривался в лицо этого типа, когда тот медленно развернул голову и направил взгляд в сторону деревьев, где укрывался мальчик. У Никиты аж дыхание перехватило. В увеличении он видел все нотки выражения лица этого странного мужчины: тот с ироничной улыбкой медленно поводил взглядом светло-серых глаз туда-сюда — словно это сканер был, а не живой человек. Потом развернулся, крикнул на прощание военному достаточно громко, что система усиления и очистки звука донесли до него спокойный, чуть картавый голос:

— Сейчас подъедет кран и грузовик с большой «фарадейкой». Ты знаешь, что делать, полковник! — после чего куда-то ушёл.

Когда солнце было достаточно высоко, купальщиков отпустили. Команда в белых костюмах расставила вокруг места бомбардировки столбики и натянула между ними жёлтую ленту с какими-то надписями. Меж тем на воду спустили три лодочки, на каждой из которых были люди в чёрном с жёлтыми баллонами за спиной. Никита с интересом наблюдал за ними, но когда они бултыхнулись в воду, ему стало не по себе.

— Федька, — позвал он.

— Да, капитан?

— Кажется, они ищут капсулу, — с потрясением в голосе сказал Никита.

— Это было бы логично. Но это очень затрудняет наше положение. После уничтожения рации я очень рассчитывал на маяк капсулы. У нас, конечно, сейчас нет средств забросить её вне зоны помех, но сама недоступность капсулы делает шансы на эвакуацию… Низковатыми, — последние слова Федька попытался произнести бодрым тоном, чтобы уж совсем не угнетать мальчишку.

Опасения сбылись. Через час на пляже показалась машина с довольно крупными колёсами. К ней зацепили толстую лебёдку, другой конец которой один из тех людей с баллонами на спине унёс с собой в воду. А через несколько минут на берег волоком вытянули его капсулу. Вновь набежали люди в белых костюмах со своими приборами и стали суетится вокруг аппарата. Чуть позже подоспевший подъёмник на гусеничном ходу погрузил капсулу на одну из зелёных машин, что Никита видел ночью. Но внимание привлекло то, что люди не просто положили капсулу в кузов, а сперва заперли её в какую-то многослойную клетку.

— Капитан… — начал говорить Федька, но Никита, очень любивший среди школьных предметов физику, уже догадывался, что сейчас скажет компьютер.

— Они заглушили маяк? — с едва скрываем отчаяньем озвучил он свои страхи.

— Да. И, как я считаю, не только обычный радио-маяк, но и импульсный, — растерянно ответил компьютер.

— Получается, о крушении Кукушки теперь не узнает ни один аванпост? Разве что капсула успела отправить хотя бы один импульсный сигнал… — с надеждой произнёс Никита.

— Нет, капитан. Первая активация импульсного маяка происходит через двадцать пять часов после крушения, поскольку считается, что за это время помощь уже подоспеет и не будет необходимости расходовать энергию. Зато при отсутствии помощи импульсный маяк срабатывает далее всё чаще, пока не переходит на постоянный сигнал. Но при блокировке нам это не поможет. Единственное, что осталось у нас из аварийных передатчиков — это маломощный маячок костюма. Но я отключил его для того, чтобы скрыть работу электроники скафандра. Всё равно его мощности не хватит пробить их аномально высокий радио фон, а вот выдать тебя он может.

Никита, всё более погружающийся в пессимистичные мысли по поводу своего ближайшего будущего, лишь отстранёно согласился.

— Да. Это правильное решение.

Военные несколькими группами, часто в сопровождении собак вновь стали интенсивно обшаривать лес. К счастью, вверх они даже не смотрели. Никита же далее разглядел, как удалился главный военный. Как через час пляж наводнили люди с кучей другой техники, осветительных приборов. Было много шума и суеты. «Журналисты» — вдруг понял Никита. Дома он редко смотрел новости, но сходство было очевидным. Несколько часов ему удалось поспать. Костюм надёжно удерживал мальчика на дереве, так что можно было не опасаться случайно падения вниз.

— Скоро стемнеет. Куда направимся этой ночью? — поинтересовался Федька, когда Никита проснулся.

Никита хотел сказать что-то в ответ, но живот сильно заурчал, оборвав его на начатой фразе.

— Ого! Какой в тебе моторчик! — удивился Федька.

— Слушай, я же не ел с ужина до обнаружения этой планеты. Мы с капитаном так нормально и не позавтракали, когда увлеклись поиском «новой цивилизации».

— Ну у этой проблемы три варианта решения. Первый: распаковываем запасы в ранце. Второй: включаем в ранце установку по переработке органики в пищу — хорошо, что ресурса здесь навалом. Третий: идём искать еду у местных. Они же тоже люди, а это значит, что и еда у них вполне человеческая. Домашняя, можно сказать! — бодро закончил Федька.

Домашняя… Ещё год назад — до четырнадцати лет — он в каникулы был бы направлен не на практику, а домой. Мог бы обнять маму, двух младших сестрёнок. Лере ещё восемь — её тоже пока отправляют на лето домой, а Лисе только два года — она ещё даже не усвоила «Первое правило человечества». Папа выбрался хотя бы на неделю из своих полётов по дальней космической разведке и с удовольствием послушал бы рассказы Никиты о школе, а потом сам рассказал бы об успехах флота в освоении соседней галактики, о планетах, которые в ближайшие столетия могут стать нашими новыми колониями. А под конец лета с практики вернулись бы два старших брата и старшая сестра. У старших в семье педагоги выявили разные склонности к профессиям, поэтому у них совершенно различающиеся практики. Сестра Ная изучает какие-то минералы на одном из гигантов системы БСЭ-312. Самый старший брат Алекс пошёл в маму — изучает растения, которые можно выращивать на новых колониях для создания пригодной атмосферы, еды, сырья, биотоплива и биотроники. А средний из сыновей семьи Аскаровых — Винсен изучает новые способы сверхсветовых перемещений и путей освоения смежных Вселенных.

Из всех шести детей в их счастливой семье только у Никиты проявился отцовский «синдром одиночки» — склонность к действиям вне команды, принятие ответственности только на себя. При любви к астрономии и техническим наукам, как было в Никите, таким людям предлагают специальности водителя колонизатора типа Кукушка, космическая разведка, военное патрулирование границ и некоторые другие. Практика на колонизаторе была для Никиты первой. А вот будет ли вторая?

Одиночество навалилось на него. Чудовищное одиночество. Он от природы был из тех людей, кто комфортно переносит отсутствие собеседника, компании, команды. Но здесь… На этой страшной планете были миллионы людей, а Никита ощущал при этом, что он абсолютно один. «Сюда бы капитана Рокинина, — вспомнил он своего наставника, — С ним и не страшно было бы, и поговорить можно. Да и придумал бы он что-нибудь. Точно придумал бы!».

— Эй-эй-эй… Капитан, — обеспокоенно заговорил Федька. Меж тем аккуратные манипуляторы в шлеме убирали прокатившиеся по щекам слёзы, — Прости. Глупую вещь сказал. Дом ни что не заменит. Но соберись. Не всё потеряно.

Никита глубоко вздохнул.

— Ну да. Мы справимся. У меня есть ты и НР. Должны справиться.

— Вот-вот! — бодро поддержал Федька.

Никита ещё раз перебрал в голове варианты. Начинать запасы не хотелось — они всё же ограничены. Есть переработанную органику можно, но на вкус это напоминает смесь резины и пережаренной картошки, а ему хотелось нормально поесть ещё и чем-то вкусным.

— Карьер продолжается через лес, а чуть дальше видно какое-то здание. Направимся туда? Может быть, там и еда найдётся. Хочу что-нибудь сладкое.

— Опять, капитан? — удивлённым голосом сказал Федька.

— Что значит «опять»?! — удивился в ответ Никита.

— Ну… Рокинин не особо любил сладкое, но я — бортовая аналитическая система. У меня всё на счету. И от меня не укрылось, как ты, в отличии от других практикантов, что бывали на нашей Кукушке, довольно сильно истощил запасы джема «Первопроходец».

— Но он вкусный! — виновато начал Никита, как вдруг вспомнил, что он здесь капитан, — Знаешь что? Сотри в записях все данные со словом «первопроходец». И давай уже двигаться! Засиделся я тут.

— Как скажешь, капитан! Я буду следить, чтобы мы не пересекались с военными. По моим наблюдениям несколько групп по три-четыре человека ходят кругами по этой территории.

— Ну поиграем в прятки! Найди ближайший отряд — будем идти за ним, пока они движутся в нужную нам сторону. Как пересекутся с другим, идущим более удобным нам маршрутом, сменим отряд. Где это будет лучше — будем просто отсиживаться в кустах. Идя за каким-то отрядом мы точно не встретим его внезапно на своём пути.

— Это у детей Земли такие прятки? — скептично спросил Федька.

— Ну меня братья летом любят затащить во всякие парки с аттракционами. Там есть различные военизированные игры, где надо прятаться и захватывать базу противоположной команды. Вот мы с братьями всегда так и делаем. Правда, меня там всегда ловят… — в голове Никиты пронеслись несколько сцен, когда из-за его неудач проваливалась вся команда.

— Ну сейчас-то у нас совсем другой расклад, — вмешался в ход рассуждений Федька, — камуфляж и усиление слуха поможет тебе пройти за ними!

— Точно! — приободрился мальчик.

Первый отряд не заставил себя долго ждать. Четверо военных без собаки неспешно шли по лесу. Уже смеркалось, но они ещё не использовали фонари или приборы ночного зрения. Солдаты вели разговоры на разные темы, смеялись. Никита перемещался за ними быстрыми перебежками между канавами и кустами. Он не стал прыгать по деревьям, так как Федька отметил, что они при этом предательски раскачиваются, а это в безветренную погоду может привлечь внимание. Вечерний сумрак постепенно переходил в летнюю ночь: сгущалась тьма, спадал дневной зной. Сменив два отряда Никита почти вышел из леса. Но следующий отряд, за которым он решил увязаться был с собакой. Это был крупный пёс, похожий на его колонизаторскую овчарку Раму, но на Земле такой породы Никита не знал. Хотя ему удавалось перебегать тихо-тихо, в какой-то момент пёс забеспокоился: он остановился, направил морду в сторону кустов, где сидел мальчик, и принюхался. А потом угрожающе зарычал, но подходить не решался. Военные остановились и стали всматриваться в лес, не понимая, в каком именно направлении животное чувствует опасность.

— Чего это он у тебя? — Никита услышал фразу одного из солдат, обращённую к хозяину пса.

— Да не нравится ему что-то, — тихо сказал хозяин и стал лучом фонаря водить по кустам.

— Эй! Кто здесь? — крикнул первый. А потом обратился к хозяину пса — Спусти ка его с поводка.

— Да я и так не держу — сам не идёт! Слушай, давай чирканём кусты? — смысл этой фразы Никите был не ясен, но звучало это очень плохо, — Очень уж хочется эти выданные нам винтовки попробовать. Первый раз такие вижу.

— А давай! Траты боеприпасов спишем на «подозрительное движение», — захохотал военный, — Скажем, «исполняли приказ ФСБ»! По тем кустам огонь!

Никита всем телом припал к земле, зажмурившись, всякими словами критикуя себя за идею следовать за военными и шепча:

— Максимум защиты! Максимум защиты!..

Раздались металлический лязг и щелчки, за которыми последовала череда шипящих звуков.