ХРОНИКИ ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА. Книга 3. Сын Бездны

Последняя неделя выдалась по-настоящему летней, с теплой погодой и солнечным настроением. Узнав заклинание, помогающее быстро запоминать материал, я перестала воспринимать сессию как угрозу. Жизнь с Каем казалась раем, где не надо скрывать, кто ты есть, и можно свободно любить, не заботясь каждый день о последствиях. За семь дней я успела сделать из «выставочной комнаты» уютную и обжитую квартиру. Кейнар пару раз мотался в Ардам, улаживая дела с владыкой и своими шахтами, а я готовилась к экзаменам.

В перерывах, долгих и не очень, мы гуляли по центру, паркам и всяким живописным местечкам. Кай обожал фестивали, и за неделю мы посетили целых три, благо в Москве их предостаточно. Но любимым нашим занятием оставались романтические посиделки на крышах. Или на берегу реки рядом с домом. Складывалось впечатление, что за одну эту неделю я отдохнула душой больше, чем за последние лет десять.

Поэтому неожиданное вторжение Хатона в нашу жизнь оказалось некстати. От слова совсем.

Вчера, разобравшись с очередными бумагами, Кай вышел из кабинета, налил себе кофе и, счастливый, отправился на балкон. Вышел он оттуда с таким лицом, будто его снова посадили в Касхат. С кейнаром мысленно связался Хатон с просьбой встретиться вечером и мирно поговорить.

Я отпустила его одного только потому, что меня задержали в институте. Когда я пришла домой, Кай уже ушел.

Он вернулся через час, со смесью удивления и смятения на лице. Услышав подробности их разговора, я чуть не упала со стула. И как бы это гнусно ни звучало, мне стало жаль Хатона. За три года я успела значительно углубиться в медицину и жизненную философию врачей, и небольшая часть сознания воспринимала Хатона не как врага народа, а как психически больного, который недавно вылечился и теперь понятия не имеет, что ему делать в этом мире. Кай даже не знал, что думать — настолько неожиданным оказалось поведение и цели брата.

К девяти часам следующего утра я приехала в институт как раз к началу лекции. Подруга что-то оживленно писала в телефоне. Увидев меня, мельком кивнула и сдвинула сумку в сторону. Непобедимая стратегия Стени в отношении мужского пола не изменилась — очаровать, выжать из человека все, что можно, набраться опыта… и если привязанность оставалась не очень сильной — бросить и идти дальше. Я искреннее сочувствовала всем, кому показалась симпатичной эта девушка.

Профессор уже пришел, и сейчас болтал с другими студентами, подготавливая материал. Лекция начиналась с минуты на минуту. Стени оторвалась от телефона и оглядела аудиторию:

— Что-то нашего брошенного не видно. Он обычно приходит рано.

— Толя всегда приходит рано, — задумчиво пробормотала я и открыла тетрадь.

В голове медленно выстраивались логические цепочки. Вспоминая материал, я на секунду отключилась от внешнего мира. Только нестройный гул голосов, запах бумаги, щелканье ручек…

В эту секунду двери шумно распахнулись. Я вскинула голову. В аудиторию ворвался Толя. Перескакивая через три ступеньки, он взбежал по лестнице на наш ряд и целенаправленно зашагал ко мне, протискиваясь через коленки одногруппников. Стени медленно отложила телефон:

— Он что-то знает, — шепнула она и расплылась в счастливой улыбке: — Какие люди! Давно я не видела тебя таким бодрым, что случилось?

Подруга не дала Толе сесть рядом со мной. Он вынужденно опустился на скамью и шумно втянул воздух. Парень явно нервничал. Вафельные волосы растрепались во все стороны, огромные глаза странно блестели. Толя посмотрел на меня в упор и тут же отвел взгляд. Я напряглась. Потом глянул снова, увереннее:

— Кори.

— Да?

Между нами сидела Стени. Она жестом подбодрила его.

И здесь преподаватель зычно объявил о начале лекции. Парень тут же поднялся и сел на свое место в другом конце аудитории.

— Что-то мне это не нравится, — вздохнула я и взялась за ручку.

Следующие полтора часа довольно интересной лекции по общей хирургии я периодически поглядывала на Толю. Он сидел как на иголках, постоянно чесался и что-то нервно строчил. Не знаю, как он выдержал лекцию. Когда профессор махнул рукой и пробубнил что-то вроде «а теперь исчезните», Толя пошел к выходу и подозвал меня.

Стени кивнула, что будет рядом. Втроем мы отошли в относительно тихий угол, где Толя развернулся ко мне и прямо спросил:

— Кто такой Леша?

Приехали.

— Мой парень, — недоуменно ответила я.

— Нет. Кто он такой?

— А кем он должен быть? Отряд приматы, семейство гоминиды, вид человек разумный. Что ты от меня хочешь? Могу тебе описать…

— Я знаю, что его настоящее имя — Кай, — тихо произнес Толя.

Стени охнула. Я заткнулась, отчаянно вспоминая, когда проговорилась. На лице парня появилось подобие удовлетворения.

— Я видел его вчера, — спокойно продолжил он, — пока шел домой. Кай встречался со своим братом, каким-то жутким одержимым типом. Он утверждал, что уже наполовину умер и молил о смерти от какой-то «стихии». Хатн, Хатан…

— Хатон, — подсказала Стени и обернулась ко мне: — Он здесь?

— Я не успела тебе рассказать, — мрачно ответила я.

— Меня испугало не ощущение, что он сбежал из психушки, — в голосе Толи снова появилась нервозность. — А то, что твой Леша-Кай с ним сделал. Кори, я не знаю, как простой человек может совершить такое. Сам факт, что он кого-то почти убил, сознательно, это, это… Ты вообще знаешь?! Он опасен, Кори! Ты понимаешь это?! Осознаешь, с кем ты спишь по ночам?

Черт, черт, черт!

— Толя, успокойся.

— Я просто волнуюсь за тебя, — выдавил он. — То, что я видел, это… чудовищно.

Мы со Стени переглянулись. Теперь Толе стоило больше волноваться за себя, чем за меня.

Я хорошо его знала. Как и то, что он не успокоится, пока не поймет все. Толя не будет спать ночами, он поедет в другой город, пойдет работать, чтобы накопить на билет в другую страну, он убьется, но узнает, что его интересует. Парню сильно не повезло оказаться вчера свидетелем встречи кейнаров. Он ступил на опасную тропу, и намерен идти дальше. До конца.

Я смотрела на подругу. Ее взгляд говорил: «Внуши ему забыть все. Сейчас. Пока не поздно».

Пока не поздно.

— Встретимся в восемь у тебя, — вдруг ляпнула я. — Надо кое-что тебе рассказать.

— Кори! — гневно воскликнула Стени.

— Я чего-то не знаю? — настороженно спросил Толя.

— Ты многого не знаешь, — тихо ответила я.

И потянув за собой подругу, ушла.

***

Около семи часов вечера, когда солнце неспешно поползло к горизонту, я зашел в знакомый подъезд и поднялся на двадцать шестой этаж. Несколько движений — и замок в черной железной двери щелкнул и открылся. Толкнув ее, я уверенно зашел в двухкомнатную студенческую квартиру и тут же поморщился.

— Приятель, иногда стирать носки бывает полезным… — пробормотал я и закрыл дверь изнутри.

Аккуратно переступая через завалы книг, одежды и ошметков еды, пробрался в небольшую кухню. Увидев кофеварку, тут же ее включил и проверил на наличие зерна.

Если Толя думает, что его никто не заметил, то он жестоко ошибается. Даже Хатон со своим синдромом неполноценности его увидел. Какая может быть слежка, если шпион даже не заботится, видно его или нет? Безусловно, я чувствовал присутствие парня за спиной, но когда Хатон шепнул: «там какой-то тип уже минут десять стоит у двери и не шевелится», еле сдержал смех.

Найдя в груде посуды чашку (пришлось хорошенько ее помыть), я налил себе кофе и вышел на открытый балкон. Внизу верещали на детской площадке дети, сверху плавали розовые облака. О том, что Кори назначила ему встречу, я тоже знал. Поэтому пришел заранее.

Дорогой гость ворвался в квартиру неожиданно. Послышался резкий поворот ключа, затем ругань, когда Толя споткнулся о книгу. Торопливо подняв, он с грохотом запихнул ее в шкаф, как и десятки других учебников. Захлопали ящики комодов, куда Толя прятал одежду. Немытая посуда отправилась в холодильник, еда в мусор, мусор под раковину. Через десять минут повисла тишина. Не сомневаюсь, что при Кори здесь царил идеальный порядок.

Я стоял за стенкой, медленно попивая кислый кофе. В отличие от хозяина квартиры, я позаботился, чтобы меня не было видно, а тень падала на стену дома, а не пол кухни. Нервный вздох. Заработала кофемашина. Пахнуло дымом дешевых сигарет.

Толя вышел на балкон, убирая зажигалку в карман свободных джинсов… но не донеся, увидел меня и вскрикнул, отпрыгнув на ограду. Кружка полетела на пол, стекло под ноги, кофе на детскую площадку, а зажигалка в облака.

— Ты что здесь делаешь?! — закричал парень, пытаясь отдышаться.

— Пью кофе, — невозмутимо ответил я. — По правде сказать, он ужасен.

Взлохмаченный, с бешеными вращающимися глазами Толя выглядел так, будто при нем взорвался динамит:

— Что за… Как ты сюда попал вообще?!

— Точно так же, как и ты вчера на улицу Новаторов. Не припоминаешь?

Услышав это, Толя смолк. Ладони стали влажными, в глазах помимо бешенства промелькнул страх.

— Подглядывать нехорошо, — я покачал головой и вылил остатки кофе за ограду. — Как ты это пьешь…

И вручив парню пустую кружку, отправился на кухню.

— Как мне тебя называть? — прозвучало вслед. — Ты ведь не Леша, так?

— Алексей Соколов, Андрей Иванович, Людовик XIV, Ван Гог, Шурик, Мурзик — как тебе нравится.

— Хватит прикалываться, — раздраженно ответил Толя, не сдвинувшись с места, и осторожно добавил: — Кай.

Я сохранял молчание. Оставаясь на безопасном расстоянии, парень ткнул в мою сторону сигаретой:

— Что ты сделал со своим братом?

— То, что ты слышал.

— Как можно убить человека наполовину? Это какой-то вид радиации?

Поиски нормального зерна не увенчались успехом. Я вздохнул.

— Можно и так сказать.

— А-а-а, я понял. Это ваша «стихия»? Вы называете «стихией» радиацию? Так

что с твоим братом? Лучевая болезнь?

— У тебя есть нормальный кофе?

— Что с твоим братом?!

— У тебя. Есть. Кофе?

Не вопрос. Внушение. Толя тут же ответил:

— У меня хороший кофе. Стоп, я не это хотел сказать. Что…

— Твой кофе ужасен. Где ты вообще нашел эту дрянь?

Толя взмахнул руками:

— Я не это хотел сказать!

— Меня не колышет, что ты хотел сказать! — зарычал я, сосредоточился и перенес из квартиры пачку хорошего зерна.

Повисла тишина. Толя смотрел то на меня, то на пакет.

— Откуда это?..

— Купил.

Парень сначала зажмурился. Открыл глаза, моргнул. Брови успели описать дугу от носа до лба и вернуться на место. Его и без того большие глаза превратились в два бирюзовых шара:

— Ты что… это… ЧЕГО?!

Тут он кинул сигарету на пол и бросился ко мне. Я успел увернуться, и парень налетел на стол. Увидев первое попавшееся оружие — поварешку — он выставил ее, как саблю, перед моим носом, и истерично закричал:

— Как ты это сделал?! Что ты сейчас сделал со мной, а потом с пачкой?! Кто ты вообще?! — на каждом предложении он поддавался вперед. — Не-е-ет, я знаю, кто вы. Ты и твой брат. Вы из такой засекреченной лаборатории, где на людях ставят эксперименты, да? Вкалывают наркоту всякую, мутации появляются, да? Волшебство там, магия, и прочие хрени, я прав? Я прав или нет?! ОТВЕЧАЙ!

Я медленно отвел поварешку от лица и мягко, стараясь не делать резких движений, ответил:

— Нет, малыш. Ты неправ.

— Я тебе не малыш, — прошипел Толя.

— Для меня все люди бестолковые дети. Ты в их числе, — и отойдя на шаг, усмехнулся: — Я все видел, парень, и знаю, что Кори назначила здесь встречу. Она хотела тебе кое-что рассказать, хотя я предпочел бы, чтобы тебе внушили все забыть. Я могу сделать это прямо сейчас, но не стану. А знаешь почему? Потому что Кори любит тебя, недоразвитого опарыша, как человека. И ценит. Не разочаровывай меня, чтобы я не сомневался, что ты достоин этих чувств.

Похоже, он понял, что в любой момент может стать трупом. И притих.

— И вообще, сделай нормальный кофе, — я бросил ему пакет.

Схватив его, Толя запротестовал:

— Ты мне кто, папочка, чтоб я выполнял каждое твое желание? Не буду я ничего…

Движение пальцем, и Толя развернулся к кофеварке.

— Еще как будешь. И свари его как положено, а не в этой тарахтелке.

Пока Толя орал, матерился и изумлялся, принудительно танцуя у плиты, я рассматривал медицинские учебники. И отметил, что слишком многое изменилось. Надо попросить Кори обновить мои знания.

— Господи, куда я попал, — беспомощно доносилось с кухни. — Что происходит, мамочки, что со мной происходит…

Тут раздался стук в дверь. Толя в очередной раз заорал, возмущаясь неподвижностью своих конечностей. Я встал и направился в прихожую, открыв замок:

— Добрый вечер.

Увидев меня, Кори вскрикнула. Стени за ее спиной протянула:

— А я тебе говорила…

— Ты что здесь делаешь?

— КОРИ, СПАСИ МЕНЯ ОТ ЭТОГО МОНСТРА-А-А!!! — придушенно раздалось из квартиры.

Я мило улыбнулся:

— Не волнуйся, с ним все хорошо.

— Я вижу, — пробормотала девушка. Чмокнув в щеку, оттолкнула и прошла в квартиру.

— Он еще живой? — поинтересовалась Стени.

— Немного.

Когда мы оказались на кухне, Толя махал чашкой со свежесваренным кофе, гневно рассказывая Кори, что она понятия не имеет, с кем живет, что я страшный мутант, сбежавший из лаборатории и чем быстрее она от меня избавится, тем лучше.

Его рот захлопнулся раньше, не успев сказать последнюю фразу. Молча подойдя к парню, я взял из его рук чашку и отпустил.

Поняв, что его конечности снова подчиняются, Толя отшатнулся от плиты и ткнул в мою сторону:

— Кори! Ты меня слышишь?!

Вместо ответа девушка обняла его, заметно успокоив. Стени поглядывала на меня. Уверен, от нее не укрылось ни напряжение, ни поджатые губы.

— Давай выйдем на свежий воздух, — мягко сказала Кори и потянула парня на балкон.

Солнце уже коснулось горизонта, окрасив небо в огненные цвета. Прохладный ветер уносил дневную духоту и качал зеленые кроны. Кто-то явно готовил булочки, и их аромат расплылся в воздухе, приятно щекоча ноздри.

Кори сделала то, чего я боялся. Девушка сняла маскировку с крыльев. Судя по взгляду Стени, она ничего не знала о намерениях подруги.

Закат окрасил белые перья в теплый, розовато-бежевый цвет, придав им небывалую объемность и мягкость. Толя ахнул и изумленно застыл. В глазах парня проносилось понимание, что три года его обманывали.

— Мы другие существа, Толя. Не люди. Кейнары. И живем в ином, параллельном мире. Я была человеком до семнадцати лет, но потом стала такой же, как он, — Кори указала на меня. — Мы обладаем магией Стихий, которые упоминал Кай. Я владею огнем. Он воздухом.

— А Стени?..

— А я не кейнар, — отмахнулась ведьма. — Я добрая фея, исполняющая желания.

— Можно потрогать? — спросил Толя.

Кори кивнула. Я вздохнул, и сделав глоток, поморщился. Парень умудрился испортить даже хороший кофе. Пока он трогал ее маленькие нежные перышки своими огромными влажными лапищами, Кори продолжала:

— Мы можем внушать людям свою волю и читать их мысли. Я твои не читала, не беспокойся. Мы…

Внезапно Толя отпрянул и обвел взглядом всех нас:

— Вы внушите мне все забыть, да? О том, что я видел вчера. А ты, — он ткнул в меня. — Что я вообще когда-то состоял в отношениях с Кори. Я прав?

— Всецело надеюсь, — я не стал кривить душой.

Стени кивнула. Толя в отчаянии посмотрел на Кори:

— Тогда у вас ничего не выйдет. Сделайте так, чтобы и у меня были магические способности. Я не хочу жить прошлой жизнью. Без тебя. Не хочу.

Я не удержался и процедил сквозь зубы, сложив на груди руки:

— Ты не знаешь, во что ввязываешься, щенок. И обращение в кейнара не восстановит твоей прошлой жизни с Кори, могу тебя в этом заверить.

— Я не сомневаюсь, — скривившись, промычал он и повернулся к девушкам: — Ну так?

— Толь, — дружелюбно ответила Стени. — Посмотри на нас с Кори. Мы нажили столько проблем, ступив в это болото, и, знаешь — прошлая жизнь без этого дерьма под названием «параллельный мир» была намного проще. Я бы на твоем месте согласилась все забыть и жить дальше.

— И тем не менее ты, человек, стоишь здесь, — отпарировал он.

— А у меня не было выбора.

— Чтобы стать такими, как мы, — вступилась Кори, — нужно умереть, а затем убить другого. Придется разрываться на части, выбирая ангела или демона. В какие-то моменты ты будешь ненавидеть себя… иногда даже думать о самоубийстве. Придется постоянно внушать родителям, что ты не чудовище. Испытывать неудобства с крыльями, бесконечные головные боли и перепады настроения. Это страшно. Ты можешь убить дорого тебе человека, не моргнув, а наутро сойти с ума от горя и осознания, что это твоих рук дело. Я не жалею, что стала кейнаром, иначе не встретила бы Кая. Но если бы я знала все то, что знаю теперь, и у меня был выбор — я осталась бы человеком, все забыв. В нашем мире, в наших жизнях и судьбах много боли, смерти и крови. Это не твое, Толь. Я не советую.

С этими словами она отошла ко мне, и положила голову на плечо, взяв за руку.

Я молча стоял и смотрел на этого юношу. Почему люди не слушают тех, кто знает лучше их? Почему они добровольно идут на что-то, а потом мечтают однажды проснуться, поняв, что это дурной сон? У него такой шанс: жить нормально.

Но по глазам я видел, что он уже отверг его.

— А ты что скажешь? — неожиданно спросил меня Толя.

— Мне две тысячи четыреста лет, малыш, — его брови поползли вверх. — Я пережил столько всего, что моих воспоминаний хватило бы на сотню фильмов ужасов с разными сюжетами. Они, — я кивнул на девушек, — последнюю часть пути прошли со мной, и знают мою жизнь от начала до конца. Поверь, они ничего хорошего о ней не расскажут. Тебе было непонятно, почему Хатон сказал: «Кай Энгельгардт восстал из могилы»? Почему Кори убивалась все три года, что ты ее успокаивал? Я тебе поясню. Я покончил с собой, парень. Убил себя, пытаясь спасти от смерти Кори. У меня не вышло, но почему я и она сейчас живые, уже другая история. Прожив столько лет в ужасе и страхе перед самим собой, я не выдержал, понимаешь?

Замолчав ненадолго, я отвел взгляд на краешек солнца, исчезающий из этого мира. Еще секунда — и чернота поглотила и его, оставив лишь светящуюся дымку.

— Конечно, моя жизнь — наихудший пример жизни кейнара. Но если ты не рожден кейнаром — не становись им, — я посмотрел в его бирюзовые, сейчас темные глаза. — Слишком велика плата.

— Полностью поддерживаю Кая, — отозвалась Стени.

Повисла тишина. Толя отошел к ограде и закурил. Увидев это, Кори процедила:

— Если бы ты знал, каких трудов мне стоило отучить его.

— При моральных потрясениях все меняется, — весело отозвался я.

— Ну? — подбодрила Стени.

Толя обернулся:

— Так вы можете дать мне магию или нет?

— Упрямый осел! — простонала Стени. — Ты дубина!

— Давайте насильно заставим его забыть все, — предложил я.

— Расскажите лучше о кейнарах.

Рассказ занял еще минут двадцать. Я пожалел, что оставил кофту дома. С темнотой пришел ветер, а с ним и холод. Смолкли детские крики, вдаль уходили золотые полосы дорог. А с ними далекий гул и сигналы автомобилей.

После затянувшегося молчания Толя наконец-то сказал:

— Ну, я согласен.

— На что?

— На обращение.

Я не выдержал и выругался на керском.

— Идиот, — пробормотал и направился к двери: — Поехали. Чем быстрее мы тебя обратим, тем скорее я от тебя избавлюсь.

…Закрыв дверь в кабинет, я подошел к темному панорамному окну в гостиной. Сзади тут же подкралась Кори и прижалась к спине, сцепив руки на талии.

— Не злись на него. Он глупый, маленький ребенок.

Я накрыл ее ладони своими и пожал плечами:

— Который старше тебя.

— Надо было насильно заставить его все забыть, — виновато вздохнула девушка. — Это я глупая. Кто будет его учить, если стихией окажется вода или земля?

— Отправим его в Аскатрал. Там есть хорошие люди. В любом случае это уже не наши проблемы.

Я развернул ее к себе лицом и нежно поцеловал.

— Нет, Кай, — Кори обвила мою шею руками. — Это и наши проблемы тоже.

Улыбка. Поцелуй:

— Ты знаешь, какое чудесное лето в Аскатрале? Проблемы должны быть хорошими, чтобы их было приятно решать.

Улыбка. Поцелуй:

— Понятное дело, самая большая и главная задача — отпуск в Аскатрале, но, кроме нее есть еще несколько маленьких проблемок. Например, сессия. Или наш новый кейнар.

Улыбка. Поцелуй:

— Если я правильно посчитал, к двадцатому ты будешь свободна. В горах как раз потеплеет, а дни в основном будут солнечными. Вырастут цветочки, у животных появятся детеныши…

Протяжное «м-м-м…», поцелуй:

— Хорошо. Сдаем экзамены, ставим Толю на ноги и едем в Аскатрал. И я не собираюсь возвращаться до сентября.

Ее рука скользнула на пояс. Я довольно пробормотал:

— Мы можем устроить путешествие по Империи…

— Мы уже путешествовали!

— Нет, — усмешка. — Это было бесконечное-бродилово-по-лесам. А мы поедем как страждущие неземных красот туристы.

Пальцы коснулись холодного стекла за ее спиной. Девушка выдохнула:

— А потом в Авасаррское королевство?

— И в Эльфийское.

Она улыбнулась:

— Чувствую, это будет лучшее лето в моей жизни.

— Я устрою его тебе, солнышко.

Дальше слова кончились. Стекло запотело, оставляя отпечатки ладоней…

Кори как раз предложила принять ванну, как из кабинета раздался пронзительный крик.

Я печально вздохнул:

— Воробушек очнулся.

Наградив последним поцелуем, девушка побежала на звук, топая по паркету босыми ножками. Я пошел за ней.

Новоиспеченный кейнар Толя сидел на полу, поджав ноги, и судорожно раскачивался из стороны в сторону.

— Что с ним? — недоуменно спросила Кори.

Я сел рядом и потряс парня за плечи:

— Эй! Толя, слышишь меня? Прием!

Он вздрогнул, вскрикнул и упал в обморок.

— Кай… — испуганно начала девушка.

Но тут парень открыл глаза и глубоко вдохнул. Я не дал ему сесть, иначе Толя бы опять отрубился.

— Как дела?

Он посмотрел на меня, как на идиота, и хрипло ответил:

— Ужасно.

— Я предупреждал.

— А где мои крылья?

Я рассмеялся и встал:

— А ты, смотрю, нетерпелив. И крылья ему сразу давай, и магию. Щенок, твое обращение еще не завершено. Ты уже не человек, но еще не кейнар.

Угадайте, кто обращал парня? Пришлось силой заставить его выпить хоть каплю моей крови, для Толи такое «зверство» было неприемлемо. Услышав о еще одном испытании, он искривился.

Признаться, возился я с ним чисто назло, чтоб парень понял, от чего отказался.

— Что еще надо сделать?..

— Если ты не убьешь до заката следующего дня, умрешь, — отозвалась Кори.

Толя отполз подальше:

— Чего?..

— Ты мне только глазами не хлопай. Я уже говорил об этом. Ты должен убить человека. Любого, на твой вкус.

— А если не убью?

— Обращение останется не законченным. Понимаешь, — я пытался подобрать слова, — в крови кейнара содержатся токсины, смертельные для человека. А когда ты убиваешь, выбрасывается гормон, нейтрализующий яд и запускающий процесс… мутации. Если ты не убьешь человека, гормон не сработает, яд распространится по телу, и ты умрешь в течение двадцати четырех часов от интоксикации.

Толя понимающе кивнул и глянул на Кори:

— А ты тоже убивала, чтобы…

— Нет, — тут же ответила она. — Я родилась наполовину кейнаром, и этот гормон уже был в крови. Оставалось только его покормить.

— И кто тебя обращал?

Девушка ткнула мне в затылок пальцем. Я улыбнулся:

— Советую сделать все прямо сейчас. Днем будет сложнее, а следующей ночью ты будешь чувствовать себя гораздо хуже.

— Сейчас?! В двенадцать ночи?!

— А почему нет, — я взял его за шиворот и поднял на ноги. — Кори, дай ему кухонный нож!

— Нож? — изумилась она. — Ты не хочешь дать ему что-нибудь… посущественнее?

Я встряхнул парня и ответил:

— Посмотри на него. Пока он не научится держать оружие, я не дам ему настоящий кинжал.

Не слушая возражений, мы заставили Толю одеться и засунуть нож за пояс. Парень страшно нервничал и рассеянно водил глазами, прислушиваясь то к нам, то к себе. Кори пожелала удачи и вытолкнула нас за дверь.

— И как мы будем искать, кого убить? — испуганно лепетал он, пока мы ехали в лифте. — Господи, я же будущий врач, как я смогу кого-нибудь умертвить? Умышленно?!

— Не волнуйся. Такие люди всегда находятся, и убив их, ты совершишь скорее добро, чем зло, — и подумав, мягко добавил: — Я тебе помогу.

Мы вышли на темную улицу, глянули на пустую детскую площадку и отправились во дворы.

— Сколько говоришь тебе лет? — неожиданно спросил парень.

— Много.

— Так ты бессмертен?

Я шел, засунув руки в карманы кофты, и долго не мог понять, почему старые способы поиска жертв не работают. Ни чутья, ни невидимой сети, окутывающей весь город и накрывающей каждое живое существо, заставляя чувствовать его жизненную силу сквозь километры бетонных стен. Потом вспомнил, что больше не владею пятой стихией. Стало грустно.

— Все кейнары бессмертны, — печально вырвалось у меня, но вовсе не из-за того, что кейнары не умирают. — Но это не значит, что нас нельзя убить.

— И сколько в среднем вы живете?

— От пятисот до тысячи.

— Так ты долгожитель!

Я усмехнулся:

— Никто просто не знает, как убить меня. В народе считается, что мой орден… точнее, тех, кто принадлежит к ордену Ищеек, убить нельзя.

— Ищейки? Что это за орден?

Я остановился и посмотрел на него:

— Они ищут и убивают. Существ, которые им нужны. И отправляют в бездну всех, кто встанет на пути.

Толя похолодел:

— И ты такой?

— Был, — я вздохнул и продолжил идти. — Извини, но я не хочу говорить на эту тему.

Парень замолчал, уткнувшись в ботинки. Мы шли минут десять, пока я вертел головой, пытаясь призвать остатки былых способностей. Получалось не очень, но, в конце концов, мы наткнулись на одного.

У торца какого-то продуктового сидел толстый мужик с банкой дешевого пива, и явно под кайфом. Толя тоже это заметил.

Поэтому не удивился, когда я молча завернул за стену соседнего здания. Толя занервничал и затрясся:

— Кай, я не смогу! — отчаянно прошептал парень.

— Не вздумай говорить это слово! Либо ты убьешь его, либо умрешь сам. Это закон.

— Но я не убийца!

— Я тоже не хотел быть убийцей.

— У меня живот болит… — беспомощно пробубнил он.

— Успокойся и посмотри на него. У него алкогольная и наркотическая зависимость, а его мама лежит в больнице, нуждаясь в помощи. Ему не все равно, но наркотик берет свое. Его не спасти. Убив его, ты облегчишь страдания обоих.

Толя задумался:

— Можно отвезти его в наркодиспансер…

И тут я вспылил:

— Какой к бездне диспансер?!

И пнул его ногой под зад, выталкивая на свет.

— Вперед!

Оглянувшись последний раз, Толя направился к мужику. Тот, сидя в тусклой тени фонаря, слегка пошатывался и заметил парня в последний момент. Молча протянул ему банку.

— Н-нет, спасибо, — голос Толи дрожал. — Ты только не дергайся, ладно? И не ори…

Я чуть не закричал сам. Ну кто, кто советует перед смертью не орать, да еще так дружелюбно?!

Мужик пожал плечами, искоса глянул на парня и похлопал рядом. Толя сел.

И молчал. Так и хотелось крикнуть «не молчи, идиот!». Но условия наблюдателя не позволяли такой…

Это чувство пришло внезапно.

Оно накатило волной и сбило с ног. В глазах потемнело. Пространство и время на долю секунды исчезли. Я согнулся пополам, ощутив приступ тошноты, и пытался дышать. В глазах промелькнул океан.

Я не видел, как Толя убил человека. Как вслед за бульканьем раздались торопливые шаги, и парень в панике задёргал мой рукав, призывая бежать…

— Кай! — то ли шипел, то ли шептал он. — Кай!!!

И тут сквозь черный туман сознания я уловил запах. Он тонкой сверкающей ниточкой выбивался из общей массы сырых стен, помойки и выхлопных газов.

Запах крови.

Дурнота медленно отступала. Разогнувшись, я глубоко вдохнул, пытаясь справиться с собой. На грани отчаяния и ужаса понимая, что происходит.

Я резко схватил Толю за запястье, сжав так крепко, что он заскулил, и поднес к лицу. В ушах гулко отдавались удары сердца. На руках парня осталась кровь человека. Кровь…

Чувство медленно нарастало, поднимаясь из глубин живота к голове, замораживая каждую клеточку мозга. Всепоглощающее. Неумолимое. Оно сводило с ума.

— Кай?.. Всё в порядке?

Голод. Настолько сильный, что хотелось драть стены.

Я медленно перевел взгляд на Толю и хрипло выдавил:

— Иди домой.

— Точно все нормально? Ты трясешься…

— Иди домой.

— И что я скажу Кори? Что оставил тебя здесь с температурой?

Я приблизился и посмотрел парню в глаза. Даже в темноте я увидел, как он побледнел. Сглотнув, Толя шагнул назад:

— У тебя глаза…

Отступив в тень, я незаметно вжался в холодную стену. Ощущение в себе каждого живого существа возвращалось. Я понял, что надо мной целых четыре сотни бьющихся сердец… и миллионы литров горячей, живой крови.

— Скажи ей, что я скоро вернусь. Постараюсь.

Парень кивнул, и задержавшись на мгновение, ушел. Дождавшись, пока стихнут шаги, я опустился на корточки, дав волю дрожи. Тело то жутко морозило, то бросало в нестерпимый жар. Я смотрел в пустоту, борясь с собой и понимая, что нельзя давать волю голоду. Нельзя.

Но как хочется.