Проклятье берсерка, или Чужая невеста

Сверр мчал во весь опор. Осторожно прижимая к своей груди бессознательную охотницу, он подгонял нарка скорее выбраться из Безмолвного перевала. Твари рычали и скалились далеко за спиной, преследовали, но за скоростью Вальдера им всё равно не угнаться.

Черная ярость клокотала в груди берсерка. Ему хотелось продолжать рвать и раздирать каждого шакала, что посмели причинить охотнице вред. Хотелось смотреть, как жизнь уходит из искорёженных тел с ударами слабеющего сердца, как стекленеют их жёлтые глаза, устремлённые в никуда. Чувствовать, какова на вкус их кровь, и искоренить всех тварей до единой!

Но это были желания зверя. Разумом Сверр понимал, что сейчас важнее обеспечить Лие безопасность и оказать помощь, поэтому он рвал жилы нарка, подстёгивая его волей. Четвероногий друг потом простит.

Всё должно было произойти совсем не так!

Они бы спокойно прошли ущелье под покровом закатных лучей, успев до темноты, если бы шакалы не проснулись. Но твари почуяли тепло дара Лии и пробудились раньше времени.

Кто же знал… а стоило бы догадаться. Ведь холод тьмы всегда тянется к свету.

Берсерк посмотрел на бледное лицо девушки. Сейчас Лия спала, тревожно жмурилась, ресницы её трепетали, лицо напряжено, периодически она поджимала губы от боли. Неудивительно, поскольку потеряла много крови. Сверр зажимал своей рукой рану на её животе и скрипел зубами от гнева.

Перед взором вставали картинки. Волк внутри впервые так бесновался, не желая подчиняться контролю человека, и хотел действовать сам. С трудом, но берсерку удалось усмирить тёмную ярость духа. А когда Сверр услышал полный отчаяния крик Лии, доносящийся откуда-то из пещер, тотемный зверь всё же взял верх над ним. Пружиня от камней мощными лапами, он ринулся на запах девчонки, попутно отбиваясь от атак шакалов, а спрыгнув в грот, начал свирепствовать.

Лия пахла вереском. Запах охотницы и аромат её крови будоражил обоняние, заставлял рвать монстров на куски, раздавливать лапами горла и головы. Наслаждаться хрипами и предсмертным бульканьем, вгрызаться в их ядовитую плоть, но про́клятых никакой яд не берет. Сверр беспомощно метался в клетке подсознания, опасаясь, что в таком состоянии сорвавшийся с цепи волк убьет и Лию, но… не убил.

Зверь уже навис огромной тенью над распластанной на каменной плите девушкой и, капая слюной на обломки костей под лапами, оскалил пасть, намереваясь добраться до её огонька в уголке сердца и сожрать! Любая тьма потянется к свету! Даже такой, как он.

…Слабый, еле слышимый стон боли и сиплый вздох остановили волка.

Ярость схлопнулась и мгновенно отступила в закрома подсознания, отогнанная другим, совершенно новым и несвойственным для берсерков чувством — страхом потери и заботой. Волк тряхнул мордой и заморгал, но наваждение уже въелось в кожу под шерстью и проникло в кровь, достигая чёрствого до чужих страданий сердца.

Сверр до этого момента и не знал, что их со зверем одно на двоих сердце еще живо и бьётся. Но то билось с каждой последующей секундой все быстрее, разгоняя ток крови по венам и заставляя туман гнева отступать.

Невозможно! Никому не под силу усмирить ярость проклятья берсерка!

Но Лие удалось. Она сделала это даже неосознанно. Первая коснулась своим теплом промозглой тьмы, и это спасло ей жизнь…

Тотемный зверь заурчал в удовольствии: ему понравился огонь маленькой охотницы. Тот согревал, принося ясность в мысли. И зверю захотелось спрятать от опасности и сберечь это сокровище, поэтому он отступил, передавая контроль не менее ошеломлённому человеку.

Он лизнул бледную щеку Лии и завыл в тоске — так пронзительно, что заскулили в страхе разбросанные по гроту полумёртвые шакалы. А затем дух волка растворился в лунном свете.

Тут же в пещеру спрыгнул нарк и громко предупреждающе зарычал на остальных выживших тварей, которые притаились в темноте грота и пока боялись высовываться. Но это пока.

Обнаженный после оборота Сверр поднялся на ноги, покачнулся и схватился руками за края плиты. Оборот всегда отбирал немало сил. Непонимающим взглядом берсерк скользнул по Лие и зацепился за расползающееся пятно крови на её боку, она уже потеряла сознание. Вопросы потом, нужно было выбираться.

Он приподнял ткань длинной кофты и осмотрел рану: повезло, острие шипа пробило живот не глубоко, внутренние органы не задеты. Сверр выудил из сумки на нарке новый плащ, накинул на свои плечи и осторожно взял Лию на руки, забрался в седло Вальдера, предусмотрительно улёгшегося на пузо, и в один прыжок они выбрались наружу. Через несколько минут опомнились шакалы и кинулись за ускользающей добычей в погоню. Человек и нарк их страшили меньше, чем демонический зверь, и они не хотели упускать теплый свет.

Сверр отогнал воспоминания и вперил взгляд в приближающиеся последние скалы. Порода изгибалась впереди в подобие моста, а после него раскинулись остроконечные гряды хребтов. Шакалы не сунутся туда, там нет укрытий и пещер.

Вернее, есть одна, но она слишком мала, чтобы укрыть множество тварей. Зато прекрасно подойдёт им троим. Рывок, и лапы нарка приземлились в рыхлый снег: вершины хребта сплошняком покрывали сугробы и снежные карнизы. Вальдер обернулся к выходу из перевала, зло осклабился и фыркнул, сверху вниз смотря на жавшихся к камням рычащих шакалов.

И монстры отпрянули, но испугались они не нарка, а янтарных глаз человека, сквозь которые прорывалась ярость демона.

Сверр хмыкнул и сплюнул в снег. Выбрались. Он плотнее сдвинул полы мехового плаща, укрывая себя и бесчувственную Лию от ледяного ветра, и Вальдер рванул прочь.

Где-то за стеной свистели суровые порывы ветра, по полу стелилась холодная поземка, а с другой стороны до лица Лии добиралось тепло и какой-то треск, будто от пламени костра.

Она попыталась раскрыть глаза, свинцовые веки поддались с трудом, и яркий свет от огня рядом ударил по зрачкам резью. Лия застонала и зажмурилась. Огня? Она снова распахнула глаза и увидела перед собой весело извивающиеся языки пламени на обгоревших некрупных поленьях в круге из камней. Лежала она на полу в какой-то пещере. Нос защекотал мех, и Лия чихнула. Правый бок незамедлительно отозвался болью.

— Ох… — Потянулась, чтобы встать, но боль усилилась. Лия отодвинула край плаща, в который была завёрнута, и обнаружила повязку на своем животе. Пальцами хотела отодвинуть, чтобы посмотреть, но пресёк строгий голос:

— Не трогай.

Лия подняла взгляд и упёрлась во входящего в пещеру берсерка. Мужчина занавесил за собой вход покрывалом, тем самым, в котором вёз её после похищения, и прошествовал к костру, неся в руках какой-то мешок.

Второе «Ох!» Лия сдержала во рту, не дав звуку родиться.

Сверр был обнажен по пояс. Сильные мышцы плеч, груди и спины припорошило снегом, словно он валялся в сугробе. Кожа берсерка съёжилась от холода и покрылась мурашками, ещё её покрывали многочисленные ссадины, царапины и даже кровоточащие борозды от когтей. Но мужчина ничем не показывал, что ему холодно или больно, только слегка морщился.

Раны. И Лия вспомнила, что с ними приключилось в ущелье. Значит, Сверр спас её. В памяти всплыл образ чёрного волка.

— Ты… Ульфхеднер? — В переводе с языка Первых предков это означало волкоголовый или воин-волк. Такие берсерки очень редко встречаются. Чаще воины-медведи.

— Да, — ответил, скосив на девчонку глаза, что вновь стали янтарными. Но больше они почему-то не пугали.

Сверр сидел возле огня в непосредственной близости от Лии и что-то делал с содержимым двумя железных чаш. Хлопья снега растаяли от тепла костра, и мокрые капли потекли по бугрящимся мышцам груди и спины, смешиваясь с бусинами крови, будоража воображение Лии. Ей сделалось очень жарко под плащом, взмок лоб, и вспотели ладони. Несмотря на ужасные шрамы, полученные в смертельных боях, мужчина был красив. Такой своей суровой красотой.

Непросвещённой глупышкой Лия не была и знала, что должно происходить между мужчиной и женщиной. Не раз видела в деревне, как предавались любовным утехам поселенцы. И ей на миг тоже захотелось испытать, почувствовать на своем теле власть этих сильных рук, как они станут гладить её грудь и бедра, как берсерк будет целовать порочными губами.

–..меня слышишь, Лия?

— А? — заморгала она глупо и уставилась на развернувшегося к ней всем корпусом мужчину.

Похоже, Сверр её неоднократно звал, но она слишком углубилась в свою фантазию. В горле Лии пересохло, будто она сейчас находилась не в пещере в снегах, а в жаркой пустыне. Капельки воды всё продолжали скользить и обрисовывать каждую мышцу на могучей груди берсерка. Одна вот проделала влажную дорожку от впадинки между ключицами и устремилась вниз по плоскому, мерно вздымающемуся животу к тонкой полоске волос, убегающей за пояс штанов. А вот дыхание Лии участилось, и она приоткрыла рот, вдыхая терпкий запах мужчины.

— Ты… в порядке? — хрипло произнёс Сверр, от него не укрылся её интерес.

Берсерк заглянул в шальные синие озера Лии и нахмурился, протянул руку и накрыл своей широкой ладонью лоб раненой охотницы. Естественно, он был горячим.

— У тебя поднялся жар.

— Ага, — прошептала она, прикрывая веки, и неожиданно потёрлась о его ладонь, наслаждаясь этим прикосновением.

У Сверра спёрло дыхание. Ещё ни одна женщина без притворства не могла терпеть его присутствие. Чтобы удовлетворить свою похоть, ему приходилось хорошо платить шлюхам, а чтобы не видеть выражения ужаса в их глазах, он всегда яростно брал дев сзади и был вынужден слушать их наигранные стоны. Редко кто действительно получал с ним настоящее удовольствие.

Сверр зажмурился до боли, отгоняя лишние мысли, и хотел уже убрать руку, но девчонка вдруг надсадно попросила:

— Не убирай! Она такая прохладная, мне хорошо.

— Ты бредишь, ладонь у меня горячая. — Другой рукой берсерк осмотрел промокшую от крови повязку и с неудовольствием заключил: — Твоя рана вновь открылась. Придется прижигать, иначе пойдет заражение.

— Что делать? — до мутного мозга Лии дошел всё-таки смысл, но переспросила она из неверия.

— Прижечь. Ты всё верно услышала. — И Сверр отнял руку от огненного лба девушки и вернулся к костру.

Лия глупо заморгала. Берсерк собирается что?.. Кряхтя и сжимая зубы от рези в животе, она перевернулась на здоровый бок и, вытянув шею, принялась наблюдать за мужчиной. Сверр что-то толок обратной стороной карманного ножа в железной чаше, другая лежала на горячем камне, в ней булькала растопленная вода и плавали кусочки снега. Рядом на деревянной дощечке располагались отрезы белой ткани — чистые бинты.

…А ещё острый конец меча берсерка калился в языках пламени костра.

— Сверр, — просипела Лия, затравленно смотря на мужчину. В голове прояснились мысли, но лучше от этого не стало, Лия понимала, что её ожидает. — Ты ведь это не серьёзно?

— А я похож на шутника? — ответил вопросом на вопрос берсерк, повернувшись к ней. И усмехнулся от её несчастного вида: — Значит, как кидаться на меня с луком и стрелами или клинком, ты герой, а боли от ожога боишься.

— Это… — сглотнула Лия, не отрывая глаз от меча, — другое.

Сверр тяжело вздохнул и медленно выдохнул, усмиряя бурю в груди. Всё с этой девчонкой не так! Закончив приготовления, он направился к дрожавшей в лихорадке охотнице и присел перед ней на корточки.

— Пойми, — старался говорить мягко, укладывая её на спину и снимая негодную повязку, рана выглядела ужасной: кожа вокруг прокола набухла сетью бордово-синюшных вен, но пока не начала гноиться, — если рану не прижечь, через несколько дней ты умрёшь от заражения.

— Ну конечно, и ты останешься с носом. Так и не довезешь меня кому-то там и получишь нагоняй? Или, может, тебя повесят за неисполнение долга? — пробурчала Лия с иронией, испепеляя берсерка своими гневными глазами. Она шипела и морщилась от боли, так как Сверр промывал рану каким-то терпким раствором. На секунду руки мужчины остановились, и он поднял на Лию нечитаемый взгляд.

— Верно. На, глотни. Для храбрости, — пояснил подлец и оскалился, протягивая бутыль, жидкостью из которой обеззараживал рану.

Лия приняла и под пристальным взглядом мужчины сделала большой глоток. Из глаз брызнули слёзы, а горло и грудь обожгло горечью, и она зашлась кашлем. А этот негодяй улыбался! Лия еле сдержалась, чтобы не плюнуть в нахальную морду. Похоже, последнее желание отразилось у неё на лице, поскольку скалиться берсерк перестал. Зато вручил ей деревянную ложку и велел зажать между зубами, чтобы язык ненароком не прикусила, а сам пошёл за «орудием пытки». Вытащив из огня искусно выкованный меч, Сверр опустился перед Лией на колени и предостерёг:

— Сейчас на счёт «три» я прижгу рану. Сожми в кулаках мех и не смей лезть руками к ране. Если боишься, лучше отвернись.

— Да чтоб ты сдох! Всё это из-за тебя! — выкрикнула охотница в сердцах и отвернулась к стене.

— Если б я только мог… — с сожалением произнёс Сверр. Одну свою ладонь он расположил на животе Лии, а другой поднёс раскалённое лезвие ближе к ране. — Кричи, так будет легче. Раз… два…

И, не сказав «три», берсерк прижёг воспаленную кожу. Следом по пещере разнёсся оглушающий вопль девушки. Боль была настолько сильной и невыносимой, что она вскоре провалилась в спасительную тьму.

Лия уже не услышала, как снаружи тоскливо зарычал нарк. А Сверр наложил чистую повязку с толчёными целебными травами и туго закрепил её на коже бинтами. Берсерк зевнул, убирая лишние инструменты, и подбросил в костёр сухих дров, что всегда возил с собой в седельной сумке, ведь никогда не угадаешь, где и при каких условиях придется заночевать. Суровая долгая жизнь научила воина быть всегда готовым.

Сверр ещё раз зевнул и, откинув со спящей девушки край плаща, устроился за её спиной. Накрыл их снова и прижался всем телом к горячей охотнице, вслушиваясь в её постепенно успокаивающее дыхание. Он тоже смертельно устал за эти дни. Не железный. А вместе в ледяной пещере определённо теплее, к тому же меховой плащ у них теперь один-единственный остался.

Уже засыпая, Сверр представил, как утром взъерепенится дикая кошка. Но это будет утром, а сейчас отдых.

Лия проснулась оттого, что ей было очень жарко. Спина буквально горела, и дышать удавалось с трудом, её словно сжимали тисками. Она попробовала пошевелиться, но особо не вышло, грудь сдавило что-то тяжёлое. Разлепив веки, Лия увидела в метре от себя дотлевающие угли в каменном кольце — похоже, костер потух пару часов тому назад. В пещере царил полумрак, и берсерка нигде видно не было.

Чужое дыхание пошевелило волосы на затылке, а спиной Лия ощутила движение. Сверра нигде нет, потому что он спал вместе с ней… это его рука нагло сдавливала её грудь, в буквальном смысле покоилась на холмиках! Другая сжимала ягодицу, мужчина ещё и одну ногу закинул на неё.

— Т-ты! Да ты… пусти меня! — захрипела Лия под тяжестью тела берсерка, но тот бессовестно дрых и продолжал храпеть ей в правое ухо. — Све-ерр! Я дышать не могу-у.

Не помогло. Мужчина спал крепко.

Тогда Лия разозлилась и мотнула головой назад, ударяя берсерка. Судя по протяжному стону и твёрдой кости, попала по подбородку. Реакция мужчины последовала незамедлительно: он сдавил Лию сильнее, ладонь пережала горло, но потом он опомнился и ладонь разжал.

— Женщина! Ты с ума сошла! — сонно заворчал.

— Пусти! Ох… — Лия скривилась от боли в животе и надсадно закашляла. Про рану-то она совсем забыла. И неужели всё-таки простыла? Настойчиво прошипела: — Слезай с меня. Кто дал тебе право лапать меня?!

— Не дергайся, меньше будет больно. И вообще, зачем разбудила? Я ещё не выспался, — заявил обескураживающе, но конечность свою от груди убрал, просто сдвинул чуть ниже и снова засопел.

— Руки свои убери, кабан!

Кабан вдохнул, ворча себе под нос о всяких вредных девицах, что спать не дают.

— Если я сейчас встану, то заберу с собой и свой плащ, и тебе придется лежать на голом стылом камне. А в твоём положении, — берсерк поверхностно провел пальцами по повязке с раной, — простыть смерти подобно, а ты уже кашляешь. Так что терпи меня в тепле.

Это был наглый шантаж!

— Я… — голос Лии совсем охрип. В место пониже поясницы ей упиралось что-то твердое, и это был явно не меч мужчины. — Я потерплю. Только отодвинься немного, пожалуйста, или убери свой… твой… твоё… ну это самое!

От того, как охотница пыталась подобрать подходящее слово, в груди Сверра забулькал смех. Он представил, как мило сейчас краснеют её щёчки, но уже не от жара лихорадки. Специально чуть толкнулся вперёд и неожиданно для себя самого прикусил маленькое ушко.

— ЭТО называется член, девочка. И я не могу его убрать, поскольку он часть меня. У всех здоровых мужчин по утрам он всегда в таком состоянии. Всё! Дай мне ещё немного поспать. Не трону я тебя. — Минуты через три дыхание берсерка и вправду выровнялось.

Это был их со Сверром самый плодотворный диалог за все дни, что они провели вместе. Лия повозмущалась ещё некоторое время для приличия и расслабилась в кольце сильных рук. Всё равно их никто не видит, никто не осудит, и он не покушается на её честь. А у Лии и осталась лишь она одна… Умиротворяющее тепло и чувство защищённости окутывало приятным коконом, и в конце концов она рассудила, что отчасти берсерк прав.

Должно быть, после всех их злоключений в Безмолвном перевале он и впрямь жутко устал. Конечно, разумом Лия понимала, что берсерк рисковал своей жизнью, вытаскивая её из лап мерзких шакалов по определённым причинам. Но всё-таки она была благодарна ему за то, что спас. Такого животного ужаса Лия никогда ещё не испытывала. Скверное ощущение, когда из твоей груди по капле уходят тепло и жизнь…

«Све-ерр», — протянула Лия имя мужчины у себя в голове. Такое сильное и дикое, рычащее на слух. Идеально ему подходящее. Варварское.

Уснуть снова не получалось. Грустные мысли навеяли воспоминания о родном доме, о матушке, об отце и сестре, о подружках. Они ведь не знают ничего, горюют. Послать бы им хоть весточку… сердце сдавил шипастый обод, а в уголках глаз собрались жгучие слёзы. Лия часто задышала и зажмурилась, на корню подавляя плач. Слёзы сейчас лишние, они не помогут. Она ещё сбежит от своего пленителя и вернётся к родным!

Чтобы успокоиться и отвлечься, Лия прислушалась к окружающим пещеру звукам: на улице завывал песни ветер, а также где-то поблизости раздавались топот и фырканье нарка. Она с улыбкой подумала, что, наверное, Вальдер в пещеру не влез, и теперь зверю приходилось мёрзнуть снаружи. Хотя почему мёрзнуть? В отличие от них с берсерком, у него меховая шкура имеется.

Кожу под повязкой опять защекотало. Не резало болью, не щипало, а именно щекотало. Лия коснулась влажной ткани бинтов, испугалась, что промокли от крови или гноя, вдруг берсерк плохо прижёг? Она отодвинула плащ в сторону и развязала повязку, чтобы посмотреть.

Каково же было удивление Лии, когда она увидела не безобразные рубцы от ожога, а розовую молодую кожу.

— Как это? — И бинты мокрые не от крови, а от воды. Но откуда ей взяться? Берсерк смочил повязку в том обжигающем пойле, что вчера дал выпить «для храбрости»? Лия поднесла ладонь к носу: пахло медом. Медовуха! Вот что за гадость она вчера пила.

Только вряд ли медовая вода обладала настолько целебными свойствами.

Сразу захотелось растормошить берсерка и расспросить. Может, это он подлечил своей магией? Хотя вряд ли, вчера он не вылечил даже собственные раны от когтей перевальских тварей. Наверное, это всё же медовая вода намешана с какими-то варварскими травками. Лия чуть успокоилась и легла обратно, запахнула меховой плащ по самое не хочу и спрятала озябший нос за ворот. Прикрыла веки, незаметно для себя разморилась в тепле и уснула.