Грустный гном, весёлый гном

Первого сентября Антошку в музыкальную школу повела бабушка. Папа с мамой не смогли отпроситься с работы. Регистрация учеников начиналась в три часа. Но, как и предсказывала мама, бабушка долго собиралась — разогревала суп на плите, ела, одевалась, искала зонтик, — в тот день шёл дождь и дул холодный ветер. Вышли они только в начале четвёртого. Медленно шли по улице — у бабушки сильно разболелись ноги. Она ворчала всю дорогу: «Тащи теперь, бабушка, такую ношу…»

Но Антошка бабушку не слушал. Он бежал впереди.

Бабушка кричала сердито:

— Стой, Антон! — И приходилось то и дело останавливаться, ждать.

— Бабушка, — торопил Антошка, — ну мы же опоздаем! Уже, наверное, урок идёт!

— Пусть себе идёт. А мы что, не идём, что ли? — хмурилась бабушка.

— Бабушка… ну бабушка! — чуть не плакал Антошка. — Уже всё скоро закончится!

— Не закончится! — ворчала бабушка. — И не гони меня. Скажите спасибо, что вообще иду… Ох… сил моих нет на это смотреть. Смерти вы моей желаете, вот что…

В просторном холле школы стояли столы с табличками, на табличках были напечатаны фамилии, имена и отчества преподавателей. За каждым столом сидел учитель и отмечал своих учеников. Антошка уже знал, что будет у Мананы Арчиловны, и сразу побежал к ней.

— Добрый день, — улыбнулась Манана Арчиловна. — Все уже пришли. Вас ждём. Мы сейчас с Антоном пойдём в класс, познакомимся. А потом старшие дети друг другу поиграют.

И они с Антошкой пошли. А бабушка осталась внизу — ворчать и охать.

Класс Мананы Арчиловны был просторный и светлый. На окнах белые шторы. На подоконниках целый лес цветов в горшках. Два рояля помещались бок о бок. На стенах, как и в малом зале, рядком висели строгие портреты композиторов, под ними стояли скучные чёрные стулья, а в углу класса Антон заметил даже диван.

Три мальчика и четыре девочки обернулись к двери и теперь рассматривали Антошку.

Антошка застеснялся и спрятался за спину Мананы Арчиловны.

— Хочу вас познакомить с новым учеником, — сказала та и за руку подвела Антошку к ребятам. — Прошу любить и жаловать. Он будет учиться в нашем классе, и мы очень надеемся, что Антон покажет себя прилежным учеником. А теперь давайте поиграем. Ты, Антон, садись и внимательно слушай. Это наша традиция: Первого сентября ребята играют друг другу то, что было задано на каникулы. Тем более что Серёже Алдонину уже в октябре предстоит участвовать в конкурсе, и ему надо почаще обыгрывать программу на публике.

Антошка, пока Манана Арчиловна говорила, тоже рассматривал детей. Они были разного возраста, но шестилетнему Антошке все казались одинаково взрослыми. Кроме одного мальчика. Он был старше Антошки совсем ненамного. Мальчик показался знакомым. Тёмные длинные волосы были зачёсаны назад, брови и глаза на бледном лице выглядели словно нарисованными чёрной краской. Такие лица Антошка видел в мультиках: у эльфа из сказки «Дюймовочка» было такое лицо, ещё у Щелкунчика, когда он уже превратился в принца. Только те герои были светловолосые — вот и вся разница.

— Садись же, Антон! — сказала Манана Арчиловна. Антошка подошёл и сел рядом с мальчиком. — Давайте начинать. Начнём с тебя, Оленька. Выходи и объявляй программу.

Оленька — это была толстая девочка в очках — вышла к роялю и торжественно произнесла:

— Мендельсон, «Песня без слов».

Потом села и стала играть.

Антошка слушал и представлял, как ветер раскачивает верхушки деревьев, как тяжёлые грозные тучи наползают на небо, как сверкают молнии и вот-вот прольётся дождь. Такую грозу они застали с папой, когда возвращались на великах из парка. Они тогда едва успели выехать на шоссе и спрятались под стеклянным навесом автобусной остановки. Хлынул дождь стеной, заколотил по крыше. Папа не смог вкатить велик под навес целиком, и сиденье, заднее крыло, багажник мигом намокли, а переднее колесо и руль остались совершенно сухими. Антошка с папой тогда ужасно смеялись.

«Это разве песня?» — удивился про себя Антошка. Он думал, что песня — это когда люди поют.

Но ведь и гроза может петь песню, решил он и прошептал:

— Здорово…

— Что — здорово? — усмехнулся мальчик и тихо добавил: — Стучит как дура.

Антошка удивился.

Оленька закончила играть, неуклюже выбралась из-за рояля.

Следующим вызвали Сашу Подрезова. Он был высокий, худой и кудрявый — полная противоположность Оленьке. Саша тоже играл «Песню без слов», но это была другая песня.

Теперь Антошка увидел, как после грозы небо снова стало синим, выглянуло солнце и как они с папой, промокшие, немного озябшие, но и счастливые едут домой. Над деревьями, над крышами высоко в небе висит радуга. Папа оглядывается на Антошку, весело что-то кричит, а потом разгоняется и въезжает в самую большую лужу — и брызги окатывают его с ног до головы, а он смеётся. Антошка вслед за папой тоже въезжает в лужу. На миг становится страшно, потому что где-то на середине ему вдруг кажется, что это не лужа на дороге, а большой пруд и он, Антошка, едет не по асфальту, а по воде и сейчас ухнет глубоко вниз, на самое дно.

— Теперь ты, Коля… Мы с Колей сыграем концерт, который учили в прошлом году. — Манана Арчиловна села за второй рояль.

Коля был самый взрослый. Антошка заметил, что у него уже пробиваются над верхней губой усы.

— Прокофьев. Второй концерт для фортепиано с оркестром соль минор, — объявил Коля.

Они стали играть. Антошка замер. Мощные гордые звуки захватили его. Он вспомнил картину, которую видел летом, когда с мамой и папой отдыхал на море.

Тогда Антошка с родителями пошли смотреть картины в местную галерею. Больше всего Антошке понравилась картина, на которой бушевал шторм, а навстречу волне бесстрашно плыл в лодке человек. Волна была огромная, а человек маленький. И лодка у него была маленькая.

«Пап, а человек утонет?» — спросил Антошка.

«Выберется», — весело сказал папа и подмигнул сыну.

Потом Антошка всё смотрел на море, на настоящее море, и ждал, когда же начнётся буря, как на картине. Но буря так и не началась. Всё время, пока они отдыхали, стояла сухая и жаркая погода. Всего один раз ночью покрапал редкий дождик. Но утром опять светило солнце и весело пели птицы.

Только сейчас Антошка увидел не разгар бури, как на картине, а когда буря только начиналась. И как человек изо всех сил пытался уплыть от бури туда, где на горизонте ещё светило солнце. Но за его спиной уже закипало море, вспыхивали молнии, гремел гром, и вот уже чёрные тучи заклубились над самой головой человека. Всё же он не останавливал бег лодочки, то поднимаясь на волну, то обрушиваясь вниз, в холодную страшную яму, в которой отражались молнии. Но силы были слишком неравные. И вот вокруг человека поднялись, как скалы, громадные волны, неистовый ветер затрепал, закружил лодочку..

В какой-то момент Антошка не выдержал, вскочил. Он увидел, как громадная волна обрушивается на уставшего испуганного человека, срывает его с лодки — он летит в воду, и над ним смыкается море.

— Утонул! — крикнул Антошка.

— Вот псих! — рядом кто-то рассмеялся.

Антошка очнулся, посмотрел вокруг. Громко смеялся его сосед, другие ребята тоже улыбались. Не смеялась только Манана Арчиловна.

Антошка сел на место. Он вдруг почувствовал, что очень устал.

— Ладно, ребята, давайте продолжим, — сказала учительница и внимательно посмотрела на Антошку.

К роялю вышла следующая девочка. Но Антошка плохо её слушал.

— Что разорался-то? — шепнул ему на ухо сосед. Антошка не ответил.

— Ладно… проехали! — усмехнулся сосед. — Слушай, у тебя какой телефон?

— Телефон? — переспросил Антошка удивлённо.

— Ну да… Телефон у тебя какой?

Антошка достал телефон из кармана, протянул мальчику.

— Каменный век. Спрячь, не позорься, — сказал мальчик надменно.

Антошка сначала его не понял. Этот телефон подарили ему на день рождения папа, мама и бабушка. Это был его первый телефон. И Антошке очень нравилось, что вот у него есть свой телефон, как у взрослого. И он очень своим телефоном гордился.

— Только у лохов такие телефоны, понял? — не унимался сосед. — Во, смотри!

И он вытащил свой. Это был очень красивый телефон. Такой большой, что едва помещался у мальчика в ладони.

— Айфон, — сказал мальчик гордо.

Антошка вспомнил, что папа тоже мечтал купить себе такой. Но это было слишком дорого, и поэтому папа только вздыхал и говорил, что когда-нибудь они разбогатеют. И он тогда купит десять тысяч крутых айфонов, как Карлсон, а маме дублёнку, о которой она мечтает уже лет триста.

— Теперь ты, Серёжа, — сказала Манана Арчиловна. — Нам с Серёжей Алдониным предстоит выступать на очень серьёзном конкурсе. Серёжа молодец. Чтобы подготовиться, он на каникулах остался в городе, и мы всё лето занимались. Только в середине августа небольшой перерыв сделали. Объявляй программу.

Антошкин сосед спрятал айфон обратно в карман и гордо вышел к роялю.

Он объявил программу, стал играть. Но Антошка его плохо слышал, только следил заворожённо, как быстро бегают пальцы по клавишам. Ему было обидно, что Серёжка над его телефоном посмеялся.

Алдонин перестал играть. Подошёл и сел на прежнее место. Насмешливо посмотрел на Антошку. Антошка отвернулся.

Вечером папа с мамой пришли с работы весёлые. Мама купила торт, а папа — детское шампанское.

Когда они сели за стол и позвали сына отмечать Первое сентября, он подошёл к ним, положил телефон на стол, низко наклонил голову, прошептал:

— Вот… — И одним пальцем двинул телефон по столу к родителям.

— Ты что это, Антоха? — весело спросил папа. — Что такой пришибленный?

Антошка наклонил голову ещё ниже и шёпотом повторил слова Серёжки Алдонина:

— Только у лохов такой телефон…

— Что-о?! — удивился папа.

Мама подошла к Антошке, присела перед ним на корточки, заглянула в лицо:

— Что случилось, солнышко?

— Кто это тебе про лохов сказал? — Папа, кажется, рассердился.

— Там один мальчик был… Серёжа… Он сказал, что только у лохов такой телефон… — прошептал Антошка. — Пап, а тот человек утонул…

— Какой человек? Кто утонул? — растерялся папа.

— Помнишь, на картине, летом… Ты сказал, что он выберется. А он утонул… — Антошка поднял голову, серьёзно посмотрел на папу. — Там музыку играли. Я слушал. Он утонул, пап…

И тут Антошка неожиданно для себя почувствовал, что по щекам его текут слёзы.

— Добро пожаловать во взрослую жизнь… — вздохнул папа.

— Вы о чём вообще? — не поняла мама. — Можете толком объяснить?

Но папа ничего не ответил. И Антошка тоже промолчал.

Тогда мама прижала Антошку к себе, стала гладить его по голове и шептать ласковые успокоительные слова.