Разности. Современная проза

Прасковья Ивановна прожила в деревне всю жизнь. Муж давно ушел на вечный покой, оставив ее с дочкой Евдокией — Дусей, и внуком Василием. Сейчас они переехали далеко, за границу, и с ней общаются крайне редко, дел много на новом месте, нужно найти хорошую работ и познакомиться с новыми друзьями.

Сильно любит Прасковья Ивановна — своего внука, Васятку, в детстве не усидчивого мальчугана, а сейчас парня, выросшего в статного и сильного мужчину, с красивыми и мужественными чертами лица.

— Да, вырос уж «малец», а помнится, на ноге его качала — как на деревянной лошадке сидел, — подумала женщина, причёсывая гребнем свои красивые каштановые волосы.

Прасковье Ивановне было немногим за семьдесят лет, красивая и статная женщина, с интеллигентным лицом и задумчивым взглядом, устремленным в ведомый только ей мир.

На пенсию она вышла шесть лет назад, отработав на деревенской ферме, более сорока пяти лет.

Тяжелый он, деревенский труд.

Кому-то — из молодых людей, может быть и невдомек, что ж это за работа такая и как деревенские люди трудятся в век современных технологий, и как люди трудятся на ферме. Прасковья Ивановна вручную доила коров? Или может аппарат сам доил, а может она сидела за компьютером и наблюдала на экране превращение молока в йогурт или сметану? Сейчас все так и есть.

В далекой юности, еще молоденькой девчушкой, сразу после школы, приходилось трудиться много, и только руками. Более пятидесяти лет прошло с тех пор, как она пришла на ферму работать, и было у нее огромное желание принести пользу колхозу

От рассвета и до заката, колхозники были на полях и на фермах, строили дома и всю инфраструктуру села, и никто тогда из односельчан Прасковьи Ивановны, не задумывался: о достойной зарплате, иномарке или поездке на заграничное море.

Главное — быть ответственным перед своим коллективом, Родиной, семьей. А что еще может быть важнее?

Сегодня, на смену прошлым ориентирам, пришли другие ценности.

Да, много чего может быть важного, в век громадного количества информации и раскрытого ящика всевозможных желаний. Однозначно не скажешь. Меняются приоритеты, меняются желания, меняется сам человек.

Если сорок лет назад труд и качество были главным критерием оценки развития общества — а материальные блага и прелести на втором месте, то в нашем современном мире — все наоборот.

Прасковья Ивановна сидела в своем деревенском доме, на кухне — гостиной, слушала телевизор, и вязала платок из шерсти, напевая свою любимую песню:

— Валенки, да валенки, вот они подшиты стареньки.

Руки у нее часто болели, после тяжелого деревенского труда, да и поясница совсем уж в этом году «ныла и ныла, не давая продыху», нужно уже подпоясываться, поберечь спину, как-то невмоготу стало: по хозяйству вести домашние дела, дом истопить, воды принести из колодца.

— Пойду дров принесу с улицы, печку подтоплю, нужно дом протопить, — проговорила вслух Прасковья Ивановна.

Накинула полушубок, вышла в сени, обулась. Вышла во двор.

Осень уже вплотную подошла к зиме, в ночи были уже небольшие заморозки, ветры уже сорвали все листья с деревьев, и стояли они как могучие исполины, с множеством «пальцев и рук», раскинутые по огороду во все стороны света.

Дошла до сарайки, взяла дровишек охапку, понесла в дом. Увидела соседку, которая живет справа — Марию, окликнула ее:

— Вечер добрый, Мария.

Соседка ей ответила:

— И тебе Прасковья, добрый. Как здоровье, что нового?

— У меня все по старому, помаленьку, тяну вон дрова в дом, спину как два дня «прихватило», вот и хожу в «три погибели», оклематься бы! — ответила Прасковья Ивановна соседке.

Мария, Мария Евдокимовна, пенсионерка, тех же годов, что и Прасковья Ивановна, тоже жила одна. Общались женщины от случая к случаю, изредка, в основном, когда выходили в огород.

— Так ты компресс поставь на поясницу, или уксусный, или на самогонке, прогреет косточки, да и полегче станет передвигаться. Я вон в прошлом году тоже ходила «кривая», так компресс ставила всю неделю — на ночь, и потом, с Божьей помощью, всё и прошло, — ответила Мария Евдокимовна.

— Ну ладноть, пошла уж к себе в дом, спасибо за совет, — сказала Прасковья Ивановна, и зашла к себе в дом.

Положила дрова возле печки — подкинула внутрь пару полешек, зажгла лучину. Вспыхнул огонь, принялись они «топиться», чуть дымок пошел в дом, но это ничего, сейчас прогреется труба — и холодный воздух уйдет наверх, пробьет горячий воздух и «пробку». Будет счастье от тепла в доме, а вместе с ним и горячий чай. Человек ведь без тепла не может, ему обязательно нужно жить в уюте.

Раздался сигнал мобильного телефона. Дочка звонила.

— Мама, привет! Как ты поживаешь, как твое здоровье, какая погода сейчас?

— Привет доченька! У меня все по старому, холодно у нас, уже подмерзает земля по ночам, сейчас сходила дров принесла, топлю печку, нагреваю дом, — ответила Прасковья Ивановна.

Дочке не нравилось, когда мама рассказывала ей о тяжелой деревенской жизни, очень она переживала и хотела помочь, чтобы жила Прасковья Ивановна по-человечески, в нынешнем веке интернета и глобализации.

— Сколько мы тебе говорим, переезжай уже в город, к нам, разве это нормально жить в двадцать первом веке — при дровах и на печке греть воду!

— Дусенька, да у нас здесь все так живут, ты же знаешь! Наша деревня, какой была двести лет назад, такой и осталась. Все как в крепостной Российской империи, это не ваша Европа, это наша родная Рассеюшка, она такая. Как есть. Вот и живем мы с ней вместе, пока люди ее свято чтут и верят в будущее — она все вытерпит.

— Мама, это бесполезно обсуждать, мы ведь тебе предлагаем постоянно: переезжай и живи с нами, документы сделаем, будешь получать здесь свою пенсию. Сколько можно еще уговаривать? — сказала в «сердцах» дочка.

— Не нужно мне ничего, я тебе это уже говорила много раз. Здесь мой дом и хозяйство. Хочу прожить остаток жизни в моем доме, и в конце умереть в родной деревне, чтобы похоронили меня рядом с отцом и матерью, так что не беспокойся, — ответила Прасковья Ивановна дочке.

Евдокия молчала, ничего не отвечала матери, да это у них «вечная история», дочь «тянет» мать к себе жить, а та отказывается.

— Ты скажи, как там Васенька. Как у него дела?

— Все в порядке, много у него работы, встречается с девушкой, здоров, тебе привет передавал.

— Ой, ну и хорошо, что спорится все у него. Я переживаю за него сильно. И за тебя тоже. Молюсь за вас, чтобы дал Боженька радость и благополучие.

— Мама, мы тебя тоже любим. Ты береги себя, не переутруждайся. Ладно? Я позвоню через два дня. Целую тебя.

— Я тебя тоже целую. И вам до свидания, — ответила мама дочери, и закончила разговор с Евдокией.

Села на диван, положила руки на стол, опёрлась ими об подбородок, посмотрела в окно. Задумалась.

— Что тут поделать, живут они далеко, и не позвать их к себе в гости, и не прийти к ним с гостинцем. Но ничего, даст Бог, свидимся, приедут на следующее лето, будущую зиму бы прожить, да весну встретить — подумала Прасковья Ивановна.

Печка постепенно нагревала дом, а чайник уже закипал на плите. Чугунный круг раскалился докрасна, так что на ужин будет горячий чай, хлеб с маслом, варенье яблочное, да и хватит дел на сегодня.

— Надо бы спину натереть самогоном, сделать компресс, да пропотеть бы хорошенько за ночь, как Мария посоветовала, уж надо бы «выходиться», — подумала Прасковья Ивановна.

Достала самогон из шкафа — налила стопочку, полила на руки, и начал растирать поясницу — докрасна, а потом укутала себя шерстяным платком. Сразу пошло тепло по телу, стал домашний спирт прогревать косточки и мышцы.

— Обязательно нужно подлечиться, кто ж будет на хозяйстве кроме меня, не до болезней!

С тем и легла Прасковья Ивановна.

Наутро она встала, вроде бы, самочувствие получше стало, не так сильно болела спина. Сегодня нужно было сходить в магазин, продукты закончились почти, купить немного муки, сахара, масла, хлеба, может колбаски — грамм триста, так и наберётся сумка.

Пошла в магазин. Скупилась. По дороге встретила соседей со своей улицы, знакомых еще по работе в колхозе, поговорили о делах житейских, что нового и кого, в их забытой цивилизацией, деревушке. После пришла домой, «дотянула» сумку с продуктами, устала немного, и прилегла маленько, на часок, отдохнуть.

Конец ознакомительного фрагмента.