Вероника. Φερενίκη

Поезд замер во мгле. Он приближался к столице. Но столицу увидеть было невозможно — вокруг только смог, гарь, пыль. Жизнь огромна — больше каждого из нас. И мы так не похожи друг на друга. Фонарей не видно вовсе, гудок вдалеке — скоро начнется новый день. День, разъедающий глаза правдой; больше никогда так не жить. Он вспоминал весну, вспоминал чистое южное небо. Но почему не вспоминал ее? Просто потому что никогда не любил ее. А любил другую — странную, недосягаемую.

Мысли кружили, увлекая его все дальше в столичный бег. Не сойти бы с ума по такой дороге. Ему мерещилось, что он слышит смех и пение, что кто-то когда-то пытался что-то изменить. Он слышал смех и пение всего живого в этом мире. Вся растворенность юга исчезала, и вместо нее появлялась растерянность — что его встретит на новом этапе жизни?

В молодости все так, как никогда — и это важно. Ни с чем нельзя это сравнить. Потому что ничего подобного никогда не было. И прошлого будто нет. Ты — чистый лист. Так ли это? Ведь некоторым все же удается до дня своего юношества создать в голове мир, с которым потом сравнивается каждый шаг. Для чего это?

Таким был образ той самой, которую любил, но совершенно не знал. Большинство людей влюбляется в кого-то из тех, кто рядом. Так сама жизнь диктует глупые правила — вот человек, живи с ним. Но в его жизни все пошло по-другому — вот она, идеальный образ, но лишь образ. Вот она — одновременно и существует, и нет. Это была лишь мечта. Это был лишь сон. Открываешь глаза — и нет его.

Поезд прибывал на станцию, продираясь сквозь весь этот смог. Ему представлялось символичным — из ясного мира он направляется в свое будущее. Не туманное, но прокуренное самим небом.

На станции его встречали друзья. На старенькой «девятке» и с громкой музыкой. С эмоциями и шутками. С быстрыми расспросами и неспешными ответами. Через всю столицу — через сплошные и на красный. Даже если и не так — впечатление только такое. Сквозь муравейники строящихся районов неслись они в пригород. Пригород, который именовал себя городом. И город этот погибал из-за близости к столице. И ничего с этой гибелью сделать не мог. Это случайность истории, но в молодости символично и это: из яркости — в смог, из жизни — в смерть, из собственного сознания — в бег повседневности. Из города, где жил, в город, который умер.