Архипелаг Гудлак. роман о серийном убийце

— Ты хочешь мне помочь? — как-то спросил Фома, глядя на Макса так, словно от готовности сделать то, о чем его Чернов старший попросит, зависело, взрастет ли на селе этим летом пшеница.

— Не вопрос! — не раздумывая, ответил Фома. — Говори, в чем — фокус, брат, и считай дело — в шляпе!

Фома снисходительно улыбнулся.

— Я бы на твоем месте не говорил «гоп», чтобы не получить в лоб!

— Неужели, все — настолько серьезно?

— Серьезно?

Фома с минуту молчал, вероятно, не зная, что ответить.

— Это — настолько серьезно, что ты себе даже представить не можешь!..

С тревогой глядя, на старшего брата, Макс уже не знал, что и думать.

— Ну, так в чем — суть? Скажи толком, Фома!

Поднявшись со стула, Чернов старший прошелся из угла в угол по комнате. Затем, остановившись возле окна, и, наблюдая, как осенняя листва за окном, кружась, падает на землю, Фома как-то неохотно произнес:

— Не хочу я, братишка, втягивать тебя, да и остальных пацанов — тоже, в то, что может всем нам боком выйти, но обратиться мне больше не к кому!

Повернувшись лицом к Максу, он неожиданно подмигнул ему.

— Но ведь постоять за себя надо? Я — прав или нет? Да и для вас, мелюзги, это будет чем-то вроде боевого крещения! А то, какой вы, к черту, будущий спецназ? Так, недоразумение одно!

Подойдя платяному шкафу в углу комнаты, Фома открыл одну из створок. Там хранились кипы старых наволочек и простыней. Торопливо порывшись в них, вскоре он извлек оттуда какую-то коробку. Почти торжественно, точно ценную реликвию, водрузив ее на стол, он аккуратно снял крышку…

— Ого!

Макс не в силах был сдержать возгласа удивления и восторга. Через секунду в правой руке Фома сжимал рукоять пистолета.

— Герасим притаранил! Спасибо ему!..

Чернов старший, нацелив дуло в воображаемого противника, плавно нажал на курок. Раздался щелчок, от которого Макс нервно вздрогнул.

— Не бойся! Он не заряжен. Вишь, красава какой! С нуля. В масле еще весь…

— Фома! А дай мне! Дай подержать! Как называется-то?

— «Беретта»!

Макс осторожно, словно это было не оружие из особого металлического сплава, а нечто вроде скульптуры из тончайшего стекла, которая могла при неосторожном обращении с ней разбиться, взял в руки диковинную вещицу.

— Ну, и как? — спросил Фома, пристального наблюдая, за восхищенным выражением, не сходившим с лица его младшего брата.

— Жесть!

— Смотри! — предупредил Фома. — Хоть у этой волыны и женское имя, она приносит смерть!

— Так, все беды на земле — от баб! Разве, ты не знал?..

Но Фома предпочел не отвечать на этот вопрос.

— То-то, я гляжу, втюрился ты в нее с первого взгляда… Такая любовь к оружию, парень, тебя до добра не доведет! Запомни мои слова.

Но Макс, как будто бы слушал и не слышал его в одно и то же время.

— Эта штуковина — всего лишь железная болванка! Убивает не она. Убивает то, что заставляет нажать на курок ее хозяина! Ты просек мою мысль?

Макс вопросительно посмотрел на брата.

— Фома!..

— Что?

Макс сомневался еще секунды две.

— Научи меня стрелять!

Фома снисходительно посмотрел на юношу.

— А я что, по-твоему, собираюсь сделать? На-ка, поухаживай немного за дамой!

И он сунул в длани младшему брату какую-то ветошь.

Пока Макс тщательно протирал сухой тряпкой лоснящуюся поверхность «Беретты», напевая какую-то несуществующую и потому, скорее всего, придуманную им, мелодию себе под нос, Фома направился в довольно вместительный сарай, располагавшийся подле их дома. В нем Черновы хранили дрова. У одной стены сарая аккуратно лежали колотые, возле другой — цельные чурки. Фома включил свет. Затем, словно вспомнив о чем-то, он не мешкая, снова направился в хату. Макс, не отставая от него ни на шаг, следовал за ним по пятам.

Конец ознакомительного фрагмента.